за что аристотель критиковал платона
Аристотелевская критика Платона
Ну что, уважаемый друг, освоил наконец миф о пещере? Устал, поди, использовать платоновский мир идей в великих дискуссиях философских чатов? Тогда бери на вооружение новый инструмент: критику Платона, да не просто лучшими интернет-философами в комментариях, а Аристотелем — одним из главных мудрецов на историко-философском полотне.
Отбросив в сторону все притязания на истину, исходящую от решения вопроса о предельных основаниях бытия (Основах Метафизики, подписываемся, ставим лайки), то бишь отбросив сопоставление базовых интуиций Платона и Аристотеля, можно, сохраняя нейтралитет, разобрать основные аргументы последнего. А там уже живите с этим, как хотите, и относитесь к оному, как желаете.
Начнем с того, что одним из главных различий метафизики Платона и Аристотеля является разное представление о связи формы и материи. Если Платон жестко разделял мироздание на мир идей и мир вещей, иными словами, «раскидывал» форму и материю по разным уголкам универсума, то его ученик был категорически с этим трюком не согласен, поскольку негоже форме и материи существовать независимо друг от друга — они представляют собой неразрывное целое, воплощающееся в каждом конкретном сущем. Дериватом этого расхождения является разница воззрений на соотношение потенциальности и актуальности. Платоновская форма представляет собой возможность — возможность отпечатывания в материи для образования вещи.
Аристотелевская концепция предлагает полярно противоположное решение: форма есть актуальность, завершенность сущего, а материя же — чистая потенция этой актуализации. Достаточно вспомнить дефиницию формы как энтелехии материи и дефиницию души как энтелехии тела, обладающего в возможности жизнью. Что это значит? Это значит, что материя потенциально заключает в себе цель и окончательный результат, а сообщает ей эту завершенность форма. Следите за губами, сейчас, вероятно, будет непросто: не может существовать ничего, что не могло было бы существовать. Возникает ситуация взаимозависимости: как материя есть материя только для конкретной формы, так и форма есть форма только для конкретной материи. Данная философема получила название гилеморфизм (ΰλη— материя, μορφή — форма).
Подобно своему учителю, Аристотель считал материю вечной, несотворимой и, следовательно, неуничтожимой. Она содержит лишь возможность возникновения действительного многообразия вещей, как, скажем, медь содержит возможность различных статуй. Чтобы эту возможность актуализировать, следует придать материи соответствующую форму, под которой Аристотель подразумевал активный творческий фактор, стимул и цель, причину становления сущего. Поскольку, как было отмечено, форма и материя неразрывно связаны между собой, каждая вещь в зачатке уже содержится в материи. Тем самым Аристотель приходит к идее единичного бытия вещи, представляющего собой связанность материи и формы. Медь, например, можно рассматривать как возможность статуи, она же есть материальное начало, а высеченная статуя – это уже единство материи и формы.
Данная мысль решительно порывала с платоновским объективным идеализмом, согласно которому материя и мир идей рассматриваются как разные уровни мироздания (как низший и, соответственно, высший). Платон применяет слово «идея» для обозначения сущности предмета, его формы, которую нельзя познать чувствами.
Он утверждал, дескать, «идеи пребывают в природе в виде образцов, прочие же вещи сходны с ними». Философ считал, что мир идей первичен, так как идеи являются неизменными, неподвижными, вечными, а всё в мире производно от идей. Материя, по Платону, есть «восприемница и как бы кормилица всякого рождения», способная принять любую форму потому, что она совершенно бесформенна и неопределенна. Аристотель, в свою очередь, настаивал на том, что «чистые идеи» не могут быть оторваны от реального мира.
Вводные слова, пожалуй, закончились. Пропедевтика засыпает. Просыпается аристотелевская критика.
Критика онтологии Платона содержится в XIII и XIV книгах «Метафизики» и, косвенно, в других. Аристотель доказывает несостоятельность платоновской гипотезы «идеи», исходя из следующих соображений:
Бесполезное удвоение мира
Разбирая платоновский концепт идеи, Аристотель усматривал в нем доминирование явно лишней и ненужной процедуры — нагромождения мироздания. Дело в том, что Платон постулировал в качестве подлинно бытийствующего не реальное, а фиктивное. Иными словами, идеи суть простые копии, двойники чувственных вещей, не отличающиеся от последних по своему содержанию. Идея вот этой синей подушки, по большому счету, ничем не отличается от признака «синеподушковости», принадлежащего отдельным подушкам.
