Эпоха невинности книга о чем

СОДЕРЖАНИЕ

Краткое содержание сюжета

Ньюленд Арчер, джентльмен-юрист и наследник одной из самых прославленных семей Нью-Йорка, с радостью ожидает своего очень желанного брака с защищенной и красивой Мэй Велленд. И все же он находит причины сомневаться в своем выборе невесты после появления графини Эллен Оленской, экзотической и красивой кузины Мэй. Оленска считает Арчера противоположностью невинной и невежественной Мэй Велланд. Эллен вернулась в Нью-Йорк из Европы после скандальной разлуки (по слухам) из неудачного брака с польским графом. Поначалу прибытие Эллен и его потенциальный ущерб репутации семьи его будущей невесты беспокоят Ньюленд, но он заинтригован мирской Эллен, которая нагло попирает скрупулезные правила нью-йоркского общества. По мере того как Ньюленд восхищается графиней, растут и его сомнения относительно женитьбы на Мэй, идеальном продукте общества Старого Нью-Йорка; его матч с Мэй больше не кажется той идеальной судьбой, которую он себе представлял.

Решение Эллен о разводе с графом Оленским вызывает социальный кризис для других членов ее семьи, которые боятся скандала и позора. Раздельное проживание можно терпеть, но развод недопустим. Чтобы спасти репутацию семьи Велландов, партнер Ньюленда просит его отговорить графиню Оленскую от развода. Ему это удается, но по ходу дела он начинает заботиться о ней. Боясь влюбиться в Эллен, Ньюленд умоляет Мэй сбежать и ускорить дату их свадьбы, но она отказывается.

Несколько недель спустя Ньюленд говорит Эллен, что любит ее; Эллен переписывается, но боится, что их любовь причинит боль Мэй, поэтому не хочет, чтобы он оставил Мэй ради нее. Ньюленд получает телеграмму Мэй о согласии пожениться раньше.

Ньюленд отчаянно ищет способ покинуть Мэй и быть с Эллен, одержимый тем, как наконец быть с ней. Отчаявшись когда-либо сделать Эллен своей женой, он убеждает ее сбежать с ним, но она отказывается. Затем Эллен вызывают в Нью-Йорк, чтобы она ухаживала за своей больной бабушкой, которая принимает ее решение остаться разлученным и соглашается восстановить свое пособие.

Вернувшись в Нью-Йорк и под новым давлением со стороны Ньюленда, Эллен смягчается и соглашается завершить их отношения. Однако затем Ньюленд обнаруживает, что Эллен решила вернуться в Европу. Ньюленд решает покинуть Мэй и последовать за Эллен в Европу, когда Мэй объявляет, что она и Ньюленд устраивают прощальную вечеринку для Эллен. В ту ночь, после вечеринки, Ньюленд решает сказать Мэй, что уходит от нее к Эллен. Она прерывает его, чтобы сказать, что в то утро узнала, что беременна; она рассказывает, что сказала Эллен о своей беременности двумя неделями ранее, хотя в то время не была в этом уверена. Подразумевается, что Мэй сделала это, потому что подозревала эту интрижку, и что это причина, по которой Эллен вернулась в Европу. Безнадежно оказавшись в ловушке, Ньюленд решает остаться с Мэй и не следовать за Эллен, отдавая свою любовь ради своего ребенка.

Двадцать шесть лет спустя, после смерти Мэй, Ньюленд и его старший сын находятся в Париже. Сын, узнав, что там живет двоюродный брат его матери, договорился навестить Эллен в ее парижской квартире. Ньюленд ошеломлен перспективой снова увидеть Эллен. Выйдя из многоквартирного дома, Ньюленд отправляет своего сына на встречу с Эллен, в то время как он ждет снаружи, наблюдая за балконом ее квартиры. Ньюленд думает о повышении, но в конце концов решает не делать этого; он идет обратно в отель, не видя ее. Последние слова Ньюленда о любовном романе: «Для меня здесь более реально, чем если бы я поднялся наверх».

Основные персонажи

Ньюленд Арчер

Мэй Велланд

Эллен Оленска

Миссис Мэнсон Минготт

Миссис Огаста Велланд

Второстепенные персонажи

Изменение восприятия эпохи невинности

Хелен Киллоран объясняет в The Critical Reception of Edith Wharton, что критики всегда восхищались мастерством Wharton, ее вниманием к структуре и ее тонкой иронией, а также ее описанием интерьеров (приписываемым ее временам в качестве дизайнера интерьеров). Спустя десятилетия, прошедшие после публикации книги, критики уделяли больше внимания изображению в книге денег и классовых различий.

Эллен Оленска и Мэй Велланд также давно находятся в центре критических дискуссий. Первоначально воспринимавшаяся как поступившая правильно, рассказав о своей беременности, чтобы спасти свой брак, Мэй Велланд также может рассматриваться как манипулятивная, а не сочувственно отчаявшаяся. Эллен Оленска поднимает общий « женский вопрос » в современной литературной критике.

Вместо того чтобы сосредоточиться на роскошном образе жизни, на который Ньюленд Арчеру не приходилось работать, некоторые современные читатели отождествляют себя с его мрачным мировоззрением.

В крупном исследовании романа в 2005 году Алиса Марива ДеБорд из Университета Южной Флориды отметила, что «г-жа Уортон часто использовала дихотомию в своей собственной жизни: ее роль светской львицы и автора, женщины старого Нью-Йорка и европейского индивидуума, и ее жизнь в качестве супруга или возлюбленного. Разделение ее жизненных ролей не позволило ей пойти на компромисс между отдельными качествами каждой парадигмы. Точно так же в «Эпохе невинности» Эллен и Мэй представляют собой совершенно противоположные представления о жизни и культуре 1870-х годов, которые не могут счастливо сосуществовать вместе Уортон подчеркивает этот контраст, рисуя свои психологические пейзажи, в значительной степени полагаясь на мотивы воды и огня, элементы, которые в сочетании друг с другом разрушают друг друга ».

Кино, телевидение и театральные постановки

использованная литература

внешние ссылки

Источник

Рецензии на книгу « Эпоха невинности » Эдит Уортон

Книга досталась в числе «подарков». Сама бы в жизни не купила книгу с такой обложкой. И неплохая книга прошла бы мимо меня. Что действительно восхитило, так это неожиданный финал. Жена оказалась совсем не столь наивна и беспомощна, а снедаемые страстью в итоге оказались в таких обстоятельствах, что остались благородными людьми. Что касается подробностей жизни, они, конечно, любопытны, но ведь это книга и взгляд современного автора, а не свидетельство эпохи. Такое впечатление, что экранизация в виде костюмной любовной истории предполагалась с самого начала написания. Конечно, это не «Анна Каренина» и не «Сага о Форсайтах», но среди книг о женщинах в обществе, их роли, месте и долге «Эпоха невинности» займет свое законное достойное место.

Хорошая книга, хорошего качества. Рекомендую.

Качество очень порадовало! Обложка яркая,страницы плотные.
Только есть одно большое НО! книга с браком (внутри страницы оказались перевернуты). Очень обидно.

Смотрите фотографии книги.

Роман чудесный.Читаешь и понимаешь, как изменились нравы. Как лицемерны сливки общества- «если не видно, то и не стыдно».Когда первый раз читала,надеялась, что Ньюланд и Эллен будут вместе.
Роман изобилует многочисленными непривычными именами, описаниями, фамильно-родственными связями героев.Иногда это тяжеловать воспринимается,поэтому рекомендую посмотреть прекрасный одноименный фильм с Мишель Пфайффер,Вайноной Райдер и др.Получите двойное удовольствие

Действие романа происходит в 1875 году (как указывается в примечаниях) – эпоху строгих нравов (порой только видимых, но это главное и этого достаточно), нетерпимости к нарушению установленных негласных правил высшего света, безоговорочного соблюдения семейных устоев и их непоколебимости.

Можно сказать, что роман построен на взаимоотношениях в традиционном любовном треугольнике.

Он (Ньюленд Арчер) – типичный представитель своего поколения и высшего общества.

Его невеста (Мэй Велланд) – очаровательная благовоспитанная девушка, пример того, какой должна быть идеальная спутница жизни.

Она (Эллен Оленская) – женщина, разрушавшая все, что было нерушимо, неожиданно вставшая на его пути и тенью прошедшая через всю его жизнь.

Однако, если взглянуть глубже, то главные герои романа: он, она и нью-йоркское общество, олицетворением которого является Мэй. Именно оно – великосветское общество Нью-Йорка – победитель, прошедший с высоко поднятой головой через весь роман. Его не смогли сломить любовь, страсть, чувство и желание свободы, новые идеалы, новые мысли, сила притяжения двух одиноких душ, нашедших друг друга. Дух нью-йоркского общества нерушим, он неподвластен желаниям, мыслям и чувствам отдельных людей. Люди – всего лишь детали огромного жестокого механизма.

Все осталось так, как и должно было остаться. Хотя очень часто казалось, что вот сейчас случится тот самый поворотный момент – они вырвутся из этой духоты, из этих оков, но нет… Даже по прошествии многих десятилетий, они не смогли этого сделать – слишком сильна была власть того прошедшего времени.

Фильм, снятый по роману, я еще не смотрела. Теперь даже не знаю, к лучшему это или нет. Конечно, мелочь, но все-таки тяжко будет яркую блондинку Мишель Пфайффер олицетворять с графиней Оленской, темные локоны которой не раз рисовались в книге, а брюнетка Вайнона Райдер, тоже вряд ли будет идеальным образом светловолосой Мэй. Может быть фильм настолько замечательный, что этим деталям не стоит предавать особого значения, но зная свою страсть к нюансам, сомневаюсь, что лично у меня получится. Что-то мне подсказывает, что автор обложки книги тоже заметил эти неточности, и во время чтения, когда я еще не знала кто кого играет в фильме, я представляла, что эта пара – Ньюленд и Эллен – в одну единственную минуту счастья – ведь все-таки эта их история любви.

Если честно, немного покоробил слоган фильма «В мире традиций. В эпоху невинности. Они осмелились нарушить правила». Они не нарушали правил. Им их никто не позволил нарушить. Все правила, по крайней мере, внешне, а это главное, были соблюдены. Они просто осмелились подумать о том, что могут их нарушить, и чуть-чуть отступились от них, оказавшись наедине. Не более того.

А еще в книге, на последних страницах, очень много примечаний – исторических, политических, культурных, поэтому, когда читаешь книгу, нужно иногда посматривать в конец. Я их не сразу заметила – обнаружила случайно, дочитав уже до середины.

Источник

Эпоха невинности книга о чем

Войти

Авторизуясь в LiveJournal с помощью стороннего сервиса вы принимаете условия Пользовательского соглашения LiveJournal

Эпоха невинности. Книга, фильм, история ( часть третья)

Фаулз пишет :» Мужчина и женщина, едва успев оказаться в самом случайном контакте, тотчас рассматривают возможность физической близости. Такое откровенное признание истинных стимулов человеческого поведения представляется нам вполне здоровым, но во времена Чарльза ( героя романа Фаулза) отдельные личности не признавались в тех желаниях, что были под запретом общества в целом; и когда на сознание набрасывались эти затаившиеся тигры, оно оказывалось до смешного неподготовленным.» Фаулз пишет далее целое историческое исследование вопроса интимных отношений в викторианскую эпоху.

Естественность поведения отличает Эллен от светского общества, в котором всё заранее предписано и подчинено общим правилам.

Героев привлекает тайна, которая сопровождает появление Эллен и Сары, таинственность всегда создает ореол необычности в облике. Предопределенность будущего с нареченной невестой предсказуема и оттого скучна, в мужчинах заложен дух авантюризма.
«Глядя, как она сидит в ярком свете лампы, он с тайным отчаянием говорил себе, что всегда будет знать, какие мысли таятся под этим гладким лбом, и что в будущем она ни разу не удивит его никаким неожиданным настроением, никакой новой мыслью, никаким проявлением слабости, жестокости или капризом. Весь свой запас поэзии она истратила за время их короткого романа, и ее способность к эмоциям атрофировалась, потому что нужда в ней отпала.»

«Он думал об этом, пытаясь представить себе общество, в котором графиня Оленская жила, страдала и — быть может — вкусила тайных наслаждений.»
Ревность подстегивает чувства Арчера, он замечает иных мужчин, которые появляются в доме в Эллен, и строит догадки. А как писал Андре Моруа :»Существо самое ничтожное и пустое может внушить к себе любовь, стоит ему создать вокруг себя таинственный ореол непостоянства.»

Нельзя не упомянуть работу художника по костюмам фильма Мартина Скорсезе Габриэллы Пескуччи. Опытная и талантливая художница с большим послужным списком в этом фильме проделала большую работу по воссозданию стиля эпохи и опять-таки, роман был подсказкой для её творчества. Эдит Уортон дает много описаний туалетов дам и точные названия, по которым можно понять как выглядели её герои. Очень часто описание одежды дает характеристику персонажа.
Например упоминание пальто «ольстер» говорит о том, что человек его носящий скорее всего небогат и донашивает старый фасон пальто уже вышедший из моды.

В фильме не забыт венецианский веер из орлиных перьев, он сыграл свою роль в романе, первые волнения души Арчер испытал, когда Эллен игриво похлопала его веером.

В романе Арчер сравнивает Эллен с портретом Каролюс Дюрана :»
Вечером дамы обыкновенно принимали в «простых обеденных платьях» — тесных шелковых кольчугах с китовым усом, с кружевами вокруг высокого выреза и узкими сборчатыми рукавами, открывавшими руку ровно настолько, сколько требовалось, чтобы разглядеть этрусский золотой браслет или бархотку. Но госпожа Оленская, пренебрегая традицией, была в длинном свободном платье из красного бархата с блестящим черным мехом, который до самого подбородка закрывал ей шею и спускался по переду вниз. Арчер вспомнил виденный им во время последней поездки в Париж портрет кисти нового живописца, Каролюса Дюрана (чьи картины произвели сенсацию в Салоне ), изображавший даму в смелом, облегающем фигуру платье с мехом по вороту. Мех в жарко натопленной гостиной и закрытая шея при обнаженных руках наводили на мысль о чем-то порочном и соблазнительном, но общее впечатление было, несомненно, приятным.»

Возможно, Уортон имела в виду этот портрет.

В другом месте она пишет :» На ней был черный бархатный полонез с пуговицами из черного янтаря и крошечная зеленая обезьянья муфта. «
Полонезом называли еще во времена французского 18 века платье со сборками, увеличивающими у дамы нижний бюст до соблазнительных размеров. Приемы драпировок в это время были заменены на иные изобретения.
На этом портрете у дамы на портрете Кабанеля еще много складок на платье.

Турнюр то пропадал, то снова появлялся в более увеличенных размерах, желание удобства боролось с традицией.

Это были вообще времена, когда человек осознавал свое тело, его сложную геометрию, с помощью костюма. Любопытно, что пишет Фаулз о викторианском костюме:» Викторианцам была свойственна эта удивительная египетская черта, эта клаустрофилия, о которой так недвусмысленно свидетельствует их одежда, пеленающая их, словно мумий, архитектура их тесных коридоров и узких окон, их страх перед всем открытым и обнаженным. «
Действительно, одежда всегда отражает состояние души. Корсет, заковывающий тело, турнюр, создающий нарочитые неудобства.
Чувства, находящиеся в оковах мыслей.

Сесть на стул тоже было искусством, поскольку мешал турнюр, дама могла сидеть на бедре, вытянув вбок ноги.

Быть в таких условиях естественной, как Эллен Оленская, было почти подвигом.

Типаж Мишель Пфайффер, впрочем, мне все-таки кажется более современным. Глядя на портреты того времени, представляется иная женщина. Но каждое время имеет свои модные идеалы. В этом плане интересно сравнить с предудыщей экранизацией романа 1934 года. Герой там имеет характерную для того времени внешность : модные маленькие усики и смазливость в духе Дугласа Фербенкса, героиня тоже вполне девушка тридцатых. Героев играли JohnBoles и Irene Dunne.

А еще раньше был фильм 1929 года,в котором Эллен Оленскую играла Каtharine Kornvell

У художника того фильма был свой взгляд на одежду своих персонажей.

Платья из фильма теперь стали музейными экпонатами, они выполнены так тщательно, что можно принять за подлинные.

Источник

Рецензии на книгу «Эпоха невинности» Эдит Уортон

Эпоха лицемерия

«Неужели здесь никто не хочет знать правду? Жить среди всех этих добрых людей, которые только и просят, чтобы вы притворялись, — вот настоящее одиночество!»

Ньюленд Арчер молодой адвокат помолвлен с милой и доброй девушкой по имени Мэй Велланд, и его ожидает размеренная, спокойная семейная жизнь без каких-либо ярких красок. Но неожиданно познакомившись с кузиной Мэй – графиней Эллен Оленской, которая поражает его своим неординарным мышлением, взглядом на жизнь и открывает его глаза на многие вещи, начинает призирать светские условности. Он понимает, что она женщина его мечты. Но вот готов ли он бросить привычный мир и окунуться в мир своей мечты?

Вторая главная тема романа – это отношение к одинокой женщине. Как ее легко скомпрометировать и придумать слухи о ее жизни только потому, что она не живет как другие женщины. И то, что прощается мужчине, считается несмываемым клеймом для женщины.

Приступив к роману, я думала, что моя оценка будет намного ниже, так как роман с первых же страниц поверг меня в скуку. Начало настолько тяжелое, что не сразу можно вникнуть в суть всего происходящего, много дотошных описаний фамильных древ, интерьеров, нарядов. Но зато глубоко прописан каждый персонаж, показан его незатейливый мир, духовное и умственное развитие. Поначалу было ощущение будто читаешь сводку сплетен. Но дальше сюжет стал набирать обороты, и следить за событиями романа стало намного интереснее. Хотя роман оставляет после себя много мыслей, в нем нет искры, он скучен, он очень скуден на события, да и те не вызывают взрывного эффекта, очень медлительное повествование, и даже красивый язык не спасает книгу.

