Экосистема яндекса что это
Война российских экосистем. «Яндекс» против «Сбера» плюс другие
Многие годы нам талдычат, что выигрывают те компании, которые могут закрыть большую часть потребностей клиента, то есть создать экосистему. Само слово «экосистема» набило оскомину, подспудно вызывает отторжение, его полоскали за эти годы все кому не лень. Игроков, которые могут создать интересное предложение, не так уж много — «Яндекс», который был первым в этой области, «Сбер» и с некоторой натяжкой западные компании, например, Google или Apple. Причина, по которой говорю о том, что Google и Apple не могут дать экосистему для российского потребителя, понятна — мы живем в реальном мире, пользуемся не только телефонами и компьютерами, но покупаем еду, ездим на такси или берем машины в каршеринге. Одним словом, у нас есть жизнь за пределами интернета, но у западных гигантов никакого предложения для нас тут нет, поэтому они, конечно же, проигрывают эту гонку безоговорочно. Интересно, что в мире не так много стран, способных создать продукты, объединяющие несколько сервисов под одной крышей, для этого требуются сильные локальные игроки, и в России они есть. Фактически можно говорить, что их два — «Яндекс» и «Сбер», все остальные выступают в роли догоняющих и копирующих их наработки. Но в отсутствие сравнимого реального бизнеса все эти попытки будут всегда вторичны и не привлекут сколь-нибудь заметного внимания. Чтобы предлагать заметные скидки в такси, нужно иметь соответствующую службу, контролировать ценообразование, и любой новый игрок столкнется с тем, что он просто не сможет этого делать в чужом сервисе.
Толчком для обсуждения войны экосистем, а точнее, похода «Сбера» против «Яндекса», стал квартальный отчет «Яндекса», компания отчиталась за второй квартал 2021 года. Меня привлекло одно число, которое раскрывает обсуждаемую тему, число подписчиков «Яндекс.Плюс», то есть тех, кого можно считать лояльными пользователями экосистемы «Яндекса».
Обратите внимание, что впервые «Яндекс» публично раскрыл данные о подписчиках «Яндекс.Плюс» только в конце 2020 года, это стало ответом на запуск подписок от «Сбера», активный PR прямого конкурента. Рост числа подписчиков «Яндекса» взрывной, но посмотрите, что во втором квартале это число осталось неизменным по сравнению с предыдущим кварталом, те же 9 млн подписок. В презентации «Яндекс» указывает, что в июле 2021 года число подписчиков составило 9.5 млн человек. Откуда такой взрывной рост за один месяц, мы разберемся чуть позже, пока же хотелось бы понять, где находится «Сбер». К сожалению, никакой статистики в «Сбере» о числе подписчиков «СберПрайм» и «СберПрайм+» не приводят, единственные официальные данные — это цифра в полтора миллиона подписчиков на июль 2021 года. Эти данные приводит директор дивизиона «Лояльность» Сбербанка Андрей Писарев вот тут.
По его словам, в 2021 году планируется увеличить число подписчиков в несколько раз. В ноябре 2020 года первый зампред правления Сбербанка Лев Хасис заявил что в 2023 году число подписчиков превысит 10 миллионов человек. Цель амбициозная, но вполне реализуемая с ресурсами «Сбера».
Борьба двух гигантов будет заключаться в перетягивании потребителей под зонтик собственных услуг, здесь роли уже распределились понятным образом, «Яндекс» защищает свою аудиторию, в то время как «Сбер» нападает и пытается перетянуть их на свою сторону. Предложения, которые будет делать «Сбер», постепенно заполнят пространство, которое исторически занимает «Яндекс», причем это будет проявляться не только в сервисах, напрямую влияющих на покупателей, но и в том, как они работают. Напомню, что «Сбер» купил картографическую компанию «2ГИС», начал интегрировать карты «2ГИС» в собственные решения. Это означает, что постепенно карты «2ГИС» появятся не только на сайте «Сбера», но и во всех приложениях и сервисах, включая такси, службы доставки и все прочее. Помимо этого такие карты будут предлагаться партнерам «Сбера», а также всем желающим, задача — повысить долю «2ГИС» на рынке, продвинуть это решение максимально широко. И подобный подход будет характерен для всего, что делает «Сбер».
Подписка на ту или иную экосистему хороша, если вы пользуетесь ей и чувствуете, что получаете какую-то отдачу. Например, меня можно назвать лояльным пользователем «Яндекса», у меня есть подписка «Яндекс.Плюс».
Каким-то образом прошлым летом моя подписка преобразовалась в семейную, хотя пользуюсь ей я один и никогда не выбирал такой вариант. Возможно, это случилось из-за «Кинопоиска», не знаю. Факт в том, что изменить подписку каким-то человеческим образом нельзя, нужно отписаться от текущей подписки, а затем подписаться снова на ту, которая вам нужна. Какой-то костыль по меркам 2021 года.
Среди пользователей существует мнение, что «Яндекс» обманывает подписчиков «Яндекс.Плюс» и выставляет им цены выше, чем аналогичные для тех, кто не оформил подписку. Например, в такси вы можете видеть, что поездка для вас стоит 1 100 рублей, ее стоимость в приложении у водителя будет отображена как равная 1 000 рублей. Разница в сто рублей — это то, что возвращают вам в качестве бонусов на счет. В «Яндексе» многократно объясняли, что это внутренняя механика, но у многих она вызывает отторжение, так как это не скидка как таковая. Стоимость поездки завышается на 10%, которые затем вам и возвращают, вы оплачиваете из своего кармана эту щедрость компании.
Война экосистем. «Сбер» против «Яндекса» и будущее российского рынка IT
Ассоциации Сбербанка с банком прочны и неразрывны, и это не просто слово в названии, спроси любого, чем занимается компания, и люди просто не поймут вопроса, настолько очевиден ответ. Герман Греф задумал трансформацию банка в цифровую компанию давным-давно, этот процесс без всяких шуток титанический, так как изменить заскорузлую структуру представлялось практически невозможным. Помните извечное «где открывали карту, там и закрывайте»? Огромная неэффективная структура, что осталась в наследство со времен СССР, крупнейший банк страны с неограниченными возможностями и с отсутствием какой-либо необходимости меняться и делать это быстро. Грефа можно ругать за что угодно, но упрекнуть его в нежелании изменить Сбербанк невозможно. И это не косметические преобразования, а полная перестройка всего, с низа до самого верха. Трудно представить, что структура такого масштаба может превратиться в столь короткие сроки в своего рода стартап, но именно это и происходит на наших глазах. С поправкой на наличие фактически неограниченных финансовых ресурсов, возможность покупать лучшие головы и руки, приоритетное положение на рынке и доступ к информации, которая отсутствует у других игроков рынка.
Первым подходом к снаряду можно назвать концепцию, которую Герман Греф изложил несколько лет назад, компании должны быть цифровыми, уметь работать в новой среде. И традиционная банковская деятельность слишком узка для новых задач, поэтому необходимо расширить свое присутствие. Слово “экосистема” достаточно популярно и избито, но фактически оно и описывает то, что хотел и хочет сделать Сбербанк, создать набор сервисов и продуктов, что охватывают разные сферы жизни человека, помогают ему. Об этом говорят многие компании, каждая идет в этом направлении со стороны своего основного бизнеса. Например, операторы связи отталкиваются от предоставления связи и наращивают умения в других областях, например, открывают банковские услуги. Социальные сети опираются на своих пользователей и забираются в ту же связь или доставку еды. Поисковик в лице «Яндекса» осваивает смежные области, например, навигацию, и затем идет чуть дальше, создает множество сервисов-агрегаторов услуг, от доставки еды до такси. Рынок преобразуется в нечто большее, где наличие интернета и мобильной связи снижает стоимость выхода в новые ниши, а умения в области создания бизнес-цепочек, написания софта и информационных систем делают такой выход оправданным. По сути, на наших глазах рождается мир локальных экосистем, что постепенно начнут вытеснять Google, Apple, Microsoft из нашей жизни, ограничат их присутствие определенными нишами, не дадут занять большее пространство.
Слово «экосистема» мы привыкли относить на счет таких компаний, как Google, Apple, Microsoft, подразумевая, что за ним скрывается набор продуктов и сервисов, которые помогают нам в повседневной жизни. Такие продукты необходимы, мы не можем обходиться без них, и они дают нам удобство, комфорт, а также развлечения. Россия сильно уступает той же Америке в аспекте IT-технологий, не так сильна, как Китай. Но при этом заметно опережает Европу, в которой уровень IT-компаний заметно ниже. Для обывателя это выражается в повседневных вещах, комфорте и удобстве жизни. Представить единое Wi-Fi-пространство, как это сделано в Москве в общественном транспорте, либо сервисы на уровне “Мои документы” невозможно. И это де-факто государственная история, которая реализуется на уровне государственно-частного партнерства. Это просто небольшая толика примеров, их намного больше. По качеству мобильных сетей, доступности мобильного интернета Россия входит в тройку ведущих стран на планете. Многие не могут в это поверить, а потом знакомятся с качеством мобильных сетей в других странах и удивляются, не верят и, наконец, осознают реальность. Синтетические тесты и исследования не показывают реальности, а она такова, что Россия последовательно наращивала свои умения в области технологий. Это необходимый субстрат, на нем и вырастают новые экосистемы, что могут включать в себя новые продукты в разных областях.
«Яндекс» и Сбербанк, история сложных отношений
Первый подход к снаряду Сбербанка состоялся больше десяти лет назад. «Яндекс» активно развивался в России, амбиции диктовали выход на другие рынки, чтобы дать бой Google и попытаться откусить кусочек у этого гиганта. Независимость «Яндекса», откровенная настроенность сотрудников компании против российских властей, а также значение отдельных сервисов для новостной повестки превратили поисковик в локальную проблему. Далекие от политики сотрудники «Яндекса» транслировали настроения Аркадия Воложа, что выглядит абсолютно нормальным и легко объясняется. В конце концов, подлизываться к начальству можно по-разному.
В 2009 году клубок противоречий стал неразрешимым, встал вопрос о том, как «Яндекс» может существовать дальше. И Аркадий Волож пошел по пути наименьшего сопротивления, не стал отстаивать свою позицию, а моментально сдался на милость государства. Так «Яндекс» в 2009 году передал одну золотую акцию за символическую цену в 1 евро в пользу Сбербанка. Эта акция позволяла государственному банку блокировать продажу более 25% компании, а также вынуждала согласовывать все заметные сделки со Сбербанком. Государство фактически получило опосредованный контроль над компанией. Именно в те годы возникает идея, что «Яндекс» передает полный объем данных государству, следит за своими пользователями по заказу спецслужб. Присказка про товарища майора прочно прилепилась к «Яндексу» и сопровождает компанию все время, при анонсе каждого нового продукта эта история всплывает и обрастает дополнительным негативом. Внутри «Яндекса» вынуждены реагировать на это и прорабатывать этот вопрос, утверждая, что данные пользователей в безопасности. Например, запуская «Яндекс.Станцию» с Алисой, в компании даже публиковали схемотехнику колонки, чтобы показать, что микрофон можно отключить механически и он не будет подслушивать. Из таких объяснений многие вынесли ровно обратное впечатление, что «Яндекс» следит, но при этом заметает следы.
Аркадий Волож явно понимает, что разрыв неизбежен, и начинает искать новые возможности для своего бизнеса. Посмотрите небольшое видео с экономического форума в Петербурге, это лето 2019 года.
Олег Тиньков рассказывает про то, как устроены экосистемы. И это здравые мысли. Но что самое интересное, Олег Тиньков сказал, что объединение «Тинькофф банка» и «Яндекса» изменит рынок. Волож отшутился в тот раз. Но это был довольно недвусмысленный сигнал вовне со стороны Тинькова, он был готов продать свой бизнес. Для Сбербанка покупка банка «Тинькофф» не была необходимостью, рисков в такой сделке было больше, да и стратегия эволюции от этого неминуемо бы пострадала. А вот для «Яндекса» это был необходимый шаг, так как экосистема без значимого банка внутри просто не может работать.
За пару дней до конференции Сбербанка, что прошла 24 сентября, в «Тинькофф» рассказали, что «Яндекс» готов их купить за 5.5 млрд долларов. История лета 2019 года получила продолжение, так как «Яндекс» решил усиливать свою экосистему и стать прямым конкурентом «Сберу». Время объявления о сделке подгадали совсем не случайно, это публичная агрессия в сторону «Сбера». Не уверен, что это сделано от большого ума, но получилось весело, так как тут же «Сбер» ответил о покупке сервиса “Звуки” и создании стримингового сервиса “СберЗвук”. Ответ не выглядит симметричным, но он таким и не должен быть, так как Сбер готов выступать против «Яндекса» по всем фронтам. Это осознанная необходимость для развития собственной экосистемы.
Компания, что владеет вашими деньгами, может с большей легкостью продавать те или иные услуги. Это несомненный факт, который не вызывает никаких сомнений. Но об этом позднее, сейчас давайте обсудим людей и то, что без них невозможно ничего.
В «Сбере» в 2019 году открыли сезон охоты за ключевыми сотрудниками разных компаний, в первую очередь «Яндекса». Предложения работы были таковы, что от них мало кто мог отказаться. Это ухудшает бизнес-условия для «Яндекса», компания вынуждена тратить большие деньги на удержание своих сотрудников. Ограниченность в средствах по сравнению со «Сбером» делает этот процесс сложным. Компании находятся в разных стадиях, «Сбер» инвестирует в новые направления и может тратить на это большие бюджеты.
«Сбер» теперь хочет создавать разные сервисы, например, недавно купили «2ГИС», лучшую, на мой вкус, программу навигации и поиска тех или иных мест в России. В столице программа не так популярна, как в регионах, но под зонтиком «Сбера» она будет агрессивно развиваться. Это выпад против навигации от «Яндекса».
Про стриминг “СберЗвук” мы уже упомянули, а ведь еще есть доставка еды и множество разработок, что напрямую конкурируют с «Яндексом». Но в отличие от «Яндекса», у «Сбера» есть огромная сеть филиалов, что может стать той точкой, которая продвигает сервисы компании.