Поскольку это простое дублирование сущего, то по мнению Аристотеля, платоновские идеи не способствуют познанию этого сущего. Они не могут быть сущностью вещей, если они находятся вне их, ибо сущность должна быть присуща своему подлежащему. Предполагая для каждой вещи одноименную с ней идею, мы лишь совершенно бесполезно удваиваем предметы, с одной оговоркой: идеи являются вечными, нетленными, а потому абсолютными. Платоновские понятия вроде «идеи лошади», «идеи человека» суть лишь перенесение эмпирических объектов в область непреходящего, истинного бытия; наделение того, с чем мы сталкиваемся в мире, статусом образцовости и подлинности.
Причастность — не более, чем метафора
Мы помним, что г-н Платон разделил мироздание на мир идей и мир вещей. А коль так, то идеи не могут дать существованию вещей ровным счетом ничего. И хотя утверждается, мол, вещи «причастны» идеям, эта их «причастность», как и пифагорейское «подражание», представляет собой, к великому сожалению, просто метафору. В каком непосредственном отношении друг к другу находятся эти пласты бытия — загадка, решаемая разве что мистическим путем, неподвластным простым смертным.
С точки зрения Аристотеля, существующие отдельно от вещей идеи Платона недостаточно убедительны и недостаточно доверия нам внушают. Доказательства же либо слабы, либо противоречивы, либо, наконец, доказывают больше, чем надо.
Утверждая, что одни идеи относятся к другим идеям так, как общее к частному, и, рассматривая идею как сущность вещи, Платон впадает в противоречие: при таком понимании каждая идея есть одновременно и сущность, так как, будучи общей, она присутствует в менее общей, и не-сущность, так как сама она в свою очередь причастна стоящей над ней более общей идее, которая и будет ее сущностью. Таким образом, возникает ситуация ненужности и «обескровленности» стоящих ниже по рангу идей.
Дём дальш? Дём дальш!
Дурная бесконечность
Платоновское учение о независимом существовании идей приводит к следующему выводу: поскольку между идеями и чувственными вещами существует отношение подобия, то помимо идеи и соответствующих ей вещей, должна также существовать идея того сходного, что имеется между ними. Далее, для этой – новой – идеи и для находящихся под ней первой идеи должна существовать еще одна – третья – идея и т.д. до бесконечности.
То же самое касается математических объектов. Рассмотрим пример. Есть у нас идея числа 1. Как получить двойку? Либо путем сложения двух идей числа 1, либо же все числа обязаны быть в мире идей (но тогда сложение должно перенестись в этот самый мир идей). И в том, и в другом случае мы упираемся в дурную бесконечность, ничего хорошего не сулящую. Но главная «непонятка» заключается всё-таки в природе числового ряда и арифметических действий.
«Доводы в пользу эйдосов сводят на нет то, существование чего для тех, кто признает эйдосы, важнее существования самих идей: ведь из этих доводов следует, что первое не двоица, а число, т. е. что соотнесенное [первее] самого по себе сущего и так же все другое, в чем некоторые последователи учения об эйдосах пришли в столкновение с его началами».
«Апофеоз бездвижности»
Следуя за платоновской мыслью, мы попадаем в статику. Обособив идеи в мир вечных сущностей, отличный от изменчивого мира вещей, Платон лишился возможности объяснять факты рождения, гибели и движения.
Ведь если есть идеи всего, то есть и идеи отрицания, идеи относительного, идеи отсутствия идей, идеи гибели и гибнущего, рождения и рождающегося.
«Далее, ни один из способов, какими они доказывают, что эйдосы существуют, не убедителен. В самом деле, на основании одних не получается с необходимостью умозаключения, на основании других эйдосы получаются и для того, для чего, как они полагают, их нет. Ведь по «доказательствам от знаний» эйдосы должны были бы иметься для всего, о чем имеется знание; на основании довода относительно «единого во многом» они должны были бы получаться и для отрицаний, а на основании довода, что «мыслить что-то можно и по его исчезновении»,- для преходящего: ведь о нем может [остаться] некоторое представление».
Исходя из этого, философии Платона недостает αἰτία, ὃθεν ἡ ἀρχὴ τῆς μέταβολῆς («причина, откуда начало изменения»).
Какое благо, сынок?
Следующий пункт аристотелевской критики, однако, кажется наиболее слабым среди остальных. Платон считал, что все идеи так или иначе восходят к единой, предельной основе – к идее Блага. Но с точки зрения Аристотеля, это противоречит существованию таких понятий, которые не могут быть возведены к оной.
Реализм VS концептуализм VS номинализм
Резюмируя всё вышесказанное, следует затронуть решающий пункт, касающийся аристотелевского отхода от платоновского реализма.
Подобно своему учителю, Аристотель признает реальность универсалий. Без допущения общих видовых и родовых начал было бы невозможно познавать сущее, не говоря уже о том, что Аристотель онтологизирует классификационные схемы. Если бы не существовало ничего общего для вещей, не было бы знания, направленного на общее, объемлющее частное.
Стало быть, делает вывод Аристотель, всё-таки есть «единое во многом»: существуют универсальные родовые понятия, относящиеся ко многим единичным предметам. Однако универсалии не следует выносить в отдельный от партикулярий мир, а уж тем паче обзывать его тем, что обладает подлинным бытием, в отличие от мира партикулярий: ἕν κατὰ πολλῶν («единое во многом») не следует превращать в ἕν παρά τὰ πολλά («единое отдельно от многого»), как это делает Платон. Немыслимо, чтобы сущность существовала отдельно от сущего и обладала бы объективным онтологическим статусом. Но вид (εἰδος) – внутренне присущ вещам (ἐνυπάρχει), как та форма (μορφὴ), которая делает каждую вещь тем, что она есть.
Таким образом, как и Платон, Аристотель признает общие начала, но видит их реализацию лишь в единичных вещах. При этом Аристотель не становится на сторону киников, утверждающих, что общие начала суть лишь наши субъективные понятия, – слова, которым в действительности ничто не соответствует; он признает, что универсалии существуют, но не отдельно от вещей, а в самих вещах, в самой конкретной реальности. Сущность вещей и явлений заключается в них самих.
Как говорил товарищ Ульянов, критику Аристотелем Платона можно назвать критикой идеализма как идеализма вообще. Мысль, конечно, спорная, ибо сказать, что Аристотель отошел от идеализма — это позволить себе дерзкую и непозволительную роскошь. Однако уверенные шаги в устранении дуализма узреть можно. Впрочем, не очень хотелось бы такого поистине великого философа, как Аристотель, опошлять и огрублять посредством заключения в рамки жесткой дихотомии идеализма и материализма.
Критика Аристотелем идей Платона
Метод исследования Аристотеля включал подробнейшее изложение и анализ учений предшествующих мыслителей и выделение рациональных моментов их идей. Так же Аристотель рассматривает разные варианты ответов философов на вопросы о сущности бытия и источнике движения от Фалеса до Платона, и находит у всех «слабые места».
Возражения Аристотеля против теории идей Платона заключаются в следующем. По его мнению, гипотеза об отдельном существовании идей от вещей не дает познанию вещей ничего нового для объяснения их бытия, поскольку платоновские идеи — это просто как бы копии или двойники вещей. В содержании идей нет ничего, чем бы они отличались от чувственных вещей. По Платону общее находится в идеях, но общее есть и в чувственных вещах. И в идеях оно то же, что и в вещах, поэтому и нет ничего нового. Например, идея человека ничем не отличается от суммы общих признаков отдельных людей. Согласно Аристотелю, чтобы иметь значение для вещей, идеи как их непосредственные сущности, должны существовать внутри чувственных вещей.
Другое его возражение против платоновских идей как особого мира сущностей получило название «третий человек».
Третьим возражением можно считать вопрос о движении. По Платону, вещи движутся, постоянно изменяются, а их сущности (идеи) неизменны, недвижимы. Отсюда не ясно — в чем же находится источник и причина движения. Платон этого не указывает. В «Метафизике» Аристотель говорит о том, что эти трудности теории идей Платона вызваны тем, что он слишком обособил отдельное, единичное от общего и противопоставил их друг другу. Повод для этого дал Сократ, но он общее все же не отделял от единичного. Сократ, по мнению Аристотеля, был прав, не разделив общее и единичное, ведь, с одной стороны, без общего нельзя получить знания, а, с другой, разделив их, получим трудности теории идей, где сущности общие и единичные почти одной и той же природы (Метафизика, XIII, 10).
Основной закон бытия и мышления
Аристотель придерживался принципа тождества бытия и мышления. Парменид, глава Элейской школы, был первым, кто ввел этот принцип в философию. В решении вопроса о закономерностях бытия важен вопрос о противоположностях. Для Гераклита законом изменчивого бытия был закон движения бытия, который он называл «Логосом». В качестве источника этого движения он рассматривал принцип единства и борьбы противоположностей.
Аристотель негативно относился к этой позиции Гераклита, утверждавшего, что одно и то же есть живое и мертвое, т.е. одновременно одно и то же существует и не существует. Для Аристотеля противоположности сами по себе не существуют, они являются только односторонними качествами, которые должны иметь некоего носителя. Противоположности могут быть присущи или не присущи этому носителю (см. об этом: 7, 370—372).
Аристотель рассматривает формы мышления как формы бытия, что следует из принципа тождества мышления и бытия. Поэтому то, что является главной закономерностью в процессе упорядочивания мышления для Аристотеля можно назвать и главным законом бытия (7, 372—373). Сам Аристотель называл принцип непротиворечия началом всех других аксиом (Метафизика, IV, 3, 1005а25).
Основным законом бытия для Аристотеля является закон непротиворечия, так как действие этого закона, по Аристотелю, универсально. Аристотель не обосновывает закон непротиворечия. Он для него «самое достоверное из всех начал». Кратко он его формулирует следующим образом: «Вместе существовать и не существовать нельзя» (Метафизика, IV, 4, 1006а5). В другом месте формулировка закона имеет более полный вид, но смысл тот же: «невозможно, чтобы одно и то же в одно и то же время было и не было присуще одному и тому же в одном и том же отношении. » (Метафизика, IV, 3, 1005620).
Например, невозможно, чтобы красота была и не была присуща одному и тому же существу в одном и том же смысле в одно и то же время. Гераклит отождествлял противоположности потому, что брал их в разных смыслах, в разных отношениях. У него обезьяна и прекрасна и безобразна одновременно, но в разных отношениях. Обезьяна может быть самой прекрасной среди обезьян, но и самая прекрасная обезьяна безобразна по сравнению с самым безобразным человеком. Человек может быть и прекрасным и безобразным одновременно, но в разных смыслах: скажем, безобразным внешне, но нравственно прекрасным. Кстати, еще Платон обратил внимание на то, что противоположности могут быть присущи субстрату в разных смыслах.
Предмет метафизики — это сущее как таковое. Что же такое сущее или бытие? В своей непосредственности сущее или бытие — это совокупность единичных предметов, отдельных вещей, которые воспринимаются чувствами. Сущее или бытие неоднородно, оно имеет определенные уровни. Но сущее не сводится только к своей чувственной стороне, у него еще есть сверхчувственный уровень. Этот уровень постигается умом. «. Если ничего не существует помимо единичных вещей, — а таких вещей бесчисленное множество, — то как возможно достичь знания об этом бесчисленном множестве? Ведь мы познаем все веши постольку, поскольку у них имеется что-то единое и тождественное и поскольку им присуще нечто общее» (Метафизика, III, 4, 999а25). И далее: «Если помимо единичных вещей ничего не существует, то, надо полагать, нет ничего, что постигалось бы умом, а все воспринимаемо чувствами, и нет знания ни о чем, если только не подразумевать под знанием чувственное восприятие» (Метафизика, III, 4, 999Ь).
Всякое единичное бытие имеет свою суть, которая постигается умом, а не чувствами и является предметом науки (7, 375). Эта суть вечна и неизменна, неподвижна. На этом уровне сверхчувственного бытия больше, чем на уровне единичных вещей. Эти два уровня не являются внешними, сверхчувственное существует внутри чувственного. Это уровень сущностей явлений и вещей самой природы. Иными словами, бытие сложно по структуре, оно имеет разные уровни, разные смыслы. Единство тут обуславливается соотнесенностью бытия с субстанцией, что в логике и в грамматических формах языка выражается в самой связке «есть» («существует», «является» и др.). Бытие всегда есть либо сама субстанция; либо ее свойство, аффект; либо активность субстанции; либо нечто, имеющее отношение к субстанции (6, 141).
Аристотель отрицает существование небытия как такового, как того, что существует самостоятельно, независимо от бытия.
Аристотель стремится классифицировать бытие по определенным позициям. Основные значения сущего (бытия) по Аристотелю могут быть следующие: 1) это бытие случайных качеств вещи; 2) бытие или сущее в смысле истины и небытие в смысле лжи; 3) бытие разных видов категорий; 4) бытие в возможности и бытие в действительности (Метафизика, V, 7). То единое, к которому сводятся значения сущего — это сущность. Вопрос «что есть бытие или сущее?» для Аристотеля сводится к вопросу «что есть сущность?» (Метафизика, VI, 1). Сущность, таким образом, есть главная категория.
Категории — это высшие понятия или идеи. Они одновременно являются и высшими родами бытия, которые отражаются в языке, в его грамматических формах. По Аристотелю их десять. Это — субстанция или сущность, качество, количество, отношение, место, время, положение, обладание, действие, страдание. Они могут быть сведены к трем основным: сущность, свойство, отношение. Самая важная среди категорий — категория сущности, так как «ни одна из прочих категорий не существует в отдельности, кроме сущности; все они высказываются о подлежащем “сущность”. Но именно поэтому «субстанция» — самобытное, независимое единичное бытие вещи — только определяется посредством категорий, но сама по себе, по сути, не есть категория^- (Метафизика, VII, 1, 1028а 14—15).
Субстанция или сущность в качестве некоего субстрата — это носитель некоторых качеств. Сущность всегда есть субъект высказываний и никогда не является предикатом. В высказываниях это всегда подлежащее.
Все остальные категории служат для описания вещи, для прояснения ее сущности, и отвечают на вопросы «какой» (качество), «сколько» (количество), «где» (место), «когда» (время), «что делает» (действие), «в каком положении находится» (страдании, обладании) и т.д. Поэтому посредством категорий мы можем познавать вещи и выражать эти знания в словесной форме. Это возможно потому, что мир так устроен. Категории — это есть «точки совпадения» родов самого бытия, форм мышления и форм языка.
Вопрос о сущности рассматривается Аристотелем концентрированно в VII и VIII книгах «Метафизики» и в 5 главе «Категорий». Критериями сущности для Аристотеля выступают: 1) самостоятельность существования; 2) мыслимость; 3) способность быть носителем противоположностей.
О сущности говорят в четырех основных значениях: 1) «суть бытия» или «чтойность»; 2) общее; 3) род; 4) субстрат. По мнению Аристотеля, в наибольшей мере сущностью может считаться субстрат, который понимается во-первых, как материя (hyle — «гиде», от іреч. «лес как строительный материал»). Например, глина — «материя», «субстрат» чаши. Во-вторых, как форма-, и, в-третьих, как единство формы и материи (sinolos), то есть как единичная вещь, единичное бытие, то есть как субстанция. Материя не может претендовать на значение сущности, так как она не самостоятельна в своем бытии (вне формы она не существует) и не познаваема, так как у нее нет понятия. Соединение формы и материи лишено простоты и есть нечто вторичное и потому тоже вроде бы не является сущностью.
Аристотель в результате своего анализа выделяет две сущности. Первая сущность — это «индивидуум», отдельно существующий предмет, бытие единичной вещи («вот это»), то есть субстанция. Вторая сущность — это форма (Категории, V, 2а). Например, отдельный человек «заключается, как в виде, в человеке, а родом для этого вида является живое существо» (Там же). Такой порядок сущностей Аристотель вводит в трактате «Категории», а в «Метафизике» форма выступает «первой сущностью». «. Формой я называю суть бытия каждой вещи и ее первую сущность. ведь и противоположности имеют в некотором смысле одну и ту же форму, ибо сущность для лишенности — это проти- волежаїгая ей сущность, например: здоровье — сущность для болезни, ибо болезнь обнаруживается через отсутствие здоровья. » (Метафизика, VII, 7, 1032b). О «второй сущности» в «Метафизике» речь не идет. Почему же все-таки Аристотель допускает две сущности?
Аристотель допускает две сущности, проявляя непоследовательность, потому что, с одной стороны, хочет признать предельное бытие вот этого мира единичных вещей («первая сущность»), а, с другой стороны, если признать это, то мир окажется тогда непознаваемым, так как познаем мы посредством понятий, которые всегда есть общее, то есть единичное мы познаем посредством общего. Чтобы сделать возможным познание, науку, Аристотель и допускает «вторую сущность» — «форму» как «видовую идею», как общее. «Форма» («морфэ») Аристотеля отличается от «идеи» Платона как вид отличается от рода, но по существу они сходны, так как и то и другое есть идеальное и общее.
Аристотель вводит понятие субстанции, под которой он понимает самобытное бытие, существующее в себе, но не в чем- либо ином, ни от чего не зависящее. Субстанция не может выступать в суждении как предикат, а только как субъект. Первая сущность Аристотеля — это и есть субстанция.
Критика Аристотелем теории идей Платона
Аристотель не во всем был согласен с философией Платона, у него оставалось много вопросов, относящихся к платоновской теории идей. Логику Платона Аристотель считал тупиковой. Платон сводит истинные начала и сущность вещей к их форме, к их идеальному умопостигаемому виду, или идее. Аристотель подвергает это учение самой резкой критике. По-видимому, он совершенно отрицал это учение.
· Аристотель не понимал, как идеи могут формировать вещи, если они идеальны, а вещи материальны.
· Идеи Платона не объясняют ни бытия, ни генезиса, или происхождения вещей, идеи не обусловливают собою бытия вещей, потому что они им внутренне не присущи. Вечные, неподвижные, они могли бы быть причинами скорее покоя и неподвижности, чем началом движения и генезиса. Без действия какой-либо живой силы единичные вещи, причастные идеям, не могли бы возникнуть.
· По убеждению Аристотеля, столь же мало платоновские идеи способствуют и познанию вещей. Они не могут быть их сущностью, раз они вне их, ибо сущность не может быть вне того, чего она есть сущность. Аристотель считал, что идеи должны существовать внутри чувственных вещей, чтобы иметь для них значение. Он предложил теорию синтеза материального и формального, он возвращает миру формы, как внутренне присущие вещам.
· По Платону вещи движутся и изменяются, а идеи — неизменны и недвижимы. Здесь не ясно, в чем тогда находится источник и причина движения. Аристотель считал, что Платон обособил отдельное, единичное от общего и противопоставил их друг другу
· Аристотелевская критика Платона сводится в основном к тому, что понятия не следует разделять от вещей: «единое во многом» не следует превращать в «единое отдельно от многого», как это делает Платон с идеями.
Билет 9
Учение Аристотеля о первопричинах
«Метафизика» основное произведение Аристотеля. В этом труде им было дано новое понятие сущности. Аристотель делит сущности на низшие и высшие. Низшие сущности состоят из материи и формы. Высшие сущности Аристотель называл «чистыми формами», наивысшей сущностью он считает чистую, лишенную материи форму.
В связи с этим он выделяет 4 первоначала:
1. Формальные, в которых форма проявляет себя (сущность или суть бытия вещи)
2. Материальные, то, из чего, состоят вещи (материя или субстрат)
4. Целевая или конечная причина (то, ради чего или благо)
Первые две причины суть образующие все сущее форма и материя. Причина, по Аристотелю, есть условие и основание. Для статического рассмотрения реальности материя и форма — достаточные условия ее объяснения. Конкретный человек есть материя — как плоть и душа — как форма. Рассматривая динамически, мы можем спросить: кто его родил, почему и как он растет и развивается? Значит, есть еще две причины — двигательная (родители) и финальная (цель, в направлении которой развивается данный человек)
Формальная причина
Выдающимся вкладом Аристотеля в онтологию является его учение о форме. Поскольку материя, как начало, не объясняет не только гармонии, но и разнообразия вещей и его происхождения. Форма для Аристотеля является сущностью в смысле первоначала и сутью бытия сущности как отдельной вещи.
Четыре характеристики формы по Аристотелю:
· форма есть первая сущность или первоначало (наряду с материей). У вещи нет собственной природы, если у нее «нет видовой формы»;
· форма есть внешний образ вещи;
· форма обеспечивает действительность вещи. Возникновение вещи из другой вещи есть наделение материи новой формой.
· форма есть суть бытия вещи: «суть бытия дана всякий раз в форме и действительности». Следовательно, форма не совпадает с вещью в ее полноте, а «обозначает такую-то качественность в вещи и не есть как такая эта вот определенная вещь».
Материальная причина
Материя не может быть сущностью.
Аристотелевская материя пассивна, безжизненна, неспособна сама по себе из себя ничего породить.
Организация стока поверхностных вод: Наибольшее количество влаги на земном шаре испаряется с поверхности морей и океанов (88‰).
Поперечные профили набережных и береговой полосы: На городских территориях берегоукрепление проектируют с учетом технических и экономических требований, но особое значение придают эстетическим.