Фанфики юки и что
Фанфики юки и что
Ты можешь вернуться,
Не сумеешь,
Закружишься в ритмах дня.
Я мог бы признаться,
Но не посмею.
В том, что это сильнее меня.
Animal ДжаZ, «Думать дважды»
Со стороны его жизнь кажется идеальной. Привлекательная внешность, природное обаяние, белозубая улыбка – он красив, чертовски красив. У него толпа поклонниц, и ему стоит только махнуть рукой, как любая окажется у его ног.
Они зовут его Идол. Им восхищаются, его превозносят. Пожалуй, больше него ученицы сходят с ума только от Канаме Курана.
Всем кажется, будто его жизнь – прекрасная сказка.
Никто не знает, что сказка закончилась давным-давно.
Когда началось это безумие? Айдо не знает. Просто однажды внутри словно что-то переломилось. Если раньше, наблюдая, как Юки доверчиво жмется к Курану, он снисходительно улыбался, то теперь сердце будто льдом покрывается. Горло передавливает тугая тонкая проволока, и почему-то хочется зарычать.
То ли от бессилия, то ли от обреченности.
От осознания того, что она навсегда останется для него недоступна – принцесса принадлежит только Канаме Курану, и пусть идут к черту все те, кто захочет быть рядом с Юки. Она смотрит на Айдо как на друга, очередного товарища своего любимого чистокровного вампира, не больше и не меньше. Иногда Айдо думает, что она просто привыкла относиться ко всем с добротой, не выделяя и не забывая никого. Как иначе объяснить, почему их всех – Канаме, Зеро, самого Айдо – так тянет к ней? Она словно согревает их всех, дает надежду на то, что жизнь может быть теплой.
Днем он держит себя в руках, прячет ревность на дне голубых глаз – не приведи высшие силы, Куран что-то заметит. Айдо беззаботно улыбается смазливым ученицам Дневного класса, не позволяя себе и лишнего взгляда в сторону Юки. Кажется, он держится, как надо – по крайней мере, Канаме хранит молчание, и остается только догадываться, насколько он проницателен.
По ночам он сходит с ума наяву, ему чудится знакомый высокий голосок Юки и очертания ее тонкой фигуры между деревьями. Айдо сжимает руками переносицу – это мучает не хуже вечной жажды крови.
Кровь… Он знает, как это было бы. Он бы поцеловал Юки, нежно касаясь губами шеи, заставляя трепетать в своих руках. От прикосновений его рук по ее телу пробежала бы легкая дрожь, а потом девушка бы обмякла в его объятиях, растаяла, как неверный синий-синий лед на солнце. Айдо опустил бы ее на кровать, продолжая целовать, медленно, не торопясь, потому что ночь еще не закончилась, а она бы смотрела на него широко раскрытыми глазами, ее грудь вздымалась бы от участившегося дыхания. Он бы заставил ее стонать от его движений, так, чтобы она забыла и проклятого беловолосого Зеро, и чистокровного призрака черной ночи Курана.
Полувсхлип-полувздох срывается с его губ, и Айдо переворачивается на бок, зачем-то прижимая ладонь к сердцу. Его покалывает, словно бы от боли, но Айдо знает – это неразделенная любовь, медленно превращающаяся в безумие, острыми гранями терзает что-то в груди.
— Юки…
Голос срывается.
Айдо ведет себя так, будто ничего и не было. Слишком опасно сейчас по-другому. Он не знает, как умудрился Зеро остаться в живых после того, как целовал нареченную Курана. Но факт остается фактом – Канаме его не тронул.
Дни идут за днями, настолько быстро, что Айдо порой выпадает из реальности. Временами он замечает сочувственные взгляды Юки. Чем это вызвано – заботой обо всем мире, искренними переживаниями или чем-то еще, Айдо не знает.
И не хочет знать.
Его безумие проросло слишком глубоко в душе, и вырвать его теперь почти невозможно.
Перемену в Айдо замечают почти все. Всегда открытый, он стал меньше улыбаться, предпочитая отмалчиваться. Лука уже бросила затею интересоваться, что случилось – после того, как вампир несколько раз в довольно грубой форме послал ее, она вздохнула и оставила его в покое.
В одну из ночей он встречает Зеро. Кивком поздоровавшись с ним, он собирается идти дальше, но в спину летит фраза:
— Я видел вас.
Сознание – словно оголенные провода.
— Что, прости? – равнодушно переспрашивает Айдо.