Первое, что сделали в «Сбере», это изменили банкоматы, они стали большими, современными. Огромные экраны, распознавание лица для доступа (не нужна карта!). И в этих банкоматах также есть все сервисы «Сбера».
Выдумка в «Сбере» присутствует, так как компания собрала с рынка разных людей, совместила их умения. Например, в такси «Ситимобил» теперь можно бронировать как поездку на такси, так и самокат. Фактически это новый вариант добираться быстро. Навигация от «2ГИС» интегрирована во все сервисы в том или ином виде. Это дает развитие сервису. Оплата, как вы понимаете, через «Сбербанк Онлайн».
На все сервисы «Сбера» накладывается облако Sber Cloud, плюс вы можете воспользоваться им отдельно.
«Сбер» отправился в путешествие по созданию умных устройств, это также часть стратегии, важно иметь физический продукт, а не только услуги. В мире, насколько мне известно, нет банков, которые самостоятельно разрабатывают такие устройства и продвигают их на рынке. Это вовсе не залог успеха, но интересное направление (привет «Яндексу», это снова выстрел в их сторону).
Первыми устройствами, в которые предустанавливают голосовой помощник от «Сбера», стали телевизоры Honor, складывается любопытная история, так как «Яндекс» до недавнего времени был основным партнером Huawei в этом направлении, а теперь все большее число сервисов появляется от прямого конкурента (до этого платежная система SberPay).
Cледующее устройство любопытно, называется оно SberPortal (аналог есть у Facebook). Планшет со встроенной колонкой и голосовым ассистентом, пожалуй, что его можно описать так. Также есть камера высокого разрешения.
Цена и начало продаж не объявлены, но считать, что устройство будет очень доступным, нельзя, если только «Сбер» не станет его субсидировать. Такого типа голосовые ассистенты в России отсутствуют, этот может собрать аудиторию тех, кто стремится попробовать что-то новое. И все упирается в стоимость этого решения. И никаких умных колонок! Что можно только поддержать, так как в «Сбере» дали свое прочтение рынка умных устройств.
Для голосовых ассистентов открывают магазин навыков, в который можно добавить свои новые умения. Это необходимо для развития экосистемы и удобства использования устройств. Нечто подобное много лет мы ждали от «Яндекса», но так и не получили, хотя пример Amazon есть и скопировать такой подход не составляло труда. Но не сделали.
Интересной выглядит единая подписка на все сервисы «Сбера», в «СберПрайм» входит OKKO, стриминговый сервис «СберЗвук» для музыки, «СберМаркет» (бесплатная доставка продуктов), DeliveryClub (10 заказов в месяц со скидкой 10% на каждый), «Ситимобил» (скидка 10% на любую поездку в любом классе), «СберМобайл» (минус 15% на счет за услуги связи), «СберДиск» (30 ГБ для хранения ваших файлов). Месячная подписка стоит 199 рублей. Сейчас можно купить годовую подписку за 999 рублей. Что, несомненно, будет интересно для новых подписчиков, а также развяжет ценовую войну с другими сервисами, так как предложение очень заманчивое. Меня, например, заинтересовали скидки на заказы, облачный сервис, в меньшей степени OKKO, хотя у детей есть подписка на него на телевизоре. Другое дело, что у нас подписка с «Амедиатекой», а в комплекте предлагается вариант “Лайт”, они просто несравнимы по тому, что внутри.
Копаясь в этих предложениях, каждый найдет что-то свое, я нахожусь вне экосистемы «Сбера», но подключился к «СберДиску», так как дают 15 ГБ места просто так. Отчего не взять?
Каждый отдельный сервис от «Сбера» может быть хуже в том или ином качестве, чем аналоги от конкурентов. Но то, что их увязывают в одну экосистему, они начинают проникать друг в друга, делает их сильнее, и именно этот комплексный подход в конечном итоге и выиграет. И та презентация, что прошла, это наглядно доказывает.
Каждый год я вижу более сотни разных презентаций от больших и маленьких компаний. Эта презентация сильно выбивается из общего потока. И ее можно ругать за формат, который кто-то посчитает скопированным у кого-то, и скопированным неудачно. Кто-то не поймет, зачем относиться к аудитории как к глупым людям, ведь можно было не разжевывать и потратить время на интересные мелочи, что скрыты под капотом. А мне именно этот формат понравился, он достаточно полно раскрывает ту идею, которая для многих осталась за кадром. Это именно комплексный подход к разным сервисам, попытка увязать их вместе и дать единый продукт.
И этим «Сбер» сегодня сильно отличается от конкурентов, у компании есть идея, как связать все продукты вместе и создать экосистему. В то время как тот же «Яндекс» формально идет по этому пути, но думает только про капитализацию компании, а про пользователя, мягко говоря, забывает. Что самое обидное, все показанное «Сбером» мог и должен был показать «Яндекс» еще несколько лет назад, но не смог и не показал.
Расскажите, что вы думаете об этом. Получится у «Яндекса» выстоять или нет? Что будет с экосистемой «Мейл.ру»? Как покажет себя «Сбер»? Что понравилось, что не понравилось в анонсах от «Сбера»? Добро пожаловать в комментарии.
Глава «Яндекса» — РБК: «Нет задачи загнать всех в одну кнопку»
«Добежали все те отрицательные эффекты из-за бума в ИТ»
— В 2019-м из-за изменения российского законодательства «Яндексу» пришлось изменить структуру управления. В декабре 2021-го ваш основной конкурент — VK (бывшая Mail.ru Group) фактически переходит под контроль государства. Как вы сами себе объясняете это усиленное внимание к частным ИТ-компаниям?
— Для протокола могу сказать, что вопрос манипулятивный, потому что в нем подразумевается, что есть контроль государства над «Яндексом». Это не так.
Я уверен, что эти события совершенно не связаны и вопрос про VK лучше задать его руководству или акционерам. Про себя мы уже говорили, что нашли решение [с точки зрения организации управления], которого сейчас очень сильно не хватает в мире. Всем государствам мира в некотором смысле становится страшно от влияния, которое возникает у техногигантов. И если никаким образом не пытаться ответить на этот запрос, то возникают дергания, которые мы видим в разных частях света. Имеется в виду, со стороны государства — они могут быть как правильными, так и нет. Мы, как мне кажется, нашли суперсбалансированное решение, которое основывается на самоконтроле и саморегулировании, а операционная и экономическая деятельность компании никаким образом не ограничена. Но при этом есть инструмент, который позволяет снять риск перехода в руки, например, каких-нибудь иных сил и когда новые владельцы могут завладеть технологиями «Яндекса». В этом случае данный инструмент нас может остановить: «Нет, поисковая технология «Яндекса» или какая-то другая интеллектуальная собственность не может покинуть территорию страны». То есть мы сами создали независимый фонд, который сами же наделили такими правами.
— То есть весь риск исключительно в потенциальном переходе интеллектуального ресурса российской разработки куда-то за периметр страны?
— Это может быть за границу, может быть внутри страны, неважно. Это такое вето против существенного изменения во владении компанией.
— Какие риски — экономические или политические — сейчас есть вокруг компании?
