за что не любят грефа
«Хорошо, что этот слон ожил»: что говорят о Грефе его конкуренты
Герман Греф 10 лет руководит Сбербанком. По просьбе «Ведомостей» российские банкиры, экономист Сергей Гуриев и политолог Глеб Павловский подводят промежуточные итоги его работы.
Андрей Костин, президент ВТБ: «Мы по темпераменту, наверное, достаточно похожи»
«Безусловно, за последние 10 лет в Сбербанке произошли огромные изменения, направленные прежде всего на то, чтобы банк стал современным финансовым институтом, соответствующим лучшим мировым стандартам и по качеству обслуживания, и по технологиям. Руководство Сбербанка уделяет огромное внимание развитию современных технологий – это основа успеха и сегодняшнего, и завтрашнего дня в банковской сфере. Так что достижения Сбербанка, которые имеются в этой области, закладывают, конечно, хорошую базу для его развития на ближайшие 5–10 лет. Я бы сказал, что это, наверное, одно из основных изменений, которые произошли в банке за последние годы. Быстрые изменения не просто оправданны, они необходимы. Мы живем в период, когда научно-технический прогресс полностью изменил сферы информационных технологий, искусственного интеллекта. Эти разработки затрагивают именно банковское дело, более чем любую другую отрасль. Поэтому сейчас здесь происходят очень быстрые изменения, которые будут происходить, наверное, еще быстрее. Тот, кто сумеет сохранить этот темп, будет лидером в конкурентной борьбе.
Такие банки, как Сбербанк и ВТБ, не занимаются госбизнесом, а занимаются нормальной коммерческой деятельностью. У нас в России до сих пор около 500 банков. Кроме них мы конкурируем с очень сильными международными брендами, такими как Citi Bank, Societe Generale и многими другими. Успех прежде всего определяется командой, теми профессионалами, которые в банке работают, теми технологиями, которые банк применяет. Я бы сказал так: отношения с акционером, отношения с властью, конечно, важны, но это не является, на мой взгляд, определяющим и ключевым фактором успеха. Потому что можно иметь большой политический ресурс и плохие результаты своей деятельности.
Герман Греф, безусловно, лидер в своем банке. Все перемены, которые мы видим, в Сбербанке являются в значительной степени его личной заслугой. Я думаю, что лидерство, которое 10 лет демонстрирует Герман Греф, те навыки, которые он передает своим подчиненным, конечно, играют очень важную роль в том, что Сбербанк сегодня является крайне успешным финансовым институтом. Но я не завидую. Я вообще никому не завидую. Герман Греф тоже очень успешный, профессиональный человек. Он занимается любимым делом, у него это хорошо получается. У него хорошая семья и хорошие дети. Он живет полноценной жизнью, добивается больших результатов. Я его считаю, безусловно, талантливым и профессиональным человеком. Человеком, с которым приятно иметь дело и по работе, и за ее пределами».
Рубен Варданян, партнер – учредитель Московской школы управления «Сколково»: «Он в первую очередь стратег и визионер, и только во вторую – бизнесмен»
«В непростые времена команда Грефа смогла трансформировать такую огромную и косную структуру в финансовый институт мирового уровня. Такие масштабные изменения не могут проходить идеально, но хорошо, что этот слон ожил.
Эти изменения имели большое влияние на всю российскую экономику, хотя, к сожалению, позитивные перемены в России становятся заметны не сразу – должно пройти время. Только структура такого масштаба в российских реалиях и в кризис могла вложить такое количество денег в IT, чтобы сделать банк настолько технологичным, работать над созданием бизнес-среды, открыть университет.
Роль личности Грефа огромна, все изменения начинались с него: иногда благодаря упорству, иногда благодаря дерзости и эмоциональности. Не каждый смог бы получить такой кредит политического доверия на то, чтобы полностью перестроить крупнейший банк страны. Но все же, несмотря на то что политический вес играет не последнюю роль, личный вклад Грефа в историю изменений Сбербанка колоссален. И даже после ухода Грефа банк продолжит движение по инерции – этот авианосец одинаково тяжело как трансформировать, так и потопить.
Вести с ним [Грефом] переговоры [о продаже «Тройки диалог»] вести было достаточно сложно, все же он в первую очередь стратег и визионер, и только во вторую – бизнесмен. Но если договорился, то проблем больше нет. Самым трудным было встроить новую компанию в структуру госбанка. Доминирующим игроком в инвестиционном бизнесе Сбербанк не стал, но это было бы неправильно – у банка совсем другой риск-профайл. Сделку по покупке «Тройки» считаю успешной для всех сторон».
Сергей Гуриев, главный экономист ЕБРР: «Главное достижение – это доказательство «теоремы о существовании» меритократии»
«Сбербанк стал ведущей российской компанией не только по рыночной капитализации, но и по качеству сервиса, и по ориентации на инновации международного уровня. 10 лет назад никто не мог бы представить, насколько большой путь Сбербанк сможет пройти за эти годы, особенно с учетом внешних вызовов.
Главное достижение – это доказательство «теоремы о существовании» меритократии. Команде Сбербанка удалось показать, что в России – как и в других странах – можно построить успешный сервисный бизнес, основанный на человеческом капитале и инновациях. Для российской экономики это критически важно. Россия может стать богатой страной, только если во всех отраслях удастся провести подобную трансформацию.
Главный вызов для госкомпании – это возможность противостоять политическим соблазнам (например, не идти навстречу предложениям о выдаче кредитов компаниям с политическими связями). Как член совета директоров в 2008–2014 гг. я могу сказать, что в подавляющем большинстве случаев Сбербанку удавалось справиться с вызовами такого рода.
Безусловно, трансформация Сбербанка была бы невозможна без Германа Грефа и собранной им (пусть и не с первого раза) команды».
Михаил Задорнов, президент «ВТБ 24»: «Меняется вместе с рынком. А во многих вещах – опережая рынок»
«Первое – Сбербанк меняется. Меняется вместе с рынком. А во многих вещах – опережая рынок. Причем не только для банковского сообщества, но и для экономики в целом. Второе – это кадры. Кадры Сбербанка сегодня существенно усилены. Создана система обучения, подготовки и постоянной переподготовки кадров, которая сегодня является одной из лучших на рынке. Третье ключевое изменение – технологичность, развитие дистанционных каналов, где Сбербанк формирует рыночные тренды.
Новая команда управленцев «Сбера», во-первых, изменила подход к бизнес-планированию и аналитике. И это очень важно именно для организации бизнеса. Полностью реформированы кредитные процедуры – как в корпоративном, так и в розничном бизнесе. Это позволило постоянно наращивать объемы бизнеса, одновременно удерживая риски под контролем. Изменилась HR-политика, сформировалась – пусть еще не до конца – новая корпоративная культура. Она совершенно отличается от культуры Сбербанка 10-летней давности. Одним из ключевых элементов этой корпоративной культуры стало стремление к результату, а не просто к поддержанию процессов и стремлению сохранить свое рабочее место. Изменилась система мотивации по всей вертикали Сбербанка. Она привязана к конечному результату.
Что не получилось. Сбербанк – прежде всего в силу своего масштаба – не всегда проявляет гибкость. Реформа оргструктуры там не завершена. Также видно, что, по сути, задачи, которые ставились в самих стратегиях Сбербанка по сокращению численности, регулярно не выполняются. Лишь в 2017 г. «Сбер» провел заметную оптимизацию численности сотрудников.
Политический ресурс в России (и не только) является одним из условий менеджерского успеха. Для корпораций размера Сбербанка это абсолютно необходимое условие. Но этого недостаточно. Мы знаем примеры наличия политической поддержки, но отсутствие бизнес-успеха. В случае со «Сбером» политический ресурс был поддержан усилиями как лидера, так и самой команды.
На мой взгляд, заслуга Германа Грефа в успехе Сбербанка велика. В силу того, что он достаточно быстро погрузился в новую для себя сферу, уделяя значительную часть своей жизни – в том числе личной – бизнесу и реформированию одной из крупнейших организаций страны. Греф, безусловно, обладает харизмой и собственным видением стратегии и развития бизнеса. И это очень важно для организации, поскольку это видение ведет коллектив за собой, задает ориентиры на будущее».
Глеб Павловский, политолог: «Оказалось, что это разумное назначение»
«Я упустил момент его назначения. В тот момент Сбербанк был в определенном состоянии, Греф уже тогда становился странной фигурой на месте, на котором он находился. Министр без портфеля вроде Абызова. В 2007 г. он неумолимо оказывался на дальней периферии процесса, потому что кто ж тогда уже хотел реформ? Никто в тот момент реформ не хотел. Это был предкризисный год, пик сырьевого оптимизма.
Переход 2007–2008 гг. был чрезвычайно важный, может быть, даже решающий для будущего и по форме, и по всяким скрытым параметрам. И опыт Германа играл роль. Но я был в других проблемах.
Власть терпит наглость Грефа. А «Яндекс» указал Герману на выход
Сбербанк и «Яндекс» решили «развестись». Больше у госбанка и крупнейшей IT-компании страны не будет никакого совместного бизнеса. Герман Греф выйдет из совета директоров «Яндекса», а не так давно у него забрали ещё и «золотую акцию» компании. Что всё это значит и почему Греф стал персоной нон грата?
Новость о «разводе» «Яндекса» со Сбербанком – удивительная. Это действительно большое событие и оно говорит о многом. Сразу обращу внимание на главное. Это вовсе не полюбовный «развод», как об этом пишут деловые СМИ и рассуждают экономисты. Нет. Это скандал, это конфликт (в том числе и судебный, и пока не обнародованный) и настоящая война, какие бы красивые слова сейчас ни говорили в адрес «Яндекса» представители Сбера. Хорошая мина при плохой игре.
А дело просто в том, что Герман Греф как визионер экстра-класса и покоритель российского финтеха начал уже серьёзно «топтаться» на поляне, где ему не место. Долгое время это было завуалировано под совместные предприятия, а на деле Сбербанк просто рубил кэш. Сейчас, когда только ленивый не видит, как Греф откровенно плюёт на государственные интересы, на ЦБ России и даже на своих партнёров, терпение «Яндекса» просто лопнуло. И разнесло в клочья мечты Грефа о «русском Amazon» и очень многом другом.
Что случилось?
Всё очень просто. У Сбербанка и «Яндекса» было два больших совместных предприятия (СП) – «Яндекс.Маркет» и «Яндекс.Деньги». Я уже писал о том, что «Яндекс.Деньги» – это на самом деле Сбербанк, потому что с 2017 года 75% в нём в руках у Грефа. А вот «Яндекс.Маркет» – дело совсем другое. Это большой и действительно удобный интернет-магазин, который гораздо полезнее использовать для поиска нужного товара по всем возможным магазинам. Чтобы выбрать по лучшей цене, чтобы увидеть все характеристики.
Так вот, «Яндекс.Маркет» до сих пор принадлежал Сбербанку на 45%. На его платформе Герман Греф, будучи банкиром, ещё в 2018 году решил заняться торговлей и создать «русский Amazon». Знаете, в чём тогда была вся соль? В том, что тогда тоже шла война за наши с вами кошельки. Этот самый «русский Amazon» должен был стать ответом на создание магазина AliExpress Russia китайской компанией Alibaba совместно с «Мегафоном» и Mail.ru Group. В общем, Греф и Аркадий Волож против китайцев и Алишера Усманова. Красота.
Теперь же стало известно, что никакого «русского Amazon» у Грефа точно не будет: «Яндекс» выкупает долю в 45% у Сбербанка. Отныне «Яндекс.Маркет» – это «Яндекс», а вот «Яндекс.Деньги», в принципе, как были Сбербанком, так Сбербанком и остались. «Яндекс» продаёт Сберу остатки сервиса – 25% плюс 1 рубль – и займётся созданием собственных сервисов финансовых услуг.
Немного о суммах, чтобы были понятны масштабы. «Маркет» отойдёт к «Яндексу» за 42 млрд рублей, а «Деньги» – Сберу всего за 2,4 млрд. Впечатляющая разница? Сразу скажу, что лично я трактую эту сделку как сделку в пользу «Яндекса». Для Сбера и Грефа утрата маркетплейса и новых горизонтов в онлайн-торговле, да ещё и на раскрученной площадке номер один в России, – большая и серьёзная потеря, хоть у него уже и есть свой магазин «Беру».
По условиям этой сделки, Герман Греф покинет совет директоров «Яндекса». Если уж «разводиться», решили там, то незачем сосуществовать под одной крышей, где бывший партнёр мог бы продолжать распоряжаться «на кухне» и принимать решения о судьбе «Яндекса». Фактически его попросили вон. А в конце 2019 года у него забрали «золотую акцию» «Яндекса». Это уже совсем смешно, если вспомнить, как Греф ранее гордился тем, что приобретает такое влияние на эту крупнейшую компанию. Теперь же с ним порвали.
Зачем всё это нужно?
Как объясняют эту сделку сами представители сторон, видите ли, нам всем важна конкуренция. Экосистемы Сбера и «Яндекса» стали конкурентами, и это при том, что обе компании сидели на бюджетных деньгах, должны, по идее, работать в интересах государства, но в итоге поссорились из-за того, кто, где и как будет зарабатывать.
Российские экосистемы вступили в период конкуренции между собой. И это очень хорошо для рынка и потребителя – конкурирующие идеи приводят к лучшим технологиям и качеству, снижают цены, и потребитель от этого выигрывает. И у Сбербанка, и у Яндекса есть компетенции и ресурсы для того, чтобы добиться хороших результатов и качественно улучшить жизнь миллионов людей,
– говорится в сообщении Сбербанка.
Хочу заметить, что к «Яндексу» как к крупнейшей российской компании я отношусь лучше, чем к Сбербанку. «Яндекс» – это единственный национальный поисковик во всей Европе. Вдумайтесь только в то, что своего поисковика нет почти ни у кого. Он есть у США, у Китая и у России. В Европе пользуются американским Google, хотя там предпринимались робкие попытки создания своих поисковых роботов (например, чешский Seznam). Не каждый может себе позволить такую роскошь, как создание собственной поисковой машины высокого класса и для широкой аудитории. Вот почему мы должны признать, что своим ноу-хау «Яндекс» обладает сполна.
А Сбер? Выдача кредитов – это не ноу-хау. Цифровизация сервисов банка – это не ноу-хау. Маркетплейсы? Это вообще не про банк, а про ретейл. И заработок денег в интересах не экономики страны, а в личных и интересах западных акционеров – это тоже не ноу-хау, потому что так работают все западные частные банки. Однако Сбер же государственный. Но тем не менее госбанк влез в конкуренцию с IT. Он пытался сыграть на этом поле, и ему, похоже, забили гол.
Конкуренция между экосистемами Сбербанка и «Яндекса» стала нарастать, мы искали взаимоприемлемый выход из этой ситуации, и нам совместно с менеджментом «Яндекса» удалось найти взвешенное и взаимовыгодное решение,
— говорил первый зампред Сбербанка Лев Хасис.
Вот и ответ. Сберу приходится поумерить свои аппетиты в IT, а «Яндекс» просто разбирается с конкурентом, с «чужаком», который считает, что если у него очень много денег, то он может стать хозяином во всех сферах. Михаил Ходорковский тоже когда-то очень хотел построить своё «государство в государстве», и его тоже не волновала честность тех или иных сделок. Чем всё это кончилось, мы хорошо помним.
Кому это выгодно?
Что произошло с «Яндексом»? Его акции на фоне этих новостей просто взлетели. Ведь логично, что если компания вдруг подпадёт под новый налоговый режим, то прибыли вырастут, дела пойдут в гору. А Сбербанк, кстати, остался с носом – Сбертех относится к банку, а не к IT как таковому.
Но тут есть загвоздка. «Яндекс» получает наибольшую прибыль вовсе не за счёт услуг по разработке программного обеспечения или его продажи. «Яндекс» зарабатывает на продаже рекламы. Поэтому, по крайней мере, сейчас налоговые льготы компании не касаются. Но положение можно исправить.
Акции «Яндекса» на фоне этих новостей просто взлетели. Фото: Anton Belitsky / Globallookpress
Убрать Грефа из совета директоров, чтобы конкурент не влиял на компанию, а затем забрать у него обратно целый сервис – это довольно сильный ход. «Яндекс.Маркет» – это крупный проект, который может приносить больше денег за счёт технических решений. Никакого Сбера не будет в «Яндекс.Лавке», «Такси», «Еде» и так далее. А ведь каждый такой большой сервис – это разработка ПО в том числе. Причём такого, которое может неплохо продаваться даже на экспорт.
Хрен редьки не слаще, скажете вы про смену Грефа на Костина? Но не будем забывать, что Костин сейчас в чём-то безопаснее визионера Грефа. ВТБ не пытается серьёзно вывести свою экосистему за пределы банковского сектора, и ему очень далеко до своего такси, доставки еды и маркетплейсов. Так спокойнее.
Наконец, на месте руководства «Яндекса» я уже боялся бы вести дела с Грефом. Сейчас он серьёзно настроил против себя население России налогами имени самого себя в виде банковских комиссий. Грефом недовольны в Минфине, в Центробанке. Глава Сбербанка уже достаточно заигрался в «человека-парохода», чтобы ему этого не припомнили. Эльвира Набиуллина намерена пойти в Госдуму, чтобы та законодательно дала ей полномочия по усмирению разбушевавшегося банковского короля. Но похоже, что иногда управу на банкира могут найти те, от кого он так или иначе зависит в бизнесе, или конкуренты, в вовсе не ЦБ.
Герман Греф. Бессмысленный и беспощадный исполнитель либерального приговора России
Греф родился в 1964 году в селе Панфилово на севере Казахстана в семье немцев. Когда ему было полтора года, отец погиб, мальчика воспитывали мать с бабушкой. Учился средне, на тройки и четверки, но отличался настойчивостью и сумел поступить в МГИМО, бывший тогда главным гуманитарным вузом огромной страны (в СССР это было возможно), но был отчислен после первого курса. По официальной биографии 17-летний юноша стал юрисконсультом районного сельхозуправления.
Служил в спецназе внутренних войск, среди функций которого — конвоирование опасных заключенных, поиск беглых, подавление бунтов. Как отслуживший в армии без экзаменов попал на рабфак Омского университета и поступил на юридический факультет, где стал комсоргом и начальником студенческого оперотряда. Окончив вуз в 1990 году, Греф поступил в аспирантуру Ленинградского госуниверситета, но диссертацию не защитил: для карьеры в новые времена она была уже не нужна.
Научным руководителем Грефа оказался Собчак, и в 1991 году аспирант стал юрисконсультом Комитета экономического развития и имущества администрации Петродворцового района Санкт- Петербурга, а в 1992 возглавил Комитет по управлению имуществом этого района. В 1994 году стал заместителем председателя Комитета по управлению городским имуществом (КУГИ) «северной столицы», управлял всей недвижимостью города.
После победы Яковлева над Собчаком Греф проявил инициативу и как один из идеологов реформы ЖКХ поднялся на новую ступеньку карьерной лестницы, став первым зампредом КУГИ, хотя либеральная реформа привела к обычным результатам (квартплата выросла вдвое без улучшения обслуживания). После убийства руководителя КУГИ Маневича Греф занял его пост, став вице- губернатором.
Многочисленные обвинения Грефа в преступлениях, характерных для либеральных реформ, не имели последствий; так, дело о незаконной передаче за взятку Сенного рынка в центре Санкт- Петербурга было закрыто после убийства единственного свидетеля.
За пять дней до дефолта 1998 года по рекомендации Чубайса был назначен первым заместителем Министра госимущества России.
И, как программа «500 дней» внесла Явлинского в политику, стратегия‑2010 внесла Грефа в правительство: в мае 2000 года он возглавил созданное для него Министерство экономического развития и торговли.
При создании Министерства экономического развития и торговли (МЭРТ) он старался нахватать как можно больше функций, чтобы предельно нарастить свое влияние. В результате оно оказалось громоздким монстром, неуправляемым из–за объема своих функций (только в начале их было 159, а число департаментов превышало 50).
Неработоспособность усугублял непрофессионализм, ставший визитной карточкой «грефства»: сам Министр экономического развития был юристом, пенсионными делами ведал М. Дмитриев, до 1997 года изучавший банки, реформированием естественных монополий — А. Шаронов, занимавшийся социальной политикой, а стратегическими вопросами развития — А. Дворкович, анализировавший бюджет.
Вероятно, это не случайно: разрушительная суть либеральных реформ в России исключает их проведение специалистами.
В 2007 году Греф внезапно возглавил Сбербанк, уйдя по примеру Чубайса из правительства в крупную госкомпанию. Вероятно, ему наскучила аппаратная борьба, и он захотел стать полновластным хозяином большой структуры, обеспечивающей ему легальное богатство и не административное, но социально–политическое влияние.
Сбербанк, пронизывавший повседневную жизнь большинства россиян и имеющий отделения во всех мало–мальски значимых населенных пунктах, соответствовал этой цели не меньше, чем РАО «ЕЭС России».
Реформа Сбербанка вызвала многочисленные скандалы; так, проведенный в условиях кризиса, ничем толком не обоснованный и мало кем замеченный ребрендинг стоил 20 млрд. руб.
Греф резко повысил оплату топ–менеджмента Сбербанка и в 2013 году стал пятым по версии Forbesno уровню оплаты менеджером России.
Греф имеет репутацию твердого рыночника, даже на фоне Кудрина производящего впечатление человека, не отягощенного экономическими знаниями, — что, безусловно, укрепляет его либеральные убеждения.
Например, когда он взялся было за стимулирование инвестиций, для него оказалось неожиданностью как отсутствие уже готовых крупных инвестиционных проектов (в 2006 году им просто неоткуда было взяться), так и то, что на их подготовку нужен минимум год.
А в июле 2013 года, когда коррупция, монополизм, отказ правительства Медведева от развития и колониальные нормы ВТО доламывали хребет российской экономики, когда промышленное производство снижалось, а торможение роста ВВП обещало перейти в его спад, Греф заявил: «У России одна из самых лучших в мире среди всех стран макроэкономических ситуаций». Как сообщают знающие его, не имея экономического образования, Греф не любит и не может вести аргументированный спор. Слепая вера в абсолютную самоценность частной собственности, необходимость ухода государства из экономики, избыточность социальной помощи населению и нетерпимость к возражениям весьма успешно заменяют ему знания.
На Петербургском экономическом форуме 2012 года вполне невинный вопрос внезапно спровоцировал Грефа на скандальную откровенность, раскрывшую категорическую неприемлемость демократии не только для российских реформаторов, но и для современных либералов в целом.
«Вы говорите страшные вещи, — ответил Греф, — Вы предлагаете передать власть в руки населения… Как только люди поймут основу своего «я» и самоидентифицируются — управлять ими, манипулировать станет чрезвычайно тяжело. Люди не хотят быть манипулируемы, когда они имеют знания. Как жить, как управлять таким обществом, где все имеют равный доступ к информации, все имеют возможность судить напрямую, получать не препарированную информацию через обученных правительством аналитиков, политологов и огромные машины СМИ, занятых построением и сохранением (социальных) страт? Как в таком обществе жить? Мне от Ваших рассуждений становится страшновато; честно говоря, мне кажется, Вы не вполне понимаете, что говорите».
«Игла» для Грефа. Чего на самом деле боится глава Сбера
Обозреватель «Первого русского» Юрий Пронько в программе «Царьград. Главное» рассказывает об актуальных событиях сегодняшнего понедельника – это и выступление Геннадия Онищенко против всеобщей вакцинации, и предложение Алексея Кудрина провозгласить новый НЭП, и многое другое. Однако ключевой темой дня снова стал Сбер, где сегодня, во время так называемого Дня инвестора, назвали «главную опасность» для этого госбанка.
Чего же боится команда Германа Грефа? В 2021 году Сбер намерен запустить универсальный маркетплейс, а к 2023 году создать в России «рынок массовых инвестиций». Почти четвёртая часть всех безналичных сбережений клиентов Сбера будет сконцентрирована в биржевых инструментах. Такая стратегия сегодня была презентована на мероприятии, проходившем в банке. Вот что сказал сам Греф:
«На пути создания экосистемы мы удовлетворяем почти все ключевые нефинансовые потребности. Мы перестали быть только банком. Мы трансформируемся в Сбер. Три года назад мы сказали вам, что наши клиенты смогут получать самые разные услуги в экосистеме Сбер. Сегодня миллионы клиентов пользуются новостными, развлекательными контентами, заказывают доставку из магазинов и ресторанов, добираются в любую точку города на такси и получают квалифицированную онлайн-консультацию по медицинским вопросам. Для нашей команды нефинансовый бизнес стал регулярной деятельностью наравне с финансовой».
Всемогущий искусственный интеллект
Кроме того, есть искусственный интеллект, на который в Сбере уже делают основную ставку. Сейчас подобные алгоритмы используются в кредитной политике этого госбанка, отметил Пронько.
В самом Сбере искусственный интеллект расхваливают на все лады, обещая развивать его в самых разных направлениях таким образом, чтобы к 2020 году он стал использоваться во всех банковских процессах на 100 %.
Как сообщается, в текущем году финансовый эффект от внедрения ИИ достиг 60 миллиардов рублей, а через три года должен превысить 360 миллиардов. В банке всё меньше кредитов дают клиентам с высоким ESG-риском, постоянно улучшают инструменты стресс-тестирования, а к 2021 году планируют сделать ESG-скоринг для всего кредитного портфеля.
Немало говорилось о мотивации, устойчивом развитии банка, целях ESG-трансформации и создании сред «равных возможностей» для каждого члена общества.
Наша амбиция – стал лидером такой трансформации,
– заявил на презентации первый зампред правления Сбера Александр Видяхин.
Лев Хасис, первый зампред правления Сбера, сообщил о среднем росте выручки «дочек» банка, даже тех, кто в экосистему вошёл недавно. В текущем году этот рост составил 165% по отношению к 2019 году. «В целом мы удовлетворены достигнутыми результатами и с оптимизмом смотрим в будущее», – добавил он.
Гладко было на бумаге: Провалы Сбера
Вместе с тем, некоторые инициативы развивались не так, как планировалось изначально. Три попытки построить в рамках экосистемы Сбера значимый бизнес в сфере электронной коммерции завершились неудачно. Разве что с Яндексом проект поначалу казался вполне успешным, его даже удалось вполне запустить, но продолжению «цивилизованного диалога» помешали разногласия. А это значит, что главной цели – достижения роли ведущего игрока в этой сфере – добиться не удалось.
По словам Юрия Пронько, история с Яндексом – главный провал команды Грефа в 2020 году, и все попытки стать лидером электронной коммерции успехом не увенчались, а отношения с Яндексом стали исключительно коммерческими, к примеру, Сбер заказывает в огромных масштабах рекламу у российского поисковика. Не сложились отношения и с Mail.ru. Так что команда Грефа ограничена в своих возможностях с точки зрения российских ресурсов.
Конечно, соглашается Пронько, судя по отчёту господина Видяхина, мультипликативный эффект достигается. Но намного более интересны слова Льва Хасиса, который признал несостоявшийся прорыв, на который рассчитывал Греф и его команда:
Однако надо понимать, что Сбер в России – это не просто банк, это не просто будущая экосистема, а структура, которая позволяет вам в буквальном смысле контролировать ситуацию в нашей стране. Поэтому на рынке все знают: есть Сбер и все остальные.
И уже это вызывает серьёзное раздражение, серьёзные противоречия, подчёркивает Юрий Пронько. И касается это не только финансового рынка. Вот это желание Грефа залезть буквально в каждую бочку и стать если не затычкой, то чем-то большим, вызывает даже у людей интеллигентных весьма эмоциональную реакцию.
«Игла» господина Грефа нашлась
Как оказалось, развитие иностранных экосистем на российском рынке может стать серьёзной головной болью для Грефа и его команды. Сможет ли Сбер справиться с конкуренцией – вопрос серьёзный. Фото: Егор Алеев/ТАСС
Основную ставку мы делаем на рынки электронной коммерции, от непродовольственной розницы до продуктов питания, а также развлечений, медицины и образования. В борьбе за клиента происходит переплетение бизнес-моделей, финансовых и технологических компаний. Уже сейчас своими основными конкурентами мы видим экосистемы и техкомпании. Особенно большим вызовом для нас станет активное развитие иностранных экосистем на российском рынке. Но мы верим, что сможем выиграть в этой конкуренции, так как обладаем рядом преимуществ, в том числе первоклассной командой, массивом данных для лучшего таргетирования наших клиентов, доверием наших клиентов, высокочастотный трафик наших онлайн-каналов и офлайн-инфраструктурой по всей стране. Ещё одно преимущество – это способность быстро и дёшево масштабировать бизнес. И конечно – доступ к клиентской базе,
Вот она, та самая «игла» и та проблема, которая действительно может привести к фатальному завершению карьеры господина Грефа как этакого гуру, которым он сам себя провозгласил. Угрозой является, как сказал сам Греф, приход на российский рынок иностранных экосистем.
Весь успех – благодаря отсутствию конкуренции?
То есть весь успех этого господина строится на отсутствии конкуренции. И она, эта конкуренция, является главной опасностью для Грефа, подчёркивает Юрий Пронько. Но конкуренция среди равных, не среди тех, кто не представляет серьёзных проблем, поскольку мелок или узок. Ведь Греф не опасается ни ВТБ, ни Тинькофф-банка, ни Газпромбанка. Безусловно, он будет говорить, что это для него конкуренты. Но по большому счёту это совершенно не так. Потому что есть доминанта, которая им не создана, а образовалась ещё в советскую эпоху.
Есть и второй принципиальный пункт. Это особые отношения ЦБ и Сбера. Безусловно, личные отношения с точки зрения регулятора и с точки зрения крупнейшего банка страны постоянно расходятся. Яркий пример можно увидеть в сегодняшней презентации: Сбер заявляет, что они массово будут создавать миноритарных акционеров в нашей стране – к 2023 году как минимум половина средств клиентов будет на фондовом рынке.
А на минувшей неделе прозвучал доклад Центробанка, данные из которого потом подтвердила Эльвира Набиуллина с трибуны российского парламента, что одним из ключевых рисков является переход непрофессиональных инвесторов на фондовые рынки.
То есть здесь Греф жёстко идёт в противофазу с регулятором. Но главное – то, что глава Сбера сказал сегодня. Он прекрасно понимает, что все его радужные планы, все его сверхприбыли получены из искусственно созданной ситуации. А Набиуллина так его и не «дожала», имея масштабные регуляторные функции.
Греф продолжает не просто контролировать финансово Сбер, он уже контролирует целые отрасли, целый сектор.
Как заставить интегрироваться со Сбером
Вы посмотрите на презентации, которые проходят внутри Сбера в части мотивации тех же топ-менеджеров, – там всё очень чётко написано: если нет интеграции в экосистему того или иного хозяйствующего субъекта, значит, он должен получить отлуп. Либо ты интегрируешься, либо пошёл отсюда куда-нибудь.
А вот приход иностранных экосистем, то есть крупнейших мировых банков, будет означать только одно – крах всей этой псевдоэффективной структуры, которую команда Грефа пытается выдать за сверхэффективную, выплачивая гигантские дивиденды по итогам года. Скорее всего, и по итогам 2020 года эти дивиденды тоже будут впечатляющими, потому что вся прибыль банковского сектора, несмотря на историю с ковидом и кризисом, сосредоточена в основном в Сбере. Конечно, меньше, чем в 2019 году, но тем не менее немало, коль скоро мы с вами за каждый буквально чих платим, напомнил Пронько.
Кстати говоря, продолжил обозреватель Царьграда, он совершенно не разделяет мнение тех, кто призывает уйти от Сбера. Но куда уйти? Далеко уйти не получится: экосистема – это действительно не банк, это спрут, опутавший своими щупальцами всё далеко от сердцевины. Поэтому Сбер может влиять на те процессы, которые на первый взгляд даже не кажутся смежными с этой структурой.
Так что вот она, «игла Грефа» – приход в Россию реальной конкуренции, с которой ему будет очень сложно справиться – с крупнейшими иностранными финансовыми учреждениями. И Греф проиграет эту борьбу, хотя он утверждает, что у него первоклассная команда и эту конкуренцию они смогут выиграть.
Клиентская база – «наше всё»
И в его объяснении того, что «команде Сбера удастся выиграть», прозвучала замечательная фраза – «доступ к клиентской базе». Как говорят в таких ситуациях, Греф «расчехлился».
Буквально три-четыре недели назад Царьград рассказывал о том, что Сбер уже готов торговать нашими персональными данными. Правда, тут же прошло сообщение, что эти данные будут «обезличенными». Но при этом будут торговать транзакциями своих клиентов. И это очень интересный момент, считает Юрий Пронько. Ведь сразу пошли запросы от органов власти, от коммерческих структур. Ведь эти данные являются золотой жилой Сбера. Поэтому вокруг таких тем и идёт довольно жёсткое противостояние.
По мнению Юрия Пронько, Греф абсолютно адекватно диагностировал, что для него большим вызовом будет развитие иностранных экосистем на российском рынке. Но при этом он прекрасно понимает, что органы государственной власти России, не пуская к нам иностранные банки, в отношении иностранных экосистем примут точно такое же решение.
Никто ничего не контролирует
В настоящий же момент эти экосистемы с точки зрения законодательства никак и ничем не регулируются. Но в части потенциального входа к нам возможны серьёзные регуляторные решения.
Хотя… Это всё такие зыбкие подвижки, ведь очень сложно ограничить технологическое развитие. Ведь сам Сбер делает ставку на искусственный интеллект, соответственно, на цифровизацию, на персонификацию, на клиентскую базу и так далее. И попробуйте это ограничить в масштабах высоких технологий. Это должны быть сверхвысокие технологии или такое обременение, что иностранным экосистемам будет невыгодно сюда входить.
Конечно, Царьград будет внимательно следить за развитием ситуации. Но стоит обозначить ещё одну такую «сермяжную правду», считает Пронько. Сегодня мы все увидели, как топ-менеджеры Сбера провели свою стратегическую презентацию. Можно с этим спорить, можно соглашаться, к тому же мы узнали главную опасность, которую Греф видит для себя. И это не российская финансовая «мелюзга», это серьёзные игроки, которые могут «двинуть» очень больно.
Но есть ещё один очень существенный момент, считает Юрий Пронько. В России, как известно, чиновникам запрещено иметь двойное гражданство или вид на жительство не в России. Буквально сегодня президент внёс в парламент соответствующий законопроект – так что чиновникам действительно всё это запретят. Запрещено им иметь и счета в зарубежных банках. Но почему-то разрешено владение зарубежной недвижимостью, что недопустимо, считает обозреватель Царьграда.
Если ты пошёл на госслужбу – служи народу и Отечеству. А что это за интерес к иностранной недвижимости? Запасной аэродром в Хитроу? То есть вы, чиновники, построили такую стабильность, от которой потенциально можете убежать, задаёт вопрос Пронько.
Это суверенитет? Главным госбанком страны управляют иностранцы
Почему подобный же запрет не действует в отношении тех лиц, которые руководят госкомпаниями, госкорпорациями, госбанками?
Если говорить применительно к Сберу, то Лев Хасис, который сегодня уже упоминался, – гражданин США. А ведь он первый заместитель главы Сбера.
Или Юлия Чупина – старший вице-президент Сбера, отвечает за стратегию развития банка и управление персоналом. Постоянно проживает либо в Великобритании, либо в Испании, гражданкой которой является.
Давид Рафаловский – исполнительный вице-президент Сбера – имеет двойное гражданство Израиля и США.
То есть в государственном банке топ-менеджеры иностранные. Акционеры – американские и британские. Западные консалтинговые компании пишут решения за российских чиновников и олигархов. О каком национальном суверенитете в таком случае может идти речь, удивляется Пронько:
Я считаю, что по степени влияния первые лица Сбера могут быть круче, чем некоторые высокопоставленные чиновники. И это не мои размышления, это выводы журнала Forbs, которые писал в прошлом году, что Герман Греф по степени влияния является вторым человеком после президента. Так почему люди, которые имеют отношение к крупнейшему госпроекту, могут иметь гражданство США, Испании, Великобритании или Израиля? Как-то странно. Либо давайте прекратим все эти рассуждения про суверенитет и национальную безопасность.
Странный дуализм в ситуации, когда нам постоянно угрожают из-за рубежа «порвать экономику в клочья», подчеркнул Пронько. Почему-то для простых людей суверенитет, национальная безопасность и патриотизм, а для тех, кто находится в сферах, где идут многомиллиардные денежные потоки – иностранное гражданство.
А вот если всё это собрать воедино – иностранное гражданство первых лиц Сбера и главную опасность, о которой заявил Герман Греф, – иностранные экосистемы, то дуализм переходит уже в четвёртую степень.
Кудрин: Печальный прогноз и НЭП 2.0
Глава Счётной палаты Алексей Кудрин прогнозирует экономический спад до 4,5% и значительное снижение уровня жизни в России по итогам 2020 года из-за пандемии COVID-19. Кроме того, по мнению Кудрина, число бедных в нашей стране увеличится ещё на один миллион человек.
Юрия Пронько покоробило в этом выступлении главы Счётной палаты то, что тот удивился, как государство усилило меры по поддержке семьи. То есть Кудрина и прочих удивляет тот факт, что государство озаботилось поддержкой семей с детьми.
А далее Алексей Леонидович сделал неожиданное заявление: он призвал к революции в государственном управлении. Кроме того, глава Счётной палаты считает, что уже пора провозгласить и новый НЭП:
Нам нужна абсолютно новая модель экономики. В этом смысле её можно назвать НЭП 2.0. А госуправление должно ориентироваться на новые фокусы и реагировать раза в три быстрее, чем сейчас. Мы отстаём бесконечно от того, что предлагает мир. Мы живём по-старому.
А кто всё это будет делать? Те же, кто и загнал нас в эту ситуацию?
Комментируя заявления Кудрина, Юрий Пронько признался, что они его «несколько напрягли». Потому что все эти провозглашения нового НЭПа, новых «перестроек» – ведь мы уже всё это проходили. При этом нам снова внушают комплекс неполноценности: «Мир ушёл вперёд! Мир сделал это! Мир сделал то!»
Но ведь эти же самые люди десятилетиями сидят во власти. Они занимались экономикой, занимались социальной сферой, занимались государственным управлением, в том числе и Алексей Кудрин. Так к кому все эти претензии: «Мир ушёл вперед, а Россия осталась у обочины», – возмутился Пронько.
А ещё это напрягает потому, отметил обозреватель Царьграда, что о перестройке тоже говорили год назад, на ПМЭФ. Господин Шохин, глава РСПП, заявил: «Мне кажется, что мы сейчас близки к повторению пройденного». Эти слова заставили Юрия Пронько буквально взорваться:
Какого пройденного? Мы все хорошо помним, чем закончилась горбачёвская реформа. Тем, что их детки и внуки теперь граждане иностранных государств? Тем, что первый и последний президент СССР рекламировал пиццу? Мы все это помним.
Вот поэтому так и напрягает, когда мы слышим слова про НЭП 2.0 или перестройку 2.0. Ведь делать всё это будут те же самые персонажи, которые и загнали нас в эту ситуацию, констатировал Юрий Пронько.