— Я видел, что ты делал с Юки.
В голосе Зеро – странная пустота, будто ему совершенно все равно. Вампир с интересом поворачивается и смотрит ему в глаза.
У него странный взгляд. Айдо не может понять, где он уже видел подобное выражение, но оно определенно кажется знакомым.
— Как ты держишься? – тихо спрашивает Кирию.
Разговор все больше напоминает театр абсурда, но Айдо все же отвечает:
— Жить я хочу больше, знаешь ли. Было глупо тогда трогать ее, но я…
— Можешь не продолжать.
Глаза – больные, лихорадочные, почти сумасшедшие.
— Как думаешь, нас это отпустит? – еле слышный вопрос.
Вампир срывает травинку, задумчиво покусывает ее. Знакомая горечь заставляет сердце снова дрогнуть.
— Я думаю, да.
Кирию вскидывает голову, дожидаясь продолжения. Но Айдо хранит молчание, прикрыв глаза. Сок мертвой травинки до боли похож на ту горечь, что осела на его губах уже давным-давно.
— Что ты имеешь в виду?
— Только там-где-нас-нет.
Ирония ли это или насмешка, или сочувствие, Айдо не знает. Но Зеро не бросается на него, словно понимая, что подразумевает вампир. Молча встает и, кивнув, уходит с полянки.
И только когда очертания Кирию полностью покрывает ночная мгла, Айдо вспоминает, где видел такие глаза.
Когда смотрел на свое отражение в зеркале все минувшие месяцы.
Фанфики юки и что
Хоть на дороге больше не было машин, Нишиджима ехал медленно, словно специально давая Юкитеру время заново прокрутить в голове все недавно случившиеся события.
Амано чувствовал себя идиотом, полным идиотом: послал Юно, а теперь сомневается в правильности своего решения. Но ведь простить ее он тоже не мог после всего, что она сделала. Однако чувство страха и незащищенности не давали покоя, все напоминая парню о том, что игра продолжается, а без Гасай он ничто. И, как ни странно, саму девушку он боялся не меньше, чем оставшихся владельцев дневников.
Эти мысли не покидали его, пока за окном не показалась знакомая улица. Парень открыл дверь машины и тут же поежился, ощутив прохладный воздух на своей коже. Акисе вышел следом и догнал Амано у ворот:
— Будь осторожен, ведь Гасай будет искать тебя. Не забывай закрывать дверь.
— Юно всегда была странной, но я не ожидал от нее такого.
После недолгого молчания Акисе уже развернулся, чтобы уйти, как вдруг почувствовал ледяные пальцы Юкитеру на своем запястье:
— Ты не мог бы, — смущенно проговорил владелец первого дневника с надеждой в глазах, — остаться?
Ему было действительно страшно, а Акисе сейчас единственный, кому он может доверять.
Ару немного удивился такой просьбе, но это выражение лица быстро сменилось мягкой улыбкой:
— Конечно.
Пока Юки открывал дверь, альбинос выразил Нишиджиме свою благодарность за помощь и попросил не ждать его.
Зайдя к Амано домой, Ару осмотрелся и, разувшись, прошел вглубь коридора, оглядывая помещение еще раз. Юки пошел за ним, но был остановлен чуть насмешливым голосом парня:
— Я же говорил, чтобы ты не забывал закрывать дверь.
Амано заметно покраснел, стыдясь собственной легкомысленности, и вернулся закрыть замок.
— Сходи пока в ванну, а я приготовлю чай, — пройдя на кухню, сказал Акисе.
Юкитеру не стал спорить. Все-таки душ — это то, что сейчас привело бы его в себя, и хотелось смыть всю грязь от нахождения в заключении у Юно.
Амано никогда не думал, что будет так радоваться воде. Но оставаться одному ему было все же не по себе. Казалось, что Гасай может войти в любой момент и разрубить его топором так же, как и всех остальных. Пробыв в ванне максимум полчаса, он укутался в первый попавшийся халат и спустился вниз. На столе стояла уже остывшая чашка чая, а самого Ару не было.
Юки интуитивно пошел наверх в свою спальню. И шестое чувство его не обмануло.
— А, извини, Юкитеру-кун, мое любопытство взяло вверх, — посмеявшись, сказал юный детектив, откладывая в сторону какой-то сувенир, лежавший на полке, — я уже ухожу, а тебе, наверное, стоит выспаться.