— Это как посмотреть — стакан наполовину полон или. Глобальные риски есть всегда и у всех, и я бы вообще на них не фокусировался. Бизнесовые риски наши всегда одни и те же. Поэтому основной риск «Яндекса», который был с нами всегда, он остается — это сможем ли мы решить те задачи, которые перед собой ставим. Почти все задачи, за которые мы беремся, иногда даже нам по вечерам кажутся нерешаемыми. Слава богу, придумана ночь, после которой ты просыпаешься и наступает новый день, а ты находишь решение для задач, которые вчера казались невозможными.
— Пандемия уже стала константой? Какая у нее сейчас роль в ваших моделях и прогнозах?
— Приходится констатировать, что пандемия стала частью нашей жизни. У всех были надежды, что это на время. Но, по-моему, эти надежды уже полностью улетучились. Пандемия явилась этаким бустером для всего ИТ-рынка в мире, а не только в России. Но сейчас мир видит обратное течение: добежали все те отрицательные эффекты, которые предсказывались из-за бума в ИТ-секторе.
— Это какие?
— Полупроводниковый кризис, закрытые границы, отсутствие миграции. Но к этому невозможно относиться ни хорошо, ни плохо. Понятно, что пандемия научила многому и сделала весь бизнес в целом и наш в частности более устойчивым к разным кризисам.
Самое важное, что поменялось за пандемию, — существенно ускорились процессы конвертации разных индустрий в новую цифровую модель. И существенно ускорилась усвояемость людьми таких сервисов: все развивающиеся индустрии, онлайн-торговля, беспилотные технологии, облачные сервисы — темп их роста существенно ускорился.
— Темпы сохранятся? Есть мнение, что история с таким бурным ростом немного перегретая и пойдет на спад.
— Все очень просто. Были естественные процессы по развитию разных технологий и применению их в реальной жизни. Пандемия создала «ступеньку» и то, что мы должны были пройти за три-четыре года, прошли за несколько месяцев. И теперь происходит развитие с нового уровня, с новой «ступеньки». Может быть, траектория чуть-чуть поменялась, но произошла эта «ступенька», и с нее мы уже почти не откатились.
Что такое «Яндекс»
«Как сделать так, чтобы человечество не превратилось в курьеров»
— Последние несколько лет все строили экосистемы, с недавнего времени — метавселенные. В прошлом году вы характеризовали «Яндекс» как ИТ-компанию. Вы не поменяли своего мнения с учетом вашего активного выхода в совершенно новые сегменты и направления?
— Пока основным инструментом, который мы используем для строительства сервисов, являются технологии — мы будем оставаться ИТ-компанией. Даже в самом онлайн-сегменте, таком как e-commerce, если посмотреть в будущее, следующая эпоха будет связана с роботизацией и автоматизацией всех процессов. Сейчас для организации процессов онлайн-торговли используется непозволительно много ручного труда. Есть беспилотные технологии, и мы сегодня кроме того, что занимаемся разработкой беспилотного автомобиля, создали ровер (самоуправляемый робот. — РБК), который решает одну из сотен задач будущего. Ровер в будущем научится подниматься в лифте, стучаться в дверь, звонить в звонок. Таким образом, не потребуется дополнительных миллионов курьеров для того, чтобы доставлять посылку до дома.
— Но не возникнет ли тогда другой задачи — куда девать этот миллион курьеров?
— Задача стоит ровно наоборот: как сделать так, чтобы половина человечества не превратилась в курьеров. Онлайн-торговля очень эффективна как бизнес, очень удобна для людей, и спрос будет расти. Хотим ли мы, чтобы половина планеты доставляла товары? Наверное, не хотим. Проблема не в том, не лишатся ли нынешние курьеры работы, проблема стоит — где найти в 50, в 100 раз больше курьеров, чтобы они смогли доставить все то, что люди закажут через десять или 20 лет.
— Хотя вы и называете себя ИТ-компанией, вас все — экосистемой. Вы принимаете участие в разработке концепций регулирования экосистем, которой занимаются правительство и ЦБ? Должны ли экосистемы в принципе регулироваться?
— Сейчас в мире нет ни одного цельного конечного решения, каким образом правильно регулировать экосистему. Я считаю, что на ближайшее время подход должен быть иной, чем сейчас предлагается. Экосистемы, как и любое изменение или любая деформация в теле, создают напряжение. И возможно, пока надо разруливать эти напряжения либо точечным регулированием, либо саморегулированием. Кроме того, все меняется очень быстро. Сошлюсь на спор, состоявшийся на последнем ПМЭФе, о том, кто в России будет строить экосистемы. И буквально на сцене мы обсуждали — будет ли один из наших основных конкурентов тоже заводить онлайн-кинотеатр в список своих сервисов. Тогда они говорили, что скорее нет. При этом буквально не прошло и полугода, как эта компания ведет переговоры с несколькими ведущими онлайн-кинотеатрами в стране о включении в подписку. Это значит, что даже мнение бизнеса очень быстро меняется. И контекст. То есть формальное регулирование может оказаться устаревшим и просто затормозит развитие крупнейших платформ.
— Что вы имеете в виду под саморегулированием в данном случае? Это, условно, вы публично возьмете на себя обязательства делать то и не делать это?
— «Яндекс» является платформой для разных индустрий. Существуют платформы «Поиска», «Такси», онлайн-торговли и т.д., где у нас есть партнеры и пользователи. И крупные, уже сформировавшиеся платформы могли бы взять на себя обязательства по некоторым принципам, которые могли бы обновлять, жить в реальном времени публично. В случае если саморегулирование не сработает и если не будут реально выполняться эти обещания и принципы, тогда всегда остается право государства вмешаться, никто его не отменяет.
— Вы доносили до правительства свое видение?
— Два месяца назад было экспертное заседание ФАС, где служба объявила о принципах будущего регулирования экосистем, и один из пунктов там — саморегулирование. Мне кажется, что такой подход вызывает симпатию, по-моему, и у правительства тоже.
— Один из аргументов сторонников введения регулирования экосистем был в том, что они стали выходить на «классические», очень рискованные рынки, например банковский, с самыми жесткими правилами контроля. А здесь вы выходите и говорите: «Здесь вы нас регулируете, а здесь мы находимся в зоне самоконтроля».
— Этого риска в реальности нет. Во всем мире банковская деятельность очень отрегулирована. И здесь можно хотеть что угодно, но в реальности вся деятельность, которая будет у нас на банковском поприще, на поприще финансовых сервисов, она будет очень жестко регулироваться Центральным банком. Поэтому не вижу проблем. Все бизнесы, все платформы, которые у нас существуют либо которые мы разрабатываем, в той или иной мере уже регулируются. И рекламный бизнес достаточно зарегулирован — есть правила рекламы, есть штрафы, наказания.
При этом у нас есть и саморегулирование, без существенного изменения в законодательстве. Есть принципы «Яндекса», и мы делаем все, чтобы их не нарушать. Есть разные добровольные соглашения и меморандумы: про пиратку, про защиту детей, про многое другое.
— С учетом вашей позиции, все-таки дойдет ли до того, что «Яндекс» станет той частью регулируемых экосистем, которые так хочет ЦБ?
— Если говорить в течение года, то я думаю, что скорее нет. Я думаю, что подход, который использовался в прошлые годы, когда был баланс между созданием таких условий, чтобы развивались платформы, сервисы, бизнес, и каким-то разумным регулированием, которое работает по принципу «не навредить», будет соблюдаться. Если говорить в какой-то далекой перспективе, когда индустрии и бизнес уже сформируются и уже будет понятно, что вот такое у нас новое устройство мира, то я уверен, что будет какое-то регулирование, которое станет регламентировать работу. Но сейчас же даже слово «экосистема» — это в некотором смысле buzzword. Это одни сплошные противоречия, даже если взять просто определение экосистемы.
— Вы сказали, что если бы вы занимались и предлагали заниматься регулированием, то нужно было бы решать скорее какие-то отдельные точечные задачи, какие-то точечные проблемы. Что вы бы сами поменяли и все-таки отдали под какую-то регуляторику?
— Если говорить про стимулирующее регулирование, то это тема беспилотников. Сейчас уже создана очень благоприятная регуляторная среда, имеется в виду экспериментально-правовой режим, который разрешает тестирование беспилотников. Но важно не останавливаться. Беспилотники — это то, что будет. Эти машины поедут, и они будут ездить лучше и более безопасно, чем человек. Это означает, что регуляторам нужно тоже спешить и уже начать разрабатывать следующую регуляторную базу, чтобы страна, мир были бы готовы к технологии беспилотного вождения. Это про позитивное регулирование.
Примеров регулирования из-за негативных факторов может быть много. Сейчас есть некоторые проблемы с равноприменимостью. Например, антипиратский меморандум. В него входят не все игроки, поэтому мы ждем принятия закона. Кстати, вот это хороший пример, когда был подписан антипиратский меморандум, когда существенная часть игроков договорились о правилах игры. И эти правила игры должны стать фундаментом для закона.
— Но это выглядит как раз как пример того, что саморегулирование не сработало.
— Нет, это как раз сработало.
— Если сработало, зачем закон писать?
— Сейчас скажу. Минус один — тогда вообще непонятно было, что делать. То есть в некотором смысле относительно сегодняшней ситуации можно сказать, что был хаос. Собрались основные игроки, договорились о правилах игры. Эти правила игры были протестированы. Имеется в виду, что прошло время, прошло три года, даже больше. И на сегодняшний день понятно, что такой механизм скорее работает. В процессе были исправлены ошибки какие-то, что работало, что не работало. И сейчас, для того чтобы работающие механизмы зафиксировать и сделать эффективнее, нужно принять закон. Как могло быть по-другому? Был, извините, бардак. Пришел бы регулятор. В частности, из-за сложностей процессуальных, когда не договаривается бизнес с бизнесом, а когда есть еще один участник — государство, мог бы быть закон, который с огрехами, с ошибками.
— Регулируемый бардак.
— Регулируемый бардак, да. И мы сегодня имели бы сложную ситуацию, когда был бы закон, оторванный от реальности, и нам нужно было бы его исполнять. Это было бы сложно, невыносимо, и всему рынку пришлось бы находиться в серой зоне. То есть, в общем, скорее это успешный пример, и так должно быть. Как раз то, что я говорил, что со временем все будет регулироваться законами. Вопрос — как прожить вот этот период времени «между». Мы считаем, что период «между» можно прожить за счет саморегулирования.
«Регулятор ставит во главу здравый смысл»
— На шаг назад — к беспилотникам. В какой фазе сейчас подготовка к новому законодательству и все же запуску вашего проекта?
— Мы сейчас ждем разрешения на публичный тест на дорогах общественного пользования — в Ясенево. Мы набрали тестовые заявки и сейчас по процессуальной части находимся почти на финишной прямой.
— В чем проблема?
— Речь идет о том, чтобы выпустить на дорогу автомобиль, в котором за рулем не будет никого. Согласитесь, это решение не очевидно простое. Я сейчас не защищаю кого-то, но это ответ на вопрос, почему оно медленно принимается.
— Вы объясняете, почему не настаиваете?
— Мы надеемся, что это решение, которое должно дать правительство, будет принято в ближайшее время — речь идет не про месяцы или годы, это скорее недели. Это первое.
Второе — все-таки я бы сказал, что мы впервые имеем дело с технологией, безопасность которой особенно важна в каждый момент времени. Давайте представим абсолютно любую ошибку, которая может быть в нашей поисковой технологии или в чем-то другом. Можно, конечно, придумать фантастический фаталистичный сценарий, что человек что-то не то нашел и все — после этого «эффект бабочки». Но в реальности цена ошибки там существенно меньше, чем любая ошибка в беспилотной технологии. Поэтому мы и осторожны и в целом с уважением относимся, когда регулятор относится к этому так же, то есть во главу ставит безопасность и здравый смысл. Одно дело, если бы была ситуация, что кто-то отмораживается и делает вид, что «ваше мнение очень важно для нас, оставайтесь на линии», но сейчас так не происходит, поэтому я оптимистично настроен.
«У нас нет планов стать ведущим банком страны»
— Что изменилось в жизни «Яндекса» после покупки банка «Акрополь»? Насколько подход ИТ-компании адаптировался к консервативному банковскому? Не было ничего неожиданного?
— Я бы сказал, что почти ничего не поменялось. Конечно, мы учимся и узнаем все больше и больше о банковском бизнесе. Например, одна из частей банковской инфраструктуры — это ИТ — сервисы и серверы, которые прошли, по сути, проверку, и они обеспечивают банковскую деятельность: проведение счетов, связь с партнерами системы, с банками и т.д. Я помню, когда подписали сделку о покупке «Акрополя», мне прислали фотографию серверной стойки из банка — а это десять серверов, все в проводах — с подписью: «Вот это полностью соответствует регулированию».
— Нанимать банковских специалистов так же легко, как айтишников? Вы берете кого-то готового с рынка или вам, например, хочется как-то видоизменить банковский staff и ищете айтишников с уклоном в финансы?
— Мы нанимаем и тех, кто только хотел бы прийти в финансовый сектор, и тех, кто уже имеет опыт, потому что в отличие от многого другого, что мы делаем, банковский бизнес — уже сформировавшаяся индустрия. Нам не надо быть первопроходцем. Команда собирается, работают примерно 250 человек уже. Часть команды — это сотрудники «Яндекса», которые перешли туда работать, те, кто имел опыт в банковском деле, в финансовых сервисах до этого. Остальные — новые сотрудники.
— Ваш приход в банковский сектор насколько может повлиять на весь сегмент в целом?
— Я думаю, пока рано про это говорить. Финансовые сервисы в отличие от почти всех остальных, в которых мы сейчас присутствуем, уже и без нас очень были развиты в России. Поэтому мы, во всяком случае пока, не собираемся здесь быть суперинноваторами. Наша основная задача — это предоставить финансовый сервис, который скругляет углы и делает более доступными в использовании транзакционные сервисы «Яндекса» для наших партнеров и ядерной аудитории. Мы также хотим сделать более удобными процессы оплаты и предоставить сервисы той когорте населения, которая сейчас в некотором смысле ограничена в получении финансовых услуг.
— Например?
— Водители такси и курьеры в статусе самозанятых, которые по разным причинам сейчас не имеют возможности получать финансовые услуги у банков. В частности, потому что их доходы, транзакции не всегда видны крупным банкам. И они вынуждены пользоваться микрофинансовыми организациями, брать, например, кредиты под очень высокие проценты.
— Почему вы готовы пойти на риски, которые останавливают другие банки?
— Давайте я расскажу про проблему в некотором смысле морально-этическую. К кредитам можно относиться по-разному. И когда мы внутри обсуждаем то, как будет развиваться это направление, то основной аргумент у нас такой. Есть люди, которые приходят по разным причинам в банк, но банк о них ничего не знает и поэтому отказывает или дает невыгодные условия. Единственная информация, которая доступна сегодня банку про любого случайного человека с улицы, — это его информация из БКИ. Хотя там тоже может ничего и не быть.
У нас благодаря разным сервисам «Яндекса» есть много различных данных, и мы можем использовать их для оценки. Например, мы знаем, что человек работает водителем такси — уже три года или полгода — и совершает 15 поездок в день. Или это пользователь, который имеет хорошую историю в использовании разных транзакционных сервисов: вовремя оплачивает покупки в рассрочку и т.д. И мы можем принять решение, что можно выдать кредит под процентную ставку, которая доступна вам, получающей зарплату в РБК и предоставляющей справки в банк. Это выравнивает условия для всех этих людей.
— Когда такой первый кредит вы рассчитываете выдать?
— Пока не даем никакие прогнозы, но речь идет про 2022-й. Это сложный бизнес, где, даже если есть идея и концепция, нужно быть аккуратным.
— Для развития проекта будете привлекать кого-то извне на топовые позиции?
— На позицию председателя правления банка мы наняли Михаила Громова, который имеет хороший опыт как в ИТ, так и в банковской сфере. Но в целом «Яндекс» славен тем, что не решает задачи наймом топовых людей. В компании скорее культура «домовыращенности». Всем блоком финтеха будет руководить Антон Забанных, который до этого развивал «Почту», «Диск», сервис Auto.ru и уже 15 лет работает в «Яндексе».
— С учетом вашего активного развития в финтехе, будете ли вы сохранять текущие партнерства, например с ВТБ и «Тинькофф»? Вот станете вы очень большими — как будете решать вопрос возможного конфликта интересов?
— Рецепта на столетия, скорее всего, нет. У нас нет планов стать ведущим банком страны. Финансовые сервисы мы разрабатываем для того, чтобы на сервисах «Яндекса» людям было бы удобнее совершать транзакции. И текущая стратегия — покрыть собственными силами основные транзакционные направления. При этом весь финансовый бизнес и финансовые сервисы — это очень сложный вид, там много продуктов, которые в нашу стратегию не входят. У нас нет планов покрыть все сервисы. Мы планируем продолжать партнерство с другими игроками.
«Если не получается — закрываем»
— Как сейчас внутри у вас распределяется приоритетность между развитием b2b-сервисов и b2c?
— Давайте я в целом расскажу про нашу стратегию. Есть два направления — это b2c и b2b; b2c делится на пять фундаментальных ветвей — это три бизнеса и два «клея». Первый бизнес — это рекламный информационный: он строится вокруг поиска и рекламной бизнес-модели. Второй — про транспорт, передвижение людей. И третий — передвижение товаров: онлайн-торговля, логистика. Аркадий шутит, что поиск — это про передвижение электронов, а такси, логистика и интернет-торговля — про передвижение атомов. Первые два относительно сформировавшиеся, третий — интернет-торговлю — мы сейчас отстраиваем. И есть два «клея», из которых первый уже существует, а второго еще нет. Первый — это подписки «Яндекс.Плюс», основанные на потреблении контента — музыка, «Кинопоиск» и т.д. Это является «клеем» для первых трех направлений. И второй «клей», который мы отстраиваем, — финансовые сервисы. В b2b есть два направления — это беспилотники и облака.
Они соотносятся друг с другом по тому потенциалу, который могут иметь для компании через пять лет развития этих направлений. И мы видим потенциал как развития онлайн-торговли в России — это одна из основных таких новых точек роста, которые у нас есть, так и международного развития нашего b2b-бизнеса.
— То, что в этом году впервые не рекламная выручка превысила в обороте «Яндекса», — это отражение части стратегии и вы осознанно сейчас идете в эту сторону? Или это временный эффект того, что рекламный рынок просел?
— Это отражение того, что «Яндекс» продолжает развиваться, и я бы не пытался считывать здесь какие-то подтексты про то, что специально мы это делаем или не специально. Поисковый бизнес «Яндекса» существует уже 25 лет, почти 20 лет является лидером в стране и до сих пор развивается и продуктово, и с точки зрения финансовых показателей с очень хорошими темпами роста. Плюс к этому у нас еще более высокими темпами развиваются новые части «Яндекса».
Обычно на рынке как бывает — спустя какое-то время привычная бизнес-модель требует трансформации, иначе можно все потерять. А мы, напротив, находимся в ситуации, когда у нас и основная часть бизнеса — поиск и реклама — быстро развивается, и есть еще молодые направления, которые развиваются еще быстрее.
— Если бы встал вопрос отказаться от какого-то направления и сфокусироваться в другую сторону, что бы это было?
— Те, кто знаком с программированием и разработкой алгоритмов, знают такое понятие, как «жадный алгоритм». Это означает, что в каждый момент времени ты пытаешься принять оптимальное решение на сегодня, которое в целом соответствует вектору. Это ситуация, когда в шахматной партии просчитываешь не на десять шагов вперед, а просто делаешь ход, который оптимален в рамках только этого одного хода. Это означает, что мы пробуем, если не получается — закрываем. Из сервисов, которые мы попробовали и не получилось, — это сервис объявлений или сервис поиска резюме «Яндекс.Работа». Наш способ развития — это общая идея о том, что именно строим, и «жадный алгоритм» каждый день.
— Чего «Яндексу» сейчас не хватает — финансов, идей, мозгов?
— Сколько я себя помню в разных ролях в «Яндексе» и кто бы ко мне или любому человеку в компании ни подходил с вопросом «Что тебе надо?», ответ всегда один: «Людей, сотрудников, кадры». То есть один из самых сложных вопросов для нас — это поиск людей, это вопрос кадров.
— Большой ли сейчас отток ИТ-специалистов из России?
— Пандемия, с одной стороны, усложнила этот процесс, а с другой — упростила. Сейчас, конечно, одна из угроз и рисков, которые есть у ИТ-индустрии в этом плане, — возможность удаленной работы. И если раньше мы могли четко видеть отток людей, потому что человек собирал «чемодан» и уезжал из страны и это было заметно, то сейчас «чемодана» не видно. Но я бы не сказал, что сейчас ситуация критическая, были годы, когда было существенно больше желающих уехать.
«Нельзя заработать все деньги мира»
— В этом году вы отказались от покупки KupiVIP и «Азбуки вкуса». Почему сделки не состоялись?