Но мне определённо понравился финал, хоть он и грустный и от него веет безнадегой, но получился реалистичным, в такой поворот событий веришь.
Спойлер. Может финал и жестокий, доказывающий, что судьба никого не соединяет даже спустя года. Ведь Арчер был из тех людей, кому легче было жить мечтой, чем решиться воплотить ее в реальность. Яркая, полная событиями жизнь не для него, ему нужны рамки, и хоть его бесит повседневная рутина, светское общество, без этого общества он никуда. Да и от Эллен он быстро бы устал.

Неоднозначное произведение, не взывающее восторга, достаточно скучное, но с которым было приятно провести пару вечеров. Думаю, в будущем я обязательно вернусь к этому роману.

Да, это и в самом деле»эпоха невинности«. Эпоха красивых манер, томных взглядов, благочестивости и устоявшихся мнений, а также эпоха снобизма, фальши и притворства. Это эпоха обезличивания людей.
Хочешь быть уважаемым в обществе- подстраивайся под его мерки, принимай личину, которую тебе навязывают и не смей высовываться. А если уж откололся от общего стандарта, то имей совесть быть богатым или заручись поддержкой влиятельных родственников, потому что если нет,- тогда ты потерян для общества навсегда.

Арчер, — «мужчина, который женился на одной женщине потому, что так ему приказала другая», Эллен, та самая, которая «отдала приказ» жениться, и Мэй, жена, дама из высшего общества до мозга костей. Любовный треугольник, где любовники всего лишь прикоснулись друг к другу, ну может был ещё поцелуй руки; где жена проявила чудеса терпимости и вовремя сориентировалась; где чувства вышколены, как манеры; где мыслят головой, а не сердцем.
Любовный треугольник без любви? Или любовь без треугольника?
В те времена, скорее последнее. Эллен прекрасно понимала обречённость их чувств, хотя, будь она понастойчивей, понаглее, возможно, всё было бы иначе.
Но, несмотря на продвинутость, она тоже дитя своей эпохи.

Да, это роман в стиле Остин. Здесь никто никуда не спешит. События протекают плавно, без особых надрывов. Даже любовь вялая, неспешная, нерешительная.

Очень сочувствую главному герою. Супружеская жизнь только начиналась, а его уже раздражала молодая жена и её родственники, все, кроме одной. И за него всё решили: где жить, как жить и даже с кем жить. Его оберегали от любви, как могли, всем семейством. И он, сам того не понимая, стал жертвой.
Поначалу «больше всего на свете его восхищала твердая решимость его невесты воплощать в жизнь правило, в котором они были оба воспитаны, — не замечать вокруг себя ничего «неприятного».» Но потом эта её «слепота» всё больше бросалась в глаза, всё неприятней становилась тихая, но навязывающая свои устои жизни супруга. Мэй перестала быть для него загадкой, как только они обручились. Но не потому, что Арчер бездушный, а потому, что для неё просто окончилась игра в ухаживания, и она стала сама собой: дамой высшего света.

Да, с высоты 21 столетия трудно судить о поступках людей в 19. То, что сейчас кажется обычным, в порядке вещей, тогда было просто немыслимым и недопустимым.
В 19 веке любовь Арчера и Эллен не имела шансов. Но кто знает, как сложились бы их отношения в 21. Возможно, тоже ничего бы не вышло, ведь всем известно, что запретный плод всегда слаще и желаннее.

Спасибо моим подругам Оксанке ksu12 за выбранную книгу, Агни Ledi_Rovena за идею совместного чтения, и Ане Little_Dorrit за поддержку.

Главный герой, молодой Арчер, поучаствовав по молодым годам в легкомысленной истории с одной миссис, выбрал себе чистую и невинную жену, Мей, из прекрасной семьи, с кристальной репутацией. Но тут приезжает ее кузина, Эллен Оленская (сочетание имени и фамилии не очень), дама довольно свободных и интересных нравов, и все пошло под откос. Но в книге это не главное. Главное именно эта сосредоточенность на псевдоморали и сложнейших ритуалах. Но морали там не сыщешь. Или непомерное жеманство, или пороки, прикрытые ложным соблюдением порядка смены галстуков и туфель.

P.S. Посмотрела фильм, картинка, конечно красивая. Но не зная всей этой подоплеки с общественными правилами, не то.

//прочитано в рамках лайт-версии любимой игры «Дайте две!», 1/2, книга из вишлиста Rafael

А я такая бегу, а волосы такие назад

У нас ваще другие декорации.

Ну, то есть, оно есть, но у мужчин. А у тебя есть право выбирать зановесочки и кастрюльки, платюшки и рюшечки. И блюсти. Дом, девичью честь, честь мужа и детей. И следить за модой, сплетнями и общественным мнением. А своего не иметь. И все это в перерывах между балами и приёмами. Ну, на клавикордах побренчи, если скучно.
Застрелиться же.

