за что осудили патриарха никона
Чем расплатился Никон за раскол
Он был неутомимым строителем, создал великолепные монастыри, а дни свои завершил простым монахом в удаленной северной обители. Братия основных им монастырей ждала его канонизации, а представители старообрядчества считали антихристом.
«Ревнитель благочестия»
Будущий Патриарх родился в 1605 году в семье мордовского крестьянина Мины в селе Вельдеманово Нижегородской губернии. При крещении он получил имя Никита. В раннем детстве ему изрядно досталось от злой мачехи, и в 12 лет он сбежал из дома в Макарьевский Желтоводский монастырь. Никита оказался земляком Аввакума, с которым в молодости даже дружил и который впоследствии стал его главным идейным противником.
Пробыв несколько лет послушником в монастыре, Никита не принял постриг, поскольку умирающий отец попросил его вернуться домой. Никита женился, взял на себя заботы о хозяйстве. В 20 лет он был рукоположен в священники. Грамотный и строгий молодой поп глянулся московским купцам, и Никиту вызвали в столицу, где он стал настоятелем одного из московских храмов.
За десять лет супружества у священника Никиты один за другим умерли трое детей. Говорят, именно в этом он увидел знак Божий и окончательно решил стать монахом. Жену он так же убедил принять постриг. Для своего иноческого подвига Никита выбрал самый суровый из всех русских монастырей – Соловецкий. Там тридцати лет отроду он принял монашество под именем Никон и подвизался в Свято-Троицком Анзерском скиту монастыря.
Своим неуемным усердием он понравился начальному старцу скита Елеазару, и тот назначил Никона заведовать хозяйственной частью скита. Есть предание, согласно которому именно Елеазар предрек Никону, что тот станет Патриархом, поскольку старцу было видение Никона с омофором на плечах. В старообрядческой традиции, впрочем, в видении Никон был не с омофором, а с черным змием. Скоро неуемное усердие Никона стало причиной конфликта. Он обвинил братию и самого Елеазара в сребролюбии и сбежал из Анзерского скита. Никон был принят монахом в Кожеозерский монастырь, и через некоторое время братия избрала его своим игуменом.
В 1646 году он приехал в Москву для сбора милостыни. По тогдашнему обычаю Никон явился на поклон к царю Алексею Михайловичу. Его живой ум, образованность, благочестие произвели на 16-летнего государя такое впечатление, что он оставил его в Москве, назначив архимандритом Ново-Спасского монастыря. Никон стал наставником молодого царя и вошел в неформальное сообщество духовных и светских людей, которое в русской историографии называется кружком «ревнителей благочестия».
Своей задачей эти люди ставили оживление церковной жизни в стране и общее исправление нравов. Никон приходил к царю каждую неделю, беседовал с ним на духовные темы, обсуждал государственные дела и приносил просьбы от простых людей, которые жаловались на «неправды». Все это Алексею Михайловичу очень импонировало.
Патриарх
В 1649 году Никон был возведен в сан митрополита Новгородского и Великолуцкого. Здесь он показал себя как мудрый государственный муж и, по всеобщему признанию, великолепно проявил свою энергию и ум во время бунта, который случился в Новгороде в 1650 году. Никон сделал все, чтобы усмирить бунт на корню обойтись при этом без излишней жестокости.
В 1652 году умер Патриарх Иосиф. Государь желал видеть на Патриаршем престоле Никона. Тот решительно отказался. И тогда произошла невероятная сцена. В Успенском соборе при большом стечении народа Алексей Михайлович пал сыну мордовского крестьянина в ноги и, проливая слезы, умолял его принять Патриарший сан. После того как вслед за царем поверглись ниц все остальные, Никон дал свое согласие. Однако при этом он взял с царя и всех присутствующих клятву, что они будут ему во всем послушны в делах веры. Царь, бояре и народ такую клятву дали. Так сбылось видение анзерского старца Елеазара.
Никон основал несколько монастырей: Иверский монастырь на Валдайском озере, Онежский Крестный монастырь на Кий-острове и самое знаменитое детище Никона – Новоиерусалимский монастырь, который замышлялся им ни много ни мало как центр православного мира и повторение храма Воскресения Господня в Иерусалиме.
Он вернул в церковную жизнь обычай проповеди с амвона, упразднил многогласие (одновременное исполнение нескольких песнопений, отличающихся словами и напевом), делавшее церковную службу для паствы совершенно непонятной, и приступил к «исправлению» церковных книг.
Реформатор и «антихрист»
Церковная реформа, повлекшая за собой раскол, возникла отнюдь не на пустом месте. Столетия разъединения, политические потрясения и завоевания привели к тому, что к XVII веку Обряд русской Православной Церкви стал серьезно отличаться от греческого. Поскольку веру русские люди приняли из Византийской империи, Никон и задумал привести обрядность в Московском государстве в соответствие с греческой.
Исследователи говорят, впрочем, и о более далеко идущих замыслах Патриарха. Именно в ту пору окончательно утвердился тезис «Москва – Третий Рим», и Никон видел государя Московского новым императором, себя – Вселенским Патриархом, а Москву – центром православия, пришедшим на смену оскверненному турками Константинополю. Разумеется, для реализации такого замысла нужно было сделать русский церковный обряд ближе к греческому.
Может быть, наберись Никон и сторонники реформ терпения и начни внедрять новшества постепенно, все прошло бы более или менее мирно. Но вот как раз терпения Никону и не хватило. Поместный Московский собор под его председательством в 1656 году объявил всех, кто крестится двумя перстами, еретиками и придал анафеме. Этого было достаточно, чтобы сопротивление из глухого стало активным. Начался раскол. И если сторонников старого обряда назвали «еретиками», то они в ответ нарекли Никона «антихристом».
Изгнанник
Вначале влияние Никона на царя было огромным. Дошло до того, что к титулу его были присоединены слова «великий государь». Но в конце концов огромная власть Никона и его ревнивое отношение к любому посягательству на его полномочия в церковных делах привели к охлаждению отношений с царем. В 1658 году Патриарх и Алексей Михайлович окончательно рассорились, и Никон в знак протеста покинул Москву и удалился в Новоиерусалимский Воскресенский монастырь.
Возможно, он надеялся на то, что Алексей Михайлович, как встарь, коленопреклоненно будет молить его о милости. Однако все пошло иначе. Царь решил лишить Никона архиерейства, для чего собрал суд восточных Патриархов. В 1666 году открылся большой Московский собор, на заключительном заседании которого состоялся суд над Никоном.
Суд постановил извергнуть Никона из священства, лишив его не только патриаршеского сана, но и епископского. Перечень преступлений Никона, за которые он был так сурово наказан, очень показателен, поскольку дает яркое представление о нраве этого незаурядного человека. Так, Никон был извержен из священства, в частности, за то, что «анафематствовал патриархов Паисия и Макария, назвав их Анною и Каиафою, а царских послов, которые к нему были посланы, чтобы вызвать его на суд, назвал Пилатом и Иродом», «без соборного рассмотрения лишил епископа Павла Коломенского сана, сам стащив с Павла мантию», «своего духовного отца два года немилостиво бил и ему наносил язвы» и так далее. Разумеется, в числе других прегрешений было указано, и то, что Никон не смирился перед царем, а продолжал упорствовать в своей обиде.
Никон был отправлен в Кирилло-Белозёрский монастырь, где прожил на положении простого монаха до 1681 года. После смерти Алексея Михайловича его сын Федор Алексеевич разрешил Никону вернуться в Москву. Однако по дороге уже больной к тому моменту Никон умер. Федор Алексеевич настоял на отпевании Никона как Патриарха. Впоследствии он добился того, чтобы восточные Патриархи вернули Никону сан.
За что осудили Святейшего Патриарха Никона, и почему по настоящее время в достаточной мере справедливость не восстановлена?
За что осудили Святейшего Патриарха Никона, и почему по настоящее время в достаточной мере справедливость не восстановлена?
За что же осудили Патриарха Никона и за что его продолжают злословить несколько столетий?
1.Прежде всего за то, что он предлагал особый путь развития России как преемницы православных традиций Византийской империи. Здесь подразумевалась симфония светской и духовной власти, (как две головы одного орла), т. е. самодержавие во главе с помазанником Божьим гармонично взаимодействует с самостоятельной церковью.
Поэтому то, что царь Алексей Михайлович перестал посещать церковные службы, стало для Патриарха Никона вопиющим нарушением канонов и даже повлекло за собой его удаление от патриаршего престола.
А ведь царь Алексей Михайлович по сравнению со своим сыном Петром I был наиблагочестивейшим монархом. Он хотел руководить церковью, но он ведь не глумился над церковными обрядами и таинствами, устраивая потешные венчания своих шутов и раздавая клички, пародирующие церковные звания, как его сын.
Западничество (путь материального прогресса), которому следуют все правители России до настоящего времени, было развито сыном Алексея Михайловича Петром I до абсурдного предела (пить кофе, курить табак стало обязательным).
И куда мы с ним зашли, с этим развитием либеральной демократии, пытаясь «интегрироваться в мировое сообщество»? В бездуховный и вненациональный тупик.
Таким образом, начиная от Алексея Михайловича, особенно от Петра I, была отвергнута идея избранности России, идея третьего Рима, нового Израиля, Нового Иерусалима и тем самым было предано духовное предназначение, особый путь развития России. Как писал инок Филофей «опреснок ради», т. е. ради материальных выгод, было избрано убогое направление «рыночной экономики».
Семнадцатый век затем обернулся семнадцатым годом.
Большой вынужденный и трагический исход русских из России в годы революции и гражданской войны, затем в годы второй мировой войны и, наконец, в последние годы, наводит на грустные размышления и аналогии.
Патриарх Никон проиграл в своем отстаивании самобытного пути развития России, самостоятельности церкви.
Самодержавная власть не предполагает идеального царя, как полагают ее приверженцы, отклоняющие любую критику любого царя на основании якобы постоянных оговоров этого монарха.
2. Святейший Патриарх Никон боролся с нововведениями еретиков, не признающих триединого Бога и отвергающими Святую Троицу. Об этом свидетельствует и Митрополит Макарий в своей «Истории русской церкви», и сам протопоп Аввакум. Просто мы не внимательно это прочли. Однако, как об пишут многие авторы, если бы Патриарха не осудили, то и раскола не было бы.
Как пишет архимандрит Аполлос (Алексеевский) гонения на Патриарха Никона служат ясным доказательством того, что люди все могут отнимать, кроме деяний, «означающих свойства великой души».
Святитель Николай, глубоко и искренне почитаемый русским народом, вообще ударил еретика Ария по ланите на первом Никейском соборе, и за это Спаситель и Пресвятая Богородица его не осудили. А Патриарх Никон всего лишь удалился в знак протеста от престола. Если бы царь захотел, Патриарх вернулся бы, Россия была бы другой страной, и никакого раскола не было бы.
Воскресенский монастырь подобен граду, возносящемуся на высокой горе, окружен стеной с башнями, украшен многоцветной керамикой, золотом типично русских куполов; все это напоминает о прекрасном образе «Иерусалима Нового», «невесты Агнца».
Фактически идея Нового Иерусалима означала духовный путь развития России, стремление стать и остаться центром Православия, это русская идея в камне.
5.Даже в духовных семинариях и высших церковных учебных заведениях господствует сегодня именно шаблонная, несправедливая точка зрения на деяния Патриарха Никона, подкрепленная сфальсифицированными историческими данными и созданным мифом, в которых Никон представлен как «реформатор Церкви», гонитель старообрядцев, теократ-папоцезарист, стремящийся возвыситься над царем и захватить государственную власть, вспыльчивый и честолюбивый.
И все это не соответствует реальности.
Все эти обвинения сфабриковал враг православия, наемный агент Ватикана, лживый интриган Паисий Лигарид. Об этом подробно, с привлечением мало известных источников, повествует эта книга.
Этот так называемый суд очень дорого обошелся казне, так как немалые деньги нужны были на подкуп «судей», придание им надлежащего вида, «антуража», на подкуп султана, на содержание ненасытного Лигарида и т. д.
В книге показано, что Лигарид, неоднократно пойманный за руку за подлог и мошенничество, свободно пользовался материалами судного дела. Узнаем ли мы после этого правду о соборе, о книге Патриарха Никона «Возражение…»? Мало вероятно…
Хотелось бы верить, что десятилетия разрухи в монастыре, духовной и материальной закончились.
И все же не покидает мысль, что это только начало нового процесса, который будет полон драматических перипетий. Иначе в делах, связанных с Ново-Иерусалимским монастырем и его основателем Святейшим Патриархом Никоном, просто не бывает.
Мы видим множество исторических примеров, когда та или иная обитель возрождается лишь тогда, когда воздается должное ее основателю. Камни всегда вторичны. А при том обилии лжи, клеветы, наветов, которые продолжают озвучиваться на всех уровнях, отсутствии какого-либо усилия по осмысливанию приписываемых Патриарху воображаемых «вин», мало надежды, что если камни и восстановятся, то смысл, уклад, особое значение монастыря автоматически возродятся.
Да и камни собираются разрушить на основании то якобы недостаточного художественного уровня реставрации XVIII века, то якобы последствий взрыва в 1941 году! Тем не менее, мы верим, что здравый смысл восторжествует, а Господь не попустит разрушения обители.
Интересно, что в народе память о Патриархе и его деяниях жива и свободна от приписываемых ему «ошибок». Так, например, в нашем монастыре сохранилась традиция при выходе из Кувуклии говорить «Христос воскресе!», а стоящие на входе отвечают «Воистину воскресе!» во все дни года. И это после многих десятилетий разрухи! Такая вот «генетическая память». Есть и другие местные традиции, пережившие века.
Однако, сегодня государственные и канонические идеи Патриарха Никона актуальны, как никогда прежде.
Об этом лучше, чем это выразил протоиерей Лев Лебедев,[2] не скажешь:.
«Чего не могли достичь в древности мечом и огнем, интригами и заговорами недруги России, то самое теперь без труда достигается ими путем экономического, культурного, «духовного» обмена. Инвалюта и вообще — деньги все больше становятся в нашей жизни «богом», перед которым склоняются и раболепствуют высшие и низшие. Для того ли больше тысячи лет назад, принимая святое православие, повергали в прах языческих кумиров, чтобы ныне поклониться кумиру «золотого тельца»?!
Можно выгодно, с пользой для себя продавать лен, пеньку, соболя или нефть, газ, уголь, но нельзя продавать Родину и веру! Эти «вещи» не продаются и не обмениваются. Можно идти на уступки и компромиссы даже с недругами, но до определенного предела. До какого? На это отвечает описание деяний московских патриархов Гермогена и Никона.
Получается так, что чуть не тысячу лет мы находились в некоем кошмарном сне, борясь с враждебными силами за свою землю и душу, а в последние несколько лет вдруг проснулись, протерли глаза и с радостью обнаружили, что врагов-то нет! Вокруг — все милые, культурные люди! Все люди — братья! Всем вместе дружно нужно строить, всему человечеству нужно объединяться! А что строить? Новую Вавилонскую башню? Под чьим началом объединяться? Под началом Антихриста — этого нового и уже теперь действительно всемирного «вождя и учителя»? Так что, не выглядит ли все как раз наоборот: тысячу лет мы бодрствовали, а теперь под воздействием злого экстрасенса погружаемся в гипнотический сон, где нам внушают, что никаких враждебных сил не существует?».
Будем и дальше на свою погибель «интегрироваться в мировое сообщество» или вспомним, наконец, и осмыслим наследие Святителя Никона?
Как писал Архиепископ Серафим (Соболев): [3]
«Пусть он навсегда останется для нас чистым от тех нареканий на его светлый великий образ, которые могли бы подорвать его авторитет в наших глазах, если бы имели под собой достаточное основание».
«Жизнь, деяния, благодатные дарования (чудотворения, прозорливость) патриарха Никона позволяют вполне разделить мнения таких людей, как митрополит Антоний (Храповицкий), профессор и многих других о том, что этот поистине великий иерарх Русской церкви достоин того, чтобы быть прославленным в сонме Божиих угодников, в земле Российской просиявших».[4]
[1] Первая книга царств. 13.13
[3] Архиепископ Серафим (Соболев), Русская идеология, Санкт-Петербург, 1993.
«Аще изведеши честное от недостойного»
К 340-летию преставления Патриарха Никона
4 августа исполнилось 369 лет со дня интронизации, а 30 августа исполняется 340 лет со дня преставления Патриарха Никона. Неровные даты неоднозначной личности. Историки дают ему прямо противоположные характеристики, сходясь лишь в одном: в самой противоположности этих характеристик.
Но не странно ли как-то однозначно характеризовать человека, который сильно менялся за свою жизнь, и однозначно оценивать его деятельность, менявшуюся еще кардинальней?
Впрочем, для светских историков, ставящих своей задачей конкретную оценку эпох и личностей, влиявших на эти эпохи, такая постановка вопроса понятна. Однако есть мнение, что история Церкви должна писаться несколько иначе – как исследование истории святости. А святость – это такое непростое понятие!
Изначально слово «святой» означало посвященного Богу, и лишь со временем стало означать такого посвященного, который оказался достоин своего посвящения. Мы все посвящаемся Богу во Святом Крещении, но вопрос святости – в том, кто как реализует это посвящение.
Это мы не можем отделить мед от дегтя, буде они уже смешаются. А Господь может
Реализация же в данном случае – не акт, а процесс. И в нем всякое бывает.
«Аще изведеши честное от недостойного, яко уста Господня будеши» (Иер. 15, 19), – говорит нам Писание. Потому что Господь ищет всё доброе, что служит к оправданию человека. Это мы не можем отделить мед от дегтя, буде они уже смешаются. А Господь может. Господь, собственно говоря, постоянно занимается тем, что вышеестественно очищает наш мед. а деготь мажет нам куда-нибудь – в лечебных целях.
И история Патриарха Никона в этом плане весьма показательна.
История человека великолепно одаренного, ревностно благочестивого и предназначенного к высокому служению во славу Божию. но преждевременно вознесшегося на него.
У него было скорбное сиротское детство с жестокой мачехой, которое никак не могло научить его мягкости и любви. Была прилежная к благочестию и учебе юность – с 12 лет в монастыре по собственному желанию. Был отец, то ли деспотичный, то ли слабовольный, который сперва не защищал от мачехи, а потом выманил юношу из монастыря домой, где родственники настояли на его женитьбе.
Соловки, гравюра, XVII век
Были похороны троих детей, умерших один за другим, и решение вернуться на путь иночества: Никита, так звали его в миру, уговорил супругу постричься в монахини. Причем ее он определил в столичный монастырь, а сам принял монашество на Соловках – там, где трудно, холодно, пустынно.
И там-то (думается мне с моей монашеской колокольни) он и совершил главную ошибку своей жизни; там, а отнюдь не на Патриаршем престоле.
Особый Промысл Божий сказался в том, что этот могучий человек попал в послушание не к кому-нибудь, а к старцу Елеазару Анзерскому – одному из самых заметных подвижников своего времени. То есть наставнику, способному наилучшим образом огранить, отшлифовать эту богато одаренную натуру.
Но Никон со старцем рассорился и ушел в другой монастырь.
Рассорился под благовидным предлогом: он развил бурную деятельность по благоустройству скита (постройка каменного храма), а старец ее не одобрил. В общем-то, ничего нового, и всё было, как и всегда в таких случаях: «Я хочу как лучше, а старшие мне мешают».
Порою пишут о том, что в этой истории обнаружилась неуравновешенность Никона, которая была далека от монашеского бесстрастия. Но, во-первых, понятие неуравновешенности лежит скорее в плоскости проблем душевных, а не духовных. А во-вторых, разве в монашестве главное бесстрастие? Бесстрастия и так-то мало кто при жизни достигал, а уж при начале подвига – и вовсе никто.
Монашество не бесстрастием отличается. Монашество отличается методами поиска воли Божией и стяжания благочестия по ней. Послушание – один из методов монашеского благочестия, когда человек через волю старших (а в лучших случаях – и младших) старается найти волю Божию. Мирским этот метод, кстати, в известных пределах тоже не противопоказан.
И урок, не усвоенный тут новоначальным монахом, сводился к тому, чтобы понять: вся эта внешняя кипучая деятельность, хоть бы и самая благовидная, может быть не нужна, неугодна Богу, потому что вредна для самого человека. А чаще – просто преждевременна; ведь до многих видов деятельности надо дозреть.
Хорошие старцы вырастают из хороших послушников, хорошие начальники бывают из хороших подчиненных. Кто раньше времени становится старшим, тот нередко портит дело и стабильно вредит младшим.
Но Никон этого не понял; он спешил принять на себя служение Церкви, спешил так, что отказался даже от послушания, и не кому-нибудь, а самому лучшему, самому опытному наставнику.
Почему? Мы не знаем.
Едва ли всё дело было в каком-то исключительном тщеславии и властолюбии – нет. Никон был человеком колоссальной силы – и физической, и интеллектуальной, и она рвалась на оперативный простор, побуждаемая в том числе и заботой о славе Божией! Зовутся такие вещи ревностью не по разуму. Смешиваются в ней и мед, и деготь.
Кратко говоря, Никон ушел в другой монастырь, стал там игуменом, вскоре попал ко двору, был замечен Царем, быстро обнаружил свой большой масштаб, стал одним из самых заметных архиереев – Новгородским, а там и Патриархом. И как таковой проявил властный и крутой нрав.
Тем более что был он не просто замечен Царем, а стал тому «собинным другом» (особо близким). Необходимость управлять огромным государством свалилась на Алексея Михайловича в 16 лет – он был юным и испуганным и остро нуждался в сильном плече, на которое мог бы опереться. Никон, с его государственным умом, силой, решительностью и выдающейся работоспособностью, в значительной мере заменил ему отца.
И Царь возложил на Патриарха титул Великого Государя, который носил в свое время только Патриарх Филарет – по праву царского родителя.
Никон вдохновил Царя на присоединение Малороссии и на победоносные войны, он успешно правил страной, когда Алексей Михайлович уходил в длительные военные походы, судил и рядил, принимал челобитные, вел переписку с иностранными дворами.
А еще он «строил» бояр, как сказали бы сейчас. Тогда аналога этому выражению еще не подобрали. Сами бояре считали, что он им «житья не дает». Нельзя опаздывать на заседания – настоишься потом во дворе на морозе. Нельзя сидеть в присутствии Великого Государя. Нельзя не поститься, коли уж тебя послали с митрополитом за мощами свт. Филиппа, нельзя не ходить в такой поездке на богослужения.
В чем-то они были бы и правы, эти бояре, жалуясь на строгость Патриарха: не все ведь обладали такими богатырскими данными. Были бы, если бы не главное в их жалобах. А главной была не строгость Никона, а унизительная для бояр необходимость терпеть эту строгость от «мужицкого сына». «Никогда такого бесчестия не бывало, что теперь Государь нас выдал митрополитам. ». Вот основная претензия – бесчестие!
Такая откровенная, ничем не прикрытая спесь была болезнью того времени. И, как всякая сильная болезнь, она могла убивать. Вспомним, что многие скорби Смутного времени начались с боярской спеси, не желавшей признать над собой Царем менее родовитого претендента. Вот Никон ее и сбивал, следуя своему представлению о пользе государства.
Строгостью же те времена было не смутить – самые великие наши святители тех веков давали пресуровейшие наказания за сущие, по нашим меркам, пустяки.
Да, случаи чрезмерной жесткости со стороны Никона были. Расправа с епископом Павлом Коломенским, например. Который всего-то возразил на постановление сократить земные поклоны в Великопостных службах.
Впрочем, повторимся: для тех времен в этой истории нет ничего особенного. Хотя, когда сам Никон окажется на месте опального епископа, то, думается, вспомнит о нем.
Но отчего нам не согласиться с тем, что поведение Никона было исключительно от властолюбия и честолюбия? Завел он, к примеру, умопомрачительно роскошный двор.
И что? Таково было понимание представительской функции Великого Государя в те времена. Митрополит Иона, например, тоже завел роскошный двор, став первым Предстоятелем автокефальной Русской Церкви. А он – канонизированный святой. В личном же быту оба были аскетичны.
Никон был аскетичен даже до своеобразного юродства. При своем двухметровом росте он не носил вериг, зато носил. облачения весом под 100 кг! Роскошнейшие облачения – на продолжительных, многочасовых патриарших службах и крестных ходах.
Остались и иные свидетельства о нраве этого человека. Например, случился в Новгороде бунт в бытность Никона там митрополитом. Он попытался успокоить бунтовщиков, был избит до полусмерти и брошен умирать. Но, благодаря богатырскому здоровью и силе духа, уже на другой день встал, добрался до храма, отслужил литургию. и стал просить у народа прощения! Чем и привел людей к покаянию. А когда подошли войска, посланные усмирять бунт, Никон ходатайствовал о помиловании бунтовщиков.
Кого ни разу не била озверевшая чернь, тому, наверное, и не представить, какое это унижение и как трудно сделать всё, что сделал тогда Новгородский митрополит. Или, скорее, так: этого не представить и тем, кого чернь била. потому что мы – не митрополиты XVII века.
Сами реформы, проводившиеся при Никоне, нельзя назвать чем-то вопиюще провокационным. Вспомним: в конце XIV века на Руси произошла полная (!) смена богослужебного Устава, – и никто не придал этому никакого сверхдолжного значения. Богослужение изменилось до неузнаваемости, а никто и не слыхал о волнениях по этому поводу. Здесь же речь шла о мелких деталях Устава – и какой поднялся крик!
Понятно, что конец XIV века – эпоха прп. Сергия Радонежского, начало расцвета святости на Руси, и, как следствие, – умение отличить главное от второстепенного. А середина XVII века – упадок благочестия, и, как следствие, – мелочное копание в обрядоверии.
Но это нам сейчас понятно, а тогда трудновато было спрогнозировать такую реакцию на рядовую унификацию обряда. Так зачем же всю вину за это возлагать на Патриарха Никона?
Кроме реформы богослужения, проходила «книжная справа». Но разве это плохо? Рукописные богослужебные книги переполнились ошибками, потом эти ошибки перекочевали в печатные издания – чего же тут хорошего?
Идея зародилась при прежнем Патриархе, Никон лишь воплотил ее. И его мысль была вполне верная: надо унифицировать богослужебные книги по старым «харатейным» спискам. Другое дело, что у нас для этого совсем не было научной базы. Никакой историографии, никакого источниковедения. Не было вообще истории как науки. Патриарх шел на ощупь. Понятно, что надо по древним книгам, а как это? Не было никакого опыта критической работы с текстами, ничего того, что дает хорошая научная традиция.
Но разве в этом, опять-таки, виновен один человек?
Царь Алексей Михайлович Никона низложили чередой интриг. Все озлобленные на него бояре и значительная часть духовенства годами настраивали против Патриарха Царя. А Царь уже перестал быть испуганным подростком, он вырос, выиграл многие битвы и чувствовал себя значительной фигурой. «Собинный друг», который столько потрудился – не только для Церкви, но и для Отечества, – стал стеснять его своей властностью и раздражать своими недостатками.
И пробил для Патриарха час спасения: «Тишайший» Царь бросил ему чрезвычайно несправедливое обвинение. Никон вполне закономерно обиделся. а обидевшись, наделал ошибок.
И следующие 8 лет события развивались по одному и тому же сценарию: Никон, не очень-то привыкший и к справедливым обвинениям, никак не поспевал справляться с несправедливыми. Не успевал он смириться с потерей одной своей позиции, как его теснили со следующих двух. Клеветы же на него излили не меньше, чем на прп. Максима Грека.
Наконец, в 1666-м году его низложили, лишили священного сана и отправили в заточение в Ферапонтов монастырь
Наконец, в 1666-м году его низложили с престола, лишили священного сана и отправили в заточение в Ферапонтов монастырь, где поместили под стражу в келлию «смрадную и закоптелую, еже и изрещи невозможно», с решетками на окнах.
Надо сказать, что Алексей Михайлович мучился совестью и пытался смягчить Никону заточение. Но едва перевели его в нормальные келлии и разрешили общаться с людьми, как его ненавистники из бояр и архиереев стали клеветать с новой силой. Никона оговорили в желании бежать на Дон к Стеньке Разину. Начались «розыски», и узника вновь заперли по-тюремному.
«Теперь я болен, наг и бос, – писал он. – Со всякой нужды келейной и недостатков оцынжал, руки больны, левая не подымается, на глазах бельма от чада и дыма, из зубов кровь идет смердящая, и они не терпят ни горячего, ни холодного, ни кислого. Ноги пухнут. Приставы ничего ни продать, ни купить не дают. Никто ко мне не ходит, и милостыни просить не у кого».
Алексей Михайлович опять смягчил условия заточения. Враги опять добились их ужесточения.
Патриарх Иоаким Никон то писал в Москву жалобные просьбы, а то не выдерживал и срывался на резкий ропот. который тщательно документировали его ненавистники. Одним из них был новый Патриарх Иоаким – сам из бояр, и что характерно, в свое время облагодетельствованный Никоном.
В начале 1676 года Алексей Михайлович умер, а уже в мае Патриарх Иоаким собрал множество нелепых обвинений на Никона и отправил его еще дальше на север с указанием: «держать к нему всякое призрение к обращению его и к покаянию прилежно».
Опять смрадная келлия, угары от дыма, цинга, запрет на прогулки, запрет на общение. Еще через 4 года такой жизни закончились резервы богатырского организма – Никон окончательно слег.
Юный Царь Федор Алексеевич все предыдущие годы тщетно пытался преодолеть сопротивление Патриарха Иоакима и облегчить жизнь заключенного. Но тут он своей властью велит вернуть Никона в его Воскресенский Ново-Иерусалимский монастырь. Тяжелобольного Патриарха повезли, но по дороге, недалеко от Толгского монастыря, он скончался.
Царь повелел отпеть его по архиерейскому чину, невзирая на возражения Иоакима. Сам нес гроб с телом и со слезами целовал руку покойному. Эта подробность, между прочим, указывает на то, что хотя тело Никона по теплу «бабьего лета» везли до нынешней Истры аж от Толги (при тех способах передвижения), но оно не смердело.
В следующем году от Восточных Патриархов пришла разрешительная грамота и повеление поминать Никона Патриархом открыто в церквях. По сути, это было признание того, что осудили его неправедно.
Известно, что на гробнице Патриарха Никона в Ново-Иерусалимском монастыре по сей день случаются чудеса и исцеления. Даже после того, как в советское время захоронение было разорено и останки пропали.
На гробнице Патриарха Никона в Ново-Иерусалимском монастыре по сей день случаются чудеса и исцеления
Как примирить противоречивую роль Патриарха Никона в истории нашей Церкви с тем, что он, судя по всему, имеет перед Богом дерзновение?
«Аще изведеши честное от недостойного, яко уста Господня будеши». Ошибки ошибками, а труды трудами. И страдания – от человеческой неблагодарности, предательства, клеветы – страданиями. Нет в нашей истории другого такого человека, который был бы настолько превознесен, притом в значительной степени заслуженно, а потом так жестоко низвергнут.
Потому и не с кем сравнить степень его смирения в постигшем бедствии.