— Про KupiVIP. Мы рассматривали разные стратегии выхода на fashion-рынок, потому что не может универсальный маркетплейс или торговый центр не иметь одежды у себя. Покупка — это была одна из рабочих идей, стартовать с помощью KupiVIP. Мы подписали необязывающее соглашение, и, как и во всех сделках, всегда после этого происходит некий процесс более глубокого погружения, чтобы прояснить все детали. И в процессе стало понятно, что для быстрого выхода в fashion-сегмент KupiVIP нам не подходит. Поэтому решили, хотя мы редко это делаем и это не частый сценарий, — остановиться и не идти в сделку.
Про «Азбуку вкуса» комментировать не хочу, мы не говорили, что рассматриваем эту сделку.
— Тогда иначе: стоит ли рынку food-ретейла ждать появления «Яндекса» на нем как отдельного оператора или достаточно интеграции в вашу систему доставки существующих игроков? Есть мнение, что, хотя пандемия и научила всех пользоваться доставкой, все равно есть потребительская привычка похода в реальный магазин.
— Оба варианта — самостоятельный выход или только доставка — не являются догмой. Мы готовы развивать это и сами, и в случае, если увидим интересную модель, — через партнерство. Причем партнерство — это необязательно покупка компании, могут быть разные формы.
Много лет назад я имел очень глубокое заблуждение о том, что покупка одежды онлайн — это просто сервис для маргиналов. И аргументы были абсолютно такие же: одно дело заказать сметану или хлеб, а другое — одежду: ее нужно примерить. Текущая ситуация показала, что продажи онлайн — это очень эффективно, удобно и существенно дешевле. При этом офлайновые магазины не исчезли. И бизнес перешел в новое состояние, когда есть микс того и другого. С другой стороны, в действительности рынок food-ретейла сложный, с низкой маржой.
— Вы называли «Яндекс Go» «пультом управления от города», интегрировав туда достаточно много сервисов. Как дальше будет развиваться его функционал? Система управления жизнью человека?
— Три наших b2c-сервиса структурируются не только с точки зрения бизнес-модели, способов зарабатывания денег, а еще и с точки зрения потребления. Когда мы говорим, например, про поисковый и рекламный бизнес, он концентрируется вокруг поиска «Яндекса». «Яндекс Go» — это про передвижение людей, посылок и про разные транзакционные услуги в городе. Если упростить картину — и я сейчас дам, скорее всего, ошибочный прогноз, — то у «Яндекса» в будущем будет три основных суперприложения — «Поиск», «Яндекс Go» и «Маркет». А еще будут «Карты», «Кинопоиск», «Музыка» и много других отдельных приложений.
— То есть загнать всех «в одну кнопку», концепцию супераппа не получается?
— Нет задачи загнать всех в одну кнопку. Концепция супераппа, скажем так, — это дать существенной части пользователей удобный доступ к вертикали.
— Почему «Яндекса» нет в сегменте игровой индустрии?
— Потому что в компании нет экспертизы по созданию игр. Нельзя же заниматься всем. Это не только вопрос задач. Если заниматься абсолютно всем, то все сделаешь на троечку. Не то чтобы у нас все сервисы сейчас на пять с плюсом: в действительности есть сервисы, которые, может быть, еще не дотягивают совсем до отметки «отлично». Но это не повод начать еще копать одну траншею, пока недоделал прошлое. Нельзя заработать все деньги мира.
— В октябре вы объявили о запуске совместного предприятия по производству серверов с группой «Ланит», ВТБ и Gigabyte. Это ответ на запрос властей про импортозамещение или какая-то утилитарная внутренняя задача?
— Одна из основных статей расходов «Яндекса» и любого другого крупного ИТ-бизнеса — это закупка серверов. Что важно в серверах? Во-первых, гибкость. Разные сервисы, которые вы предоставляете, требуют абсолютно разных конфигураций. Для этого нужно, чтобы было много оперативной памяти, была большая вычислительная мощность и т.д. Второе, важно: примерно 30% расхода за все время жизни сервера — это электричество, и поэтому очень важна энергоэффективность. Раньше мы покупали обычные серверы на рынке и как-то с ними возились. Потом мы осознали обе эти задачи и спроектировали свой собственный сервер с более высокими показателями энергоэффективности, начали заказывать его в Китае, на Тайване, на разных фабриках, нам там паяли платы, собирали, привозили. Сейчас вся серверная инфраструктура компании — от платы до суперкомпьютеров — разработана «Яндексом». Теперь у нас есть серверы, которые можно использовать не только нам, но и рынку. У них есть очень понятная ценность, которую можно продавать, если говорить простым языком.
В действительности есть отдельная задача — в России растет спрос на импортозамещенную продукцию, в частности существует регулирование, по которому обязаны те или иные организации использовать серверы, которые произведены в России. За счет этих двух вводных и появилась отдельная возможность для бизнеса. Но нам интересен весь серверный рынок в целом, а не отдельная его часть.
«Мы не влияем на суть того, что пишут СМИ»
— Как продвигается рассмотрение антимонопольного дела, которое может стоить «Яндексу» 4,377 млрд руб. штрафа? В сентябре вы объявили, что договорились с одной из компаний, которая подавала на вас жалобу, — Profi.ru — о тестировании расширенного представления в поисковой выдаче. Как проходит тестирование?
— Конкретно разбирательство с ФАС я бы не хотел комментировать, потому что оно еще идет.
Но сам факт обращения и возникновения этого разбирательства, признаю, подвигнул нас на активные шаги по пересмотру взаимоотношений с партнерами. Мы, можно сказать, в положительной коннотации, воспользовались случаем и создали новые универсальные условия для партнеров. Имеется в виду, что это не условия для конкретных игроков, а для индустрий. Условия эти едины для всех. Есть такое понятие в поисковых технологиях — сниппет — ссылка на сайт, под которой размещен текстовый блок. Для некоторых индустрий мы сделали возможность предоставлять расширенную информацию — обогащенный ответ вместо самого простого текстового сниппета. Для того чтобы посмотреть, как это сейчас выглядит, можно ввести какой-нибудь запрос про поиск сантехников или репетиторов по физике. И увидеть, например, Profi.ru, YouDo и некоторых других партнеров, которые тестируют обогащенные ответы. Их предложения появятся в расширенном формате непосредственно на поисковой выдаче.
— Недавно VK сообщила, что зафиксировала снижение просмотров своих роликов из поисковика «Яндекс». Вы объяснили это борьбой с пиратством. Улажен ли этот конфликт?
— Сейчас конфликт улажен, но мы отложили вступление в силу новой политики по работе с видеохостингами на 1 февраля, для того чтобы дать возможность партнерам глубже вникнуть и принять решение.
Но проблема заключается в следующем. Есть такой универсальный цифровой объект в современном мире — видеоролик в интернете. Есть множество сервисов, у которых этот объект есть, — YouTube, VK и т.д. И людям нужен поиск по этим видеороликам. Это выгодно и «Яндексу» — запросы не пропадают с поисковика, и платформам — они получают дополнительный трафик. Видео проигрывается в плееры платформы, где оно размещено, в нем может быть реклама, которая приносит деньги нашему партнеру.