В спальне было довольно темно, и Юкитеру, посмотрев вглубь комнаты, нервно сглотнул и покачал головой, желая выкинуть из головы образы Юно, крови, трупов и прочей «прелести», но тщетно. И когда за окном подул сильный ветер, он, как утопающий, хватающийся за спасательный круг, прижался к спине уходящего Акисе, крепко обхватив его живот руками.
— Юк.
— Не уходи, пожалуйста. Не оставляй меня одного.
Амано почему-то не было стыдно проявлять такую слабость и вести себя как ребенок. Он чувствовал в этом загадочном парне что-то родное, ощущал себя рядом с ним защищенным. И не только физически, как с Юно, но и морально.
— Ты такой милый, Юкитеру-кун, — тихо сказал Ару и, повернувшись лицом к Амано, легко поцеловал его в губы. Пока Юкитеру пытался осознать, что произошло, Акисе прильнул к его губам еще раз, углубляя поцелуй.
Парень не отстранился, а наоборот охотно, но немного неумело ответил на действия альбиноса. Он понимал, что это неправильно, но он нарушил уже много правил, поэтому поцелуй с парнем не был чем-то ужасающим. Тем временем Акисе, не отрываясь от губ Юкитеру, подошел к кровати, укладывая на нее Амано и нависая над ним. Прервав поцелуй из-за нехватки воздуха, он, не теряя ни секунды, потянул за пояс халата Юки.
— Акисе, что.
— Только не бойся, — перебивая, прошептал ему на ухо Ару.
Амано лишь неуверенно кивнул. Он понимал, к чему все это идет, но сейчас ему не хотелось прислушива
Он понимал, к чему все это идет, но сейчас ему не хотелось прислушиваться к здравому смыслу. Акисе старался растягивать удовольствие и причинять как можно меньше боли, но для Юкитеру все стало одним мгновением. Особенно на пике, когда всхлипы превратились в громкие стоны, в которых слились абсолютно разные чувства: боль, стыд, страсть, возбуждение и еще сотни эмоций, которых он до этого никогда не испытывал разом.
Парни еще долго лежали молча, пытаясь привести сбивчивое дыхание в норму: Ару, задумавшись, смотрел в потолок, а Юки любовался им, немного завидуя такой необычно красивой и манящей внешности.
— Юкитеру-кун, если тебе в будущем предстоит сделать выбор, подумай хорошо и не иди на поводу у страха, — серьезным и хриплым голосом нарушил тишину альбинос, — но знай, я всегда буду на твоей стороне, даже если ты снова начнешь общаться с Гасай. А пока можем сделать вид, что ничего не было.
— Но. — Юки хотел сказать, что он никогда не предаст Акисе, несмотря ни на что.
— Не говори того, в чем сам не уверен, — приложив палец к губам Амано, улыбнулся Ару, — я схожу в ванну.
Это был не вопрос, но Юки опять утвердительно кивнул. Сейчас ему захотелось сказать, что он любит Акисе, но Юкитеру понимал, что эти слова ничего не будут значить. Он много раз говорил это Юно, поэтому такое признание для него перестало быть чем-то значимым и, более того, приобрело негативный оттенок.
Оставшись одному, ему уже не было страшно: он не думал ни о Юно, ни о других владельцах, а шум воды успокаивал и давал понять, что в квартире еще кто-то есть. Юки было обидно, что Акисе не доверяет ему и думает, что впоследствии он выберет Гасай. Впрочем, в глубине души Юкитеру и сам понимал, что, если на кону будет стоять его жизнь, он может оступиться и сделать неправильный выбор. А подсознание поддакивало этим мыслям, говоря парню о том, что он действительно жалок.
— Эй, Мурумуру, — позвал Амано, смотря в пустоту.
Везде была пустота. В итоге, он потерял всех, включая своих друзей, Юно, Акисе. А все потому, что не поверил и испугался за свою жизнь.
Помощница Бога вздрогнула: она уже очень давно не слышала голос победителя игры.
— События в третьем мире могут быть не такими, как в этом?
— Они уже не такие, — пояснила она.
— Значит, Юкитеру из третьего мира может поступать не так, как я?
— Ага, — уже спокойно ответила Мурумуру, перелистывая страницу старой манги.
После нескольких минут раздумий новый Бог вздохнул и тихо прошептал, надеясь, что кто-то услышит и исполнит его самое заветное желание:
— Надеюсь, он выберет его.