ппс. у меня не было букстаграмма, но, пожалуй, надо начать.

Долгая прогулка, Орден святой прокрастинации имени Потебни, аве!

Качели восприятия

«В сущности, все они живут в мире иероглифов, где ничего реального никто никогда не говорит, не делает и даже не думает и где реальные вещи представлены лишь условными знаками» (с.)

Старый Нью-Йорк был красив. Он рассыпался на тысячу огней пятой авеню, перестукивал колесом кареты по мощенной мостовой, шуршал старинным кружевом в бальной зале. Старый Нью-Йорк был серьезен. Он гордо соблюдал церемониал, отлично помнил историю каждой семьи-основательницы, чтил долгий срок от помолвки до свадьбы и знал наперед, в чьем обществе приличествует находиться одинокой даме. Старый Нью-Йорк был лицемером. Он дарил вам широкую приветливую улыбку, но в укромных уголках гостиной брезгливо обсуждал ваши грехи. Он превозносил ваш ум и красоту, был гостеприимен и добр, но, покинув вас, он презрительно надсмехался над неуместностью наряда, считал чудной и неприличной любовь к книгам, тягу к миру искусства, привычку общаться с теми, кто не входит в его избранный круг. Старый Нью-Йорк любил и ненавидел, наносил визиты и отказывал во внимании, принимал и выносил приговор.

Ньюленд Арчер всецело принадлежал этому миру, но втайне желал большего. Помолвка с юной, милой и благовоспитанной Мэй Вэлланд сулит ему счастье и новые горизонты… Но старый Нью-Йорк не может без темных пятен и поводов для сплетен, ведь так? Так на авансцене жизни нашего героя появилась графиня Эллен Оленская, двоюродная сестра Мэй, совершившая по меркам общества едва ли не грех – бежавшая от тирана-мужа. Нью-Йорк бы с удовольствием захлопнул перед ней двери, но Эллен как назло принадлежит важной семье, а значит, играть нужно по совсем иным правилам. Скрипя кринолинами и обмахиваясь веерами, наше высшее общество начинает расшаркиваться, услужливо кланяться и заискивать, помня, но ничем не выдавая собственную правду. Трех точек вполне достаточно для построения небезызвестной геометрической фигуры, и Арчер, вначале пытающийся оградить невесту от семейного позора и чужих пересудов, попадает под действие чар Эллен. И на этом знаменательном моменте начнутся мои небезызвестные, но любимые качели.
Признаться честно, изначально Арчер мне не понравился, ведь создается впечатление, что он руководствовался не любовью, делая Мэй предложение, а желанием обладать. Возможностью лепить из молодой супруги как из податливой глины тот характер, который ему интересен. Благо Мэй умело кивала в такт головой и повторяла уже произнесенные им истины. Арчер не скрывал с самого начала, что хотел стать учителем, открывающим неопытной девушке еще неведомые стороны брака. Он очарован ее глазами, улыбкой, невинностью взора, но при этом тяготится обязанностями жениха. Отдавая визиты многочисленным родственникам, он чувствует себя захваченным в плен, «окончательно связанным». Грея ноги у камина Эллен он с досадой думает о том, как будет каждый день подниматься по ступеням их общего с Мэй дома. Он придает значение цвету облицовочного камня и сомневается по поводу того, сможет ли Мэй сделать дом уютным, теплым, гармоничным. Наблюдая за метаниями Арчера, начинаешь задумываться: а стоило ли затевать большую игру, если уже на стадии родственных знакомств она приносит досаду?
В мире условностей, где каждый поступок записывается на особый счет, где каждое оброненное слово имеет вес, где каждый день расписан как строго соблюдаемый ритуал, Ньюленду хотелось разнообразия. Именно разнообразия, и в его представлении брак с Мэй помог бы ему достичь желаемого. Нет, вожделенного. Вот только нужно было соблюдать порядок, ждать, когда будут нанесены все визиты, сошьются рубашки с ручной вышивкой…. И потому внезапно появившаяся Эллен с ее отрицанием порядка, с ее незаурядными манерами, пленила его. Эллен, взращенная свободным духом Европы, не способна понять, что Нью-Йорк ее не принимает, не видит беды в том, что за ней увиваются толпы женатых мужчин, а юный Арчер, забывая о приличиях, разыскивает для нее желтые розы по всему городу. Эллен, как и Арчер, была мне неприятна. В данной ситуации я жалела Мэй.
Ведь в чем повинна Мэй? Виновата ли она в том, что была воспитана лицемерным Нью-Йорком? Конечно, нет. Мэй закрывает глаза и искренне желает счастья двоюродной сестре. Мэй настолько наивна и добра, что неспособна разглядеть в Арчере странное стремление оградить Эллен от осуждения общества. На звучной затяжной ноте принятия одних и неприятия других я преодолела первую книгу, и нужно сказать правду – это было скучно. Ты хочешь большей динамики, но получаешь скучные жизнеописания семейств, неприглядные факты лиц, которые едва ли повлияют но сюжетную реальность. К этим описаниям нравов прибавляются не менее унылые описания домов с их мебелью, обоями, статуэтками, сервизами, цветом, формой. Это чудесно для создания духа эпохи, придания атмосферы, но только в меру. В нашем случае, это значительно затормаживало сюжет. Кульминация романа приходится ровно на конец первой книги! Кульминация, которая не удивила, событие, которое было ожидаемо.
Вторая книга немного оживит действие. Автор, наконец, сблизит читателя с героями, попутно доказывая, что не стоит воспринимать персонажей исключительно прямолинейно. Очарование Мэй настолько велико, что ни Арчер, ни Эллен не способны ее ранить. В буре разразившейся драмы оказывается, что Арчер отказывается от своих первичных замыслов, понимая, что Мэй настолько крепко привязана к воспитавшему ее миру, что одной воли героя не хватит, чтобы изменить что-то в ее характере. Эллен оказывается человеком глубоко сопереживающим и не способным на предательство того, кто ее любит. Оберегая покой Мэй, они держат свое счастье на расстоянии вытянутой руки, но не ближе. Отчего-то к финалу мне стало их нестерпимо жаль. Но было ли мне по-прежнему жаль Мэй? Пресловутые качели и тут перевернули все с ног на голову. Досадно наблюдать за миссис Арчер, которая оставаясь по сути все той же милой Мэй, начинает играть по правилам света, увиливать и умалчивать. Достойна ли она той жертвы, которая была принесена ради ее блага? Тот еще вопрос.

Качели восприятия героев и линии развития сюжета преследовали меня до конца. Иногда не покидало ощущение, что я участвую в затяжной беседе, суть которой можно было бы изложить в несколько недолгих минут. Книгу в 360 страниц я читала практически неделю… Досадно, не правда ли? Но был еще финал. И этот финал радовал, поскольку не скатился в примитивность. Радует, что медленно раскачивающийся сюжет все же преобразовался к концу в гармоничную мелодию о несбывшемся. Мелодию, заставляющую задуматься над тем, стоит ли жертвовать счастьем личным во благо другого, пусть даже очень близкого человека. Мелодию, побуждающую примерить случившуюся ситуацию на современность и понять, что в нынешнем мире все могло бы сложиться совершенно иначе. Вот только история не терпит сослагательного наклонения.

Эпоха притворства

«Эпоха невинности» рассказывает о молодых людях, не сумевших, да и не особо пытавшихся вырваться из капкана Правил. Ведь так удобно жить в уютном устоявшемся мире под копирку, легко списывать всё происходящее на фатум, предопределение.

Все они жили в закодированном мире, где никто не говорит и не делает ничего реального, более того — и не думает ни о чем реальном, а сами реальные вещи обозначены иероглифами.

Да, я понимаю, что такое было время, когда правила решали все, или почти все, когда фальшь являлась способом жизни, а неизменный Порядок считался высшим благом, но неприятный осадок от созерцания такой покорности судьбе всё же остается.

Это не эпоха невинности, это эпоха интерьеров, в которых человек был всего лишь элементом декора, это эпоха притворства, когда каждый жил в своем модном чехле и панически боялся высунуть из него нос.

Это казалось Арчеру столь же естественным, как то, что нужно причесываться непременно двумя щетками, отделанными серебром, с его монограммой на голубой эмали, или то, что немыслимо появиться в обществе без цветка в петлице. И желательно, чтобы это была гардения. Он инстинктивно чувствовал, что идти своим путем было чревато неприятностями, да и — не дай бог! — отдавало бы дурным тоном.

А вот влюбленная в него графиня Эллен более сильна и действительно достойна уважения – она находит силы строить свою жизнь, принимает решения и совершает поступки.

Книга прочитана в рамках 5 тура «Игры в классики», 8 тура «Книжного путешествия» и Охоты на снаркомонов

Как у людей все

Самое сложное при чтении этого романа – это разобраться во всех отношениях аристократии Нью-Йорка. Какие семьи с кем дружат, кого игнорируют, и какие родственные связи их объединяют. Я честно пытался, даже вроде как преуспел, но вряд ли во всей полноте. Мне не очень хочется писать отзыв о людях. Потому я напишу о растениях, а Вы, дорогой читатель, сами проведите все нужные аналогии, я верю, Вы справитесь с этим.

А расскажу я вам про славное растение Arabidopsis thaliana.
Такое вот:

Оно выбрано не просто так, это аристократия среди растений. До 90% всех исследований на растениях за последние годы посвящено ему, разве оно заслужило это? Arabidopsis не дает ни цветов, ни плодов, ни даже корней, которые бы годились для приема в пищу или использования в какой-либо промышленности. За что же его все так уважают? Главным образом за особенности генетики. Но ведь так и должно быть, аристократия имеет высокий статус в первую очередь благодаря происхождению, а все остальное уже вторично.

Давайте чуть-чуть пофантазируем. И для этого отправимся в какую-нибудь лабораторию, где занимаются этим растением. И там мы увидим, что не смотря на то, что все имеющиеся растения относятся к одному виду, не все растения соотносятся между собой. Например, есть разные экотипы, растения относящиеся к экотипу Columbia никогда не будут дружить с растениями экотипа Wassilewskija, это не comme il faut. Но даже в пределах одного экотипа не все гладко. Там есть разные линии, в том числе мутантные. Растения одних линий могут уживаться друг с другом, другие вступают в отчаянную борьбу. Два важных принципа: в пределах одной аристократической линии все должны быть одинаковы. Никто не должен сильно выделяться. При этом, от чужаков и семей иного круга и положения надо отличаться. Например, вот ящичек с наиболее благородным, многочисленным и влиятельным диким типом (WT):

А вот растения мутантной линии ahk4:

Практически не отличаются, правда? А все потому, что это близкородственные семьи, со схожими традициями и интересами.
А вот, например, линия RpoTp:

Разве представители WT будут относиться к ним, как равным? К этим бледно-зеленым, дефектным, второму сорту? Нет, конечно. Тут сословные отличия не дадут права на равенство.

Но ладно ящики. Это все-таки открытые системы. Мир взаимодействует с растениями, а они вынуждены контактировать с ним. Все гораздо хуже, когда круг становится совсем тесным, замкнутым, для своих. Такой бывает в запечатанной чашке Петри. В такой:

В этом случае ни проникнуть посторонним, ни выйти своим наружу практически невозможно. Растения «варятся» в своей среде. И пока не наступят глобальные перемены извне (не придет ученый с пинцетом, например), все будет оставаться как есть в законсервированном виде.

А что если в какой-то круг проникнет человек вроде бы и свой, но неординарный, с широкими взглядами, с прогрессивными намерениями? Например, в семействе бесхлорофилльных мутантов pap1 внезапно появится растение, считающее что фотосинтезировать здорово и полезно:

Его все будут осуждать, в конце концов подвергнут остракизму. И выхода два: либо смириться и стать таким же бесцветным, либо выйти из круга и отправиться расти в Европу на другой субстрат. Причем, это растение может быть лучше, благороднее, больше, красивее сородичей:

Это ничего не значит, оно будет в любом случае искоренено, если не смирится.

А теперь нужно затронуть очень важную, но несколько скользкую тему межполовых отношений. Дело в том, что растениям Arabidopsis несколько легче, чем людям. У них преимущественно самоопыление. И нет никаких проблем, вроде тех, что бывают у людей, типа: «я собираюсь жениться на другой, и она замужем, хотя и сбежала от мужа – нам вместе не быть». Преимущественно, самоопыление, но не абсолютно. Скрещивание между растениями все же возможно. Представим, что в этом консервативном аристократическом обществе растений появляется свободная и независимая личность, которая плюет на условности роста и развития, живет по своим правилам. Пусть это будет уже известное нам растение X:

В той же чашке есть прекрасный представитель аристократии, лучший из равных в своем круге – растение Y:

Есть ли у них шанс быть вместе, скреститься и дать плодовитое потомство? Ни единого. Не даст сообщество растений, но это еще пол беды. Они могли бы вместе сбежать в лабораторию в Париже и там счастливо расти вместе. Главная причина, сам этот белый мутант стерилен, он заражен своей культурой, он не способен ничего дать. Он отступится, останется плескаться в своей среде. Зеленое растение покинет чашку в одиночку. Зеленое растение поступит благородно, оно не будет мешать чужому счастью, но вот правильно ли? Это может рассудить только время.

А время – это очень важный фактор, оно несет перемены. Может так сложиться, что следующее поколение растений наплюет на все эти сословные штучки и будет жить совсем по другим правилам. А старая аристократия, уже отыгравшая свою роль в истории, будет отправлена исследователем туда, куда отправляют все ненужные поколения – в мусорное ведро:

Источник