Всем видеоконтентом, включая рекламу, управляет владелец платформы, где он размещен. И возникла некоторая недосказанность. По умолчанию все платформы разрешают показывать свой контент на внешних площадках, и также обычно существует способ, как правообладателю запретить этой платформе показывать контент на других площадках. Есть разные площадки с разными пользовательскими соглашениями. Мы не можем быть уверены, что площадка позаботилась о том, что у нее есть права на показ контента и у себя, и у нас. А там может быть пиратский контент. Мы хотим нормализовать эти отношения, чтобы было достаточно однозначное пользовательское соглашение.
— Переговорные процессы у вас идут и со СМИ. Вы планируете как-то менять свой подход в выдаче «Яндекс.Новостей»: ведь не секрет для индустрии, что и большие медиа вынуждены зачастую писать новости «под «Яндекс», чтобы получать от вас трафик? Это зачастую влечет формирование «кликбейтных» заголовков и подстраивание под повестку.
— Хорошая метафора для описания взаимоотношений «Яндекса» и СМИ — это газетный киоск. Возможно, не все читатели уже помнят, что такое газетный киоск — это место, куда ты приходишь и можешь выбрать, купить газету. С одной стороны, можно сказать, что газетный киоск на медиаиндустрию вообще никак не влияет. Там просто продаются газеты, которые напечатаны в стране. Но, с другой стороны, продавец киоска может сказать: «У меня тут места мало, а газет стало много. Поэтому давайте вы свои газеты начнете выпускать маленького формата журнального, чтобы они лучше продавались. Или цветные хорошо продаются, я специально создаю полочку для цветных газет и журналов». И это реально происходило: были обычные бумажные газеты, потом появились журналы, начали продаваться журналы, им выделили какое-то место, и они конкурировали с газетами, и это все влияло на медиаиндустрию. И вопрос: нормально это или нет?
— Но если вы не просто газетный киоск, а единственный книжный магазин на весь город?
— Это было бы очень хорошо, только это неправда. Если посмотреть на реальные данные медиапотребления в стране, то «Яндекс» занимает в этом очень маленькую долю, 15–20% в лучшем случае. «Яндекс.Новости» сегодня конкурируют с Telegram-каналами, где люди потребляют новости в формате сухой выжимки самого главного с мобильного телефона. Есть дайджесты в Facebook, где есть ссылка на РБК или «Ведомости» и три предложения, в чем суть события. Я лично 90% материалов потребляю на таком уровне. И только 10% уже кликаю, читаю.
У нас не было такого продукта, который мог бы конкурировать с этими продуктами. И мы создали «Дайджест», который автоматически находит и собирает тезисы из разных источников, создает сообщение буллитами в телеграфном стиле. Мы специально делали ссылку на источник, чтобы люди переходили на новостной источник. Но мы увидели, действительно, что после формирования «Дайджеста» трафик некоторых СМИ снижается. Поэтому мы разработали систему выплат, которая компенсирует СМИ потерю трафика, и эти деньги напрямую выплачиваем за каждый показ.
— Много СМИ уже на это согласились и сколько вы выплатили?
— Сейчас к «Дайджесту» подключены и получают выплаты большинство крупных партнеров. Если возвращаться к метафоре про киоск — понятно, что, когда возникли цветные журналы, это создает напряжение для газет, которые сейчас лежат на первой полке. Поэтому мы плотно общаемся со СМИ и объясняем — каким образом можно эти цветные журналы тоже издавать, каким образом надо. На выплаты партнерам в этом формате идет около 30% чистых доходов сервиса.
— Если их уникальность — как раз газеты издавать. Это же в некоторой степени влияние на тот продукт, который производился без вас, без газетного киоска, когда газеты раздавали просто мальчики-носители?
— Есть каналы продаж. Во всех индустриях производители — начиная от производителей йогурта до производителей контента — не могут игнорировать каналы продаж. Когда появился кинотеатр IMAX, то начали снимать фильмы под IMAX. Влияет ли IMAX на контентную индустрию, на творческий уровень режиссеров, операторов? В общем, формально, наверное, влияет. Но это же некий непрерывный процесс, который происходит всегда. При этом мы не влияем на суть того, что пишут СМИ. Мы транслируем то, о чем пишут в прессе, и являемся одним из многочисленных форматов, который существует в стране.
— С учетом того, что вы много взаимодействуете с аудиторией, — нет ли плана получить лицензию СМИ и самим развивать медиа?
— У «Яндекса» в некотором смысле уже есть лицензия СМИ — это положения закона о новостных агрегаторах. Это и есть лицензия для газетного киоска. Регулирование должно быть у других сервисов, которые тоже являются каналами дистрибуции, чтобы обеспечивать принцип равноприменимости. Но если отвечать буквально на вопрос, то мне кажется, что нет, у киоска не должно быть лицензии СМИ.
— На основании чего вы в октябре начали маркировать в новостях СМИ, признанные иностранными агентами на территории России? Закон «Об информации…», который предусматривает это требование, вроде был адресован только СМИ, а не агрегаторам.
— Наши юристы считают, что в законе нет явного трактования — распространяется или нет. Но мы в данном случае, показывая новости от наших партнеров, по сути, становимся распространителями информации. То есть это то, как можно трактовать требования закона к нам.
«У меня была мечта возглавить «Почту России»
— В последнее время государство все чаще вводит дополнительные ограничения для иностранных сервисов, штрафует и всячески проявляет к ним интерес. Для российских компаний и рынка что это значит? Вы получаете конкурентное преимущество или, наоборот, это минус?
— Мы выступаем за равноприменимость, чтобы в обе стороны были одинаковые правила игры по отношению ко всем игрокам, вне зависимости от юрисдикции, владения и т.п. Это очень важно, чтобы все играли по одинаковым правилам. Если говорить про потенциальный риск того, могут ли иностранные компании уйти с российского рынка, — будет однозначно очень-очень негативным событием, если какой-нибудь из мировых игроков примет такое решение. Здесь причин очень много. Одна из них — это то, что текущий рынок сформировался и стал таким благодаря очень жесткой конкуренции с иностранными игроками. То есть российские сервисы стали такими, какие они есть, благодаря конкуренции с мировыми гигантами, имеющими доступ к мировым технологиям, капиталу на мировых рынках и т.п.
— Если Марк Цукерберг завтра предложит вам возглавить Facebook — пойдете?
— Я не мечтаю возглавить Facebook. У меня много лет назад была мечта возглавить «Почту России», когда там были проблемы с доставками и всякие сбои, чтобы исправить там логистику. Но, в общем, справились без меня.
Пять фактов о Тигране Худавердяне
28 декабря 1981 года родился в Ереване.
В 2004 году окончил физический факультет Московского государственного университета им. М.В. Ломоносова.
В апреле 2006 года начал работать в «Яндексе» как менеджер проектов, впоследствии руководил несколькими сервисами, включая «Яндекс.Браузер» и «Яндекс.Навигатор».
В 2015 году стал гендиректором «Яндекс.Такси», а в 2018-м после объединения компании с активами Uber в России и СНГ возглавил это совместное предприятие.
22 мая 2019 года назначен на вновь созданную должность управляющего директора группы компаний «Яндекс».