за что посадили марата балаева
Марат Балаев – биография, за что сидел
Чем прославился Марат Балаев, факты из жизни
Марат Балаев стал известен после того, как отсидев 10 лет в тюрьме, смог стать чемпионом ММА. Родился 1976 году, точная дата неизвестны.
Вырос в советской Туркмении, в небольшом поселке Ашхабада. По национальности Марат – осетин. Из-за того, что поселок был многонациональным детство спортсмена прошло спокойно.
Но после развала СССР, государство разделило жителей. Его отцу пришлось уехать на заработки, поэтому юность Марат провел без отца.
Еще с самого детства Марат рос на рассказах об олимпийских чемпионах. Марат считает что, осетины прирожденные бойцы, и практически каждый мальчишка грезит стать чемпионом.
Марат уверяет, что если бы финансирования его посёлка продолжалось после распада союза, то многих бед можно было избежать. Поколение 70-х ничего не смогло добиться. Он до сих пор с грустью вспоминает, как в 90-х годах у него не было денег даже на еду, не то чтобы на поездку на соревнования.
Марат в то время жил на скромную стипендию в спортивном училище. Большую часть времени они тренировались и спали, так как заняться в поселке было нечем. Для того, чтобы попасть на ЧМ ему пришлось провести колоссальную работу и обойти конкурентов, с которыми он рос и тренировался. Но с распадом СССР соревнования отменили.
Все старания бойца не оправдались. Он до сих пор не может поверить, что это произошло. Он поясняет, что в то время этот спорт только начал развиваться, и его успехи остались незамеченными.
Восстановить его не предоставляется возможности. Так как до 1992 года он жил в Туркмении, правительство России отказывается предоставлять ему гражданство. Марат объясняет, что даже наличие денег не может ему помочь разрешить этот вопрос.
Марат несмотря на криминальную жизнь своих товарищей, старался долго избегать их способ заработка. Однако, голод и вечная нищета заставила вступить на дорогу, которая навсегда разрушит его репутацию. Он, как и многие другие начал грабить квартиры.
Он уверяет, что с рождением второго ребенка, жить стало намного труднее. Он познакомился с людьми, которые занимались грабежам и стал их соратником. Его привлекло, то что эти люди одевались в хороших магазинах и ездили на приличном авто. Его близкие сразу поняли, чем стал промышлять Марат, когда в доме появилась дорогая еда и игрушки.
Марат смог дольше всех оставаться не пойманным. В отличие от его подельников, которых сажали в тюрьму каждый месяц, он занимался грабежом несколько лет. На вырученные средства он менял машины и ездил отдыхать за границу.
Его арестовали, когда он выходил из ограбленной квартиры. Сотрудники милиции проходили мимо, и заметили Марата с краденым. Марат пытался сбежать, бросив сумку с отмычками и награбленным. На четырех машинах милиция все же смогла догнать парня через несколько часов погони, вскоре он был осужден на 5 лет.
В тюрьме бойцу часто приходилось заступаться за себя и слабых, не используя свои бойцовские навыки. Из-за этого его часто били и отправляли в одиночную камеру.
Марат поясняет, что драки в тюрьме не приемлемы, дернуться только в очень крайних случаях. Нередко в начале он был грушей для битья, так как понимал, что если даст сдачи то скорее убьет зачинщика. Однако, однажды на него напали и он успел лишь толкнуть нападавшего, после чего ему добавили к сроку еще 5 лет.
Марат часто говорит, что в тюрьме любят ломать сильных, однако ему удалось сохранить свое лицо, благодаря семье.
Марат дважды женат. Первая жена бросила его еще до того, как Марату предъявили обвинение. Со второй познакомился незадолго до срока. Будучи в лагере он часто писал ей письма, а она отвечала ему взаимностью. Девушка не отвернулась от Марата, тем самым дав ему силы пережить срок.
В тюрьме Марат старался не афишировать свой статус бойца. Он, как и все курил, занимался употреблением веществ.
После освобождения Марату было 37 лет. Он понял, что учиться и начинать исследовать новые горизонты поздно. Первый бой после 10 летнего перерыва прошел в Санкт-Петербурге. Поэтому он начал упорно приводить себя в форму. И уже к 40 годам станет чемпионом ММА.
После участия в лиге ABC Марат решил закончить свою карьеру. Сейчас он занимается воспитание своих детей и помогает молодому поколению бойцов. Марат скучает по своим братьям, которые остались в Туркмении, они не виделись уже более 15 лет.
В одном из интервью Марата спросили, под каким флагом он бы хотел попасть на Олимпиаду, на что был получен ответ – под нейтральным. Многие связывают этот ответ с тем, что Марат все же считает себя гражданином России.
«Тело отстает от моего духа». Легендарный Мотиватор провел последний бой
Марат Балаев
Возраст: 44 года. Страна: Россия. Прозвище: Мотиватор. Весовая категория: до 65,8 кг. Победы: 11. Поражения: 3. Ничьи: 0.
Галиев — самый возрастной из действующих бойцов ММА. Следующий после него — Марат Балаев, которому 45 исполнится в январе. На АСА 116 он дрался в главном бою вечера — за титул чемпиона лиги в полулегком весе. Его соперник, Фелипе Фроес, провалил взвешивание, поэтому за пояс бился только Балаев. Марат, базовый вольник, тщетно пытался перевести Фроеса. Бразилец тренируется в зале Nova Uniao, где защиту от тейкдаунов тренируют так, как, возможно, не тренируют нигде в мире. В третьем раунде бой закончился — Фроес забил Балаева у сетки. Закончилась и карьера Марата: об этом он объявил сразу после поединка. А карьера у него удивительная, абсолютно соответствующая его прозвищу — Мотиватор.
— До 17 лет жил в Туркмении, занимался вольной борьбой, потом переехал в Ташкент, затем — во Владикавказ. Дошел до звания мастера спорта, хотел стать олимпийским чемпионом, однако забросил тренировки. Балаев связался с криминалом — начал воровать (квартирные кражи). Балаев: «Года два, наверное, меня поймать не могли. Мозгов-то хватало. В основном ведь такими делами занимаются наркоманы всякие. Я же — просто от безвыходной ситуации. Сейчас понимаю, что безвыходных положений не бывает, но на тот момент. Были 90-е, я работал, но не мог обеспечить семью. Два ребенка, никто не помогал, не хватало денег» (интервью «СЭ», 2019 год).
— В 2003-м попал в тюрьму — Марата остановили на улице для проверки документов, обыскали и нашли у него отмычки.
— Балаев был осужден на 4,5 года, но в итоге пробыл в тюрьме 10 лет — все из-за того, что заступился за сокамерника, которого избивали сотрудники зоны. Балаев: «Я сначала спокойно с ними разговаривал. Они на меня стали голос повышать, потом ударили, с ног сбили. Я одного зацепил ногой — он упал. А там такие северные люди по 120 кг, еще и с дубинками. Я взял табуретку, замахнулся, но табуреткой даже не ударил никого, они от одного вида разбежались. Только мне в лицо из баллончика брызнули. Я пошел промывать глаза. И было бы все нормально, просто в это время кто-то позвонил в комитет по правам человека в Москву. И «Эхо Москвы» выпустило новость, что в Зеленоборске избивают заключенных, пошел резонанс. После этого на меня повесили все» (интервью matchtv.ru, 2017 год).
— В 2013-м вышел на свободу. Уехал жить в Санкт-Петербург — к Надежде, которая ждала его все эти 10 лет. Там решил попробовать силы в ММА — пошел тренироваться в клуб «Александр Невский» — и уже в декабре 2013-го провел первый бой. В декабре 2016-го стал чемпионом АСВ в полулегком весе, победив единогласным решением судей 21-летнего Юсуфа Раисова. Балаев один раз защитил титул, потом проиграл Раисову в реванше, затем сделал еще два захода на пояс, а еще победил таких серьезных ребят, как Мурад Мачаев и Диего Брандао.
Балаев после АСА 116 дал интервью — уставший, сидя в раздевалке. Этот тот случай, когда лучше смотреть видео (Youtube-канал «Вестник ММА»), чем читать. Но для тех, кому удобнее текстовый формат, мы приготовили расшифровку:
«Я хотел забрать пояс и объявить, что я завязал. Сейчас вот. 99,9, почти 100 процентов, что все. Потому что я обещал, что не являюсь мальчиком для биться, не собираюсь им быть. Из-за этого. Столько камер здесь. Много чести после такого проигранного боя.
Три года назад я тренировался по-другому, и здоровье было другое. Слишком много болячек, которые не позволяют включить мою дурь до конца. Я дурь перестал включать еще во время подготовки ко второму бою с Раисовым. Когда у меня спина полетела, все дела. Я уже не включался после этого. Тело отстает от моего духа. Не тянет.
Я собираюсь выкупить свой зал, в котором тренирую, создать там условия для пацанов, готовить их к боям. Пока это единственное, что у меня есть. Больше я ни на что не наработал, как говорится.
С Фроесом мы прекрасно общаемся полтора года. Он подходил ко мне с опущенной головой. Меня очень удивляет, я всегда на него смотрю и думаю. Блин, все-таки многие, кто занимается этим делом, великие люди. Он подходит ко мне с опущенной головой и говорит: «Меня мотивировали твои бои, и мне будет очень тяжело настроиться на бой с тобой». А я ему сказал: «У тебя сейчас ребенок родится, это большая мотивация, а у меня куча проблем, нужно обеспечивать людей. Давай отобьемся, а потом отдохнем вместе». А то, что он не сделал вес. Я вам скажу: он добрейший человек. Он приехал сюда на бой с Фродо (прозвище Магомедрасула Хасбулаева. — Прим. «СЭ»), сделал вес. И ему сообщают, что Фродо травмирован. Он не знал об этом. Прилетел сюда, сделал вес, а ему говорят: «Давай, лети обратно. Или, если хочешь, здесь оставайся — будешь с Маратом биться через два месяца». Он уехал. По новой акклиматизация, потом обратно. Он во второй раз приехал сюда, а на таможне его задержали, арестовали, не пускали. По его историям [в Instagram] можно было увидеть, что каждое утро, каждый вечер он бегал и гонял вес. И, насколько я знаю, он и сознание терял. Он мужественный человек, он красавчик.
«Когда меня били в тюрьме, было не так тяжело, как в чемпионском бою». Отсидеть 10 лет и взять титул в 40
Боец ММА Марат Балаев оказался за решеткой в 27 лет, в 37 вышел, — и трех лет на свободе ему хватило, чтобы пройти без поражений через семь боев и выиграть титул организации АСВ в весе до 66 кг. История, похожей на которую нет в смешанных единоборствах, — в интервью Марата Балаева корреспондентам «Матч ТВ» Александру Лютикову и Вадиму Тихомирову.
— Расскажите про детство.
— Мы осетины, но и я, и мои братья родились в Туркмении, в поселке Карамет-Нияз (сейчас Гараметнияз — «Матч ТВ»). Там много было приезжих: русских, дагестанцев, осетинов. Папа переехал на заработки, платили хорошо, климат отличный. Было солнечное счастливое детство. Мама работала воспитательницей. Отец — в Каракумстрое, углублял каракумский канал. Два моих брата там живут до сих пор, это им я кричал после боя: «Привет в Азию!» В Туркмении я не был лет 16–17, наверное, и братьев с тех пор не видел. По телефону общаемся. Я благодаря брату Сане и в спорт попал: сначала вслед за ним на дзюдо пошел, через полгода записался в секцию вольной борьбы.
— А почему уехали?
— Развалился Союз — и начало валиться все. Раньше было как: находили талантливых спортсменов со всех регионов, развивали их, возили на союзные соревнования. После спортивного училища можно было без экзаменов поступить на второй курс института. Я так и планировал. Но Союза не стало — и к русским и кавказцам начали хуже относиться. Впоследствии дошло до того, что выпустили какой-то интересный закон о недвижимости, по которому у нас отжали пятикомнатную квартиру. Но я это почувствовал на себе еще раньше — в 1992-м, когда меня срезали с института.
— Как?
— Директор института лично говорил: «Займешь на Союзе хотя бы третье место, я тебе гарантирую, что ты попадешь к нам». А я тот чемпионат выиграл. Но тот директор умер, вместо него пришел местный и начал откровенно притеснять. Кавказцам вообще сказал: «Вы уезжайте отсюда или я вас с позором выгоню». В институт не взяли. Если в армию не пойдешь — расстрел, у них так по закону. В армии спортроты не было, то есть два года предлагалось провести в сапогах. А я все детство пропахал на тренировках, об Олимпиаде мечтал, в 16–17 лет вообще не проиграл ни одной схватки, уже был мастером спорта, выиграл союзные соревнования по юношам.
— Из тех, кого вы побеждали, кто многого добился в борьбе?
— Из того, что сразу вспомню: на соревнованиях победил Геннадия Лалиева, который потом боролся в финале Олимпиады и проиграл Бувайсару Сайтиеву (2004 год, Афины, весовая категория до 74 кг — «Матч ТВ»). На соревнованиях я у него выиграл 7:1, кажется. Он, конечно, может расстроиться, если прочитает, но это правда: он у меня ни разу не выигрывал. В 1992 году я выиграл соревнования по СНГ, но на мир не поехал, потому что поездку никто не мог профинасировать. Когда пошла вся эта история с армией, уехал в Ташкент — стал тренироваться там. А потом родственники стали уговаривали переехать в Осетию — и в 1994-м уговорили. В те годы я остался без родителей. Сначала погибла мама, потом умер отец.
— Что произошло?
— Я был в Узбекистане на сборах в горах. Мне сказали: «Зайди к тренеру». Там телеграмма. Маму похоронили без меня. Было как — она шла с коляской с сыном моего старшего брата. Из-за поворота выехала грузовая машина «Урал» — мама успела мальчика откинуть, чтобы его не задавило, а сама попала под колеса. Папа без нее не смог. Его меньше чем через год не стало.
— Они в Туркмении похоронены?
— Да. Это, кстати, важный момент для меня. По нашим традициям нужно всех своих перевозить на родную землю. И я для этого тоже тружусь и пашу. Это обязательно нужно сделать.
— После переезда в Осетию у вас закончились успехи в борьбе.
— А вы?
— За что вас осудили в первый раз?
— Устраивал дни открытых дверей.
— В смысле?
— Был домушником. Для меня не существовало закрытых дверей. Я на каждую смотрел — и видел ее открытой.
— Редко когда уходило больше минуты. Самые тяжелые замки это сейфовские, «бабочки». Я знал, как с ними работать, но это сложно: за них лучше не браться, дольше провозишься. Если на замок тратишь больше шести минут, то продолжать не надо. Главное — на человека не попасть. Я ведь после 11 уже никуда не ходил по таким делам, потому что дети могут прийти домой после школы — для ребенка это будет шок, можно заикой остаться.
— Как вы попались?
— Случайно. Даже не на деле, а на улице. Остановили проверить документы, стали смотреть, нашли отмычки и кое-какие предметы с собой. А так я этим больше двух лет занимался — и никто не поймал. Вообще никакого ума не надо в тюрьме оказаться. Ум нужен в тюрьме не оказаться (за кражи Балаев получил пять лет общего режима — «Матч ТВ»).
— Расскажите, чтобы все поняли: почему там лучше не оказываться.
— Когда попадаешь туда, тебя не просто лишают свободы. Начинаются попытки тебя унизить. Чтобы ты туалет пошел чистить, помойку убирать и так далее. За собой я всегда уберу, без вопросов. Но за другими дерьмо убирать — от этого я отказался. После этого меня сто дней промучили: издевались, избивали. Как это происходит: растягивают за руки и за ноги — и со всей дури дубинками, палками бьют по ногам и по заднице так, что потом после этого все синее. Но они били — и видели, что мне это по барабану. И говорят: «А давайте его в унитаз головой воткнем». И сначала одного понесли, потом другого. Не втыкали — просто держали головой над унитазом и говорили: «Будешь делать все, что говорим?» И люди соглашались.
— А вы?
— А меня не донесли. Я вскрылся, головой окно выбил и сказал, что сейчас буду головой о батареи биться. Тогда меня оставили в покое и закрыли в изолятор, а дальше СУС (строгие условия содержания), БУР (барак усиленного режима). То есть ладно тебя бьют — это можно перенести. А когда головой в унитаз хотят воткнуть — это уже унижение.
— Это делали осужденные, сотрудничающие с администрацией, или сами сотрудники?
— Сами осужденные могут избивать, это правда. Если личность такая, с какой они не могут справиться, вызывают сотрудников. Я насмотрелся, как одни осужденные у других выбивали явки. Знаете, что это такое? Берут человека не очень уверенного в себе и заставляют писать, что он совершил какое-то преступление, надавят на него, подзатыльник дадут, поугрожают. Ему добавят срок, а тому, кто выбил, дадут свидание или помогут с условно-досрочным освобождением. Это такое свинство.
— Вы должны были выйти на свободу в декабре 2009-го, но вышли в апреле 2013-го. Упоминание о вас можно найти в публикациях, которые рассказывают о «Бунте мобильных телефонов», который случился в исправительной колонии номер 20 в Зеленоборске (Мурманская область).
— Это название в прессе придумали. Тогда действительно шум большой был, подключились адвокаты, комитет по правам человека. Начало истории я знаю только с чужих слов, меня в тот момент там не было. В наше помещение зашел врач. Вообще врача не трогают, это же человек, который тебе помогает, на него руку нельзя поднять. Но этот был из таких, который, когда тебя избивали, писал заключения в духе «сам ударился». Вот ему показалось, что у кого-то мобильный телефон завибрировал, он напал на человека, стал бить, пытаться телефон, которого он сам еще и не видел, отобрать. Врача этого послали, он выбежал и привел весь лагерь. Ну и началось.
— Что именно?
После этого на меня повесили все. Написали, что врача я душил. Он потом так и говорил, что не мог позвать на помощь, потому что Балаев его повалил на пол. Один из тех, на кого я табуреткой замахнулся, снял побои, написал, что у него рука повреждена. Судили меня в лагере, был показательный процесс, работники лагеря были свидетелями. Впаяли дезорганизацию учреждения (ст. 321 УК РФ — «Матч ТВ»), а это такая статья, с которой ты становишься первым врагом системы. На уголовном деле у меня все полосы (на дело наносятся полосы разных цветов для обозначения осужденных как склонных к побегу, насилию и т. д. — «Матч ТВ»).
Наши интересы защищал Бабушкин из комитета по правам человека (Андрей Бабушкин, член совета при президенте РФ по развитию гражданского общества и правам человека — «Матч ТВ»), но его попросили остановиться, потому что люди в лагере хотели уже спокойно срок досидеть, а не за справедливость бороться. А мне пришлось выхватить по полной программе. С общего перевели даже не на строгий, а на особый режим. Год я прокатался: был на Владимирском централе, потом обратно в Мурманск отвезли. Ездил в столыпинском вагоне, часто держали в стаканах (помещение, где можно только стоять из-за ограниченной площади, — «Матч ТВ»), в поезде возили отдельно. Чтобы выйти, мне нужно было сначала вытащить руки, чтобы надели наручники. В деле такого понаписали, что я смеяться начал: «Я сам себя боюсь». Встречают сразу с автоматами, за шею хватают и наклоняют головой вниз. Смотрят, что в деле написано, потом смотрят на меня и говорят: «Вот этот, что ли?! Мы думали, что сейчас выпрыгнет тип за 100 кг».
— У вас нет ни одной татуировки. Почему?
— Я же не вор в законе и не стремился к тому, чтобы им стать. Я мужик, я спортсмен, который оказался там по своей ошибке. Скажу честно: я вам все это рассказал, но мне на эту тему не особо приятно говорить. Так что не хотел бы, чтобы люди, которые это прочтут, думали, будто я горжусь тем, что в тюрьме сидел, будто я пытаюсь выглядеть каким-то борцом с системой. Мне не с системой надо бороться, а больному брату помочь, детей содержать. И я не хочу, чтобы, когда я дрался, люди говорили: «А, это зэк вышел».
— Вы впервые рассказали эту историю в фильме, который про вас снял ваш тренер Сергей Никитин. Почему-то ведь вы это сделали.
— Объясню. Тренер сказал, что хочет снять художественный фильм, и попросил меня рассказать свою историю, просто чтобы было что показать потенциальному спонсору. И взял с меня слово, что он использует это интервью для документального фильма, если я доберусь до титульного боя. Но в тот момент — где был я и где был титульник. А потом я и правда вышел на титульный бой. А в ноябре — все, фильм пришлось опубликовать. Когда фильм вышел, мне стали писать в том числе и оттуда, из-за забора, что мой пример многим помогает не сломаться.
— Три года назад вас выпустили на свободу. Вам 37 лет — что вы стали делать дальше?
— Поехал к своей девушке в Петербург. Мы с Надеждой были знакомы еще до моего срока. Попав за решетку, я сообщил ей о том, где я. Начали общаться. Она больше восьми лет за мной ездила, жалела меня, помогала. Это сумасшедшая женщина, таких больше нет.
— Как она восприняла ситуацию, когда вам дали сверху еще четыре года?
— Она какая-то упрямая. Еще больше уперлась в меня. Очень сильно удивляла. Забросила из-за меня свою карьеру. Она училась в медицинском институте, были планы учиться и дальше в аспирантуре. Но пришлось работать не по специальности — в медицинском магазине, чтобы больше зарабатывать для меня.
Когда вышел, дал себе месяц на то, чтобы осмотреться, подумать и принять окончательное решение. Вообще все изменилось. Я садился — все ездили на девятках или девяносто девятках. Вышел — эти машины уже ржавые валялись никому не нужные. Сел в одном мире — вышел в другом. Всюду интернет, технологии. И вот на этом же диване, на котором сейчас лежу, я пролежал месяц. Отдыхал, ел, в компьютере лазил. Думал: реально ли в 37 лет заняться ММА и чего-то серьезного добиться? Потому что с виду казалось нереальным. 37 лет, елки-палки! Попав в заключение, я даже не знал, что такой вид спорта существует. И уже там увидел впервые. Помню, смотрел бои и думал: «Блин, как же там все заточено под вольную борьбу».
Когда ехал с Владимирского централа в лагерь, написал Надежде, что после выхода хочу заниматься ММА. Деньги, независимость, возможность помогать близким — вот чего я хотел. Я решил, что в ММА смогу этого достичь. И пошел на первую тренировку.
— В какой форме вы тогда были?
— Ни в какой. За решеткой бывали времена, когда мой вес был 70 кг, — а попал я туда с весом за 80. Десять лет я провел вообще без физической нагрузки. На первой же тренировке поборолся с человеком, который был тяжелее меня, и выигрывал чемпионат Петербурга по ММА. В борьбе я его победил. Смотрю: навыки остались, техника есть. Я ведь до фанатизма читал всю литературу по борьбе, искал свой стиль. Изучал морфологию человека: руки длинные или короткие, мышца взрывная или нет. Все эти знания никуда не делись — и они работают. Оставалось только выносливость поднять. А дыхалка у меня всю жизнь хорошая была: когда борьбой занимался, ни один человек вперед меня кросс не пробежал. И я понял, что вернуться в спорт возможно. Только никому, кроме своей жены, не говорил, что хочу выступать профессионально. Объяснил всем, что я пришел в секцию просто форму поддержать. Сразу забросил выпивать — начал жестко режимить, вовремя спать ложиться. Меня этому научила советская школа борьбы — и это все работает. Хорошо, что перед глазами были примеры людей, выступавших и добивавшихся серьезных результатов в возрасте далеко за 40: Рэнди Кутюр, Джордж Форман, Дэн Хендерсон, Бернард Хопкинс.
— Вам 37 лет, вы мастер спорта СССР по вольной борьбе, но не умеете бить. Как ставили себе ударную технику?
— Каким был ваш первый гонорар в ММА?
— 900 долларов за бой на «Битве на Неве» в 2014 году. Эти деньги, как и все остальные, я жене отдал. Потому что я враг денег: если у меня они есть сегодня, то завтра их уже не будет.
— Сейчас вы добрались до хороших гонораров. Когда вы начинали и за несколько месяцев приносили домой 900 долларов — как реагировала ваша жена?
— Я же говорю: жена сумасшедшая. Я сумасшедший, а она еще сильнее. Она рада была, что я не пью, не курю, а поставил себе цель и тренируюсь. Вначале она нас всем обеспечивала. Потом я стал работать тренером — в одном месте, в другом. От боев доход непостоянный, поэтому я и сейчас тренирую: у меня есть одна группа три раза в неделю. При этом надо тренироваться и самому. Я больше скажу: в мои победы Надежда вложила больше усилий, чем я. Вот к этому бою у меня была очень тяжелая сгонка веса. Очень. И жена столько выслушала — это нереально выдержать. Она не прет против мужчины, как танк. Она психолог — и, когда я начинаю нервничать, жена поступает очень мягко. Она на меня действует как кошка — я сразу успокаиваюсь. С утра она готовит мне еду на несколько приемов. Идет на работу, с работы приходит — кормит, стирает и справляется с моими нервами. Бой — это самое легкое: я вышел и подрался. А жена несет нереальную психологическую нагрузку на протяжении всего периода подготовки. Помню, как я на нее ругался перед своим боем с Мухамедом Коковым.
— А что там было?
— Первый бой мне в АСВ дали случайно: на замену вышел, просто как мясо. И получилось, что я у чеченского бойца выиграл в Грозном. Все удивились. Мне тогда просто деньги нужны были срочно для брата — поэтому у меня вариантов проиграть не было. Потом бой мне долго не давали. Ну что там — 39 лет, старик уже, кому я нужен. Тут тренер Никитин позвонил: «Бой через восемь дней предлагают. Против Кокова. Будем биться?» А я помню фамилию Коков — что-то серьезное. Но сразу согласился, потому что мне нужны деньги, чтобы брата навестить во Владикавказе. А потом вспомнил, кто такой Коков, и начал нервничать. У жены спросил: «Как считаешь, драться мне с ним?» Она говорит: «Да». Я ей говорю: «Блин, ты меня за деньги под молотки запускаешь, под человека, который всех передушил. У него одно поражение в девяти боях — и то потому что он руку сломал в бою с чемпионом АСВ». Я в нее кроссовками кидался тут, кричал: «Вы меня за кого принимаете — за бога войны, который за неделю может подготовиться?» Сутки с женой не разговаривали. А потом я ее спросил: «Почему считаешь, что мне надо драться с ним?» — «Потому что тебе 40 лет, Марат. Ты пашешь, как конь, но бой тебе не дают. И не дадут больше никогда, если ты сейчас не согласишься. Поэтому надо драться. Я уверена, что ты выиграешь».
Я сел на диету, за четыре дня продышался на тренировках по кроссфиту и вольной борьбе. Потом начал гонять вес: еще 11,5 кг лишних было. Я уже говорил, что у меня паспорта нет — и добираться самолетом или поездом нельзя. Поэтому мой тренер Сергей Никитин два дня вез меня до Грозного. Приехали туда в 23 часа, в 9 утра взвешивание — у меня 5,5 кг лишних. Всю ночь бегал и сидел в парной — согнал вес с огромными мучениями. Пошел на бой — и вытащил через характер. И только благодаря этому бою и этому риску меня стали воспринимать по-серьезному. И только благодаря этому я дошел до титула.
— В 40 лет вы дрались пять раундов с 21-летним Юсуфом Раисовым — и выиграли титул АСВ. Бой был в Петербурге — жена пришла на это посмотреть?
— Нет. Она даже в прямом эфире не смотрит мои бои: очень сильно волнуется. Заходя в клетку, я понимал, что больше такого шанса может не быть. У меня здоровье может быть уже не то в следующий раз. Я понимал, что выхожу драться с человеком, который мне в дети годится. У меня ведь старший сын от первого брака всего на три года младше моего соперника. Мне этот пояс был нужнее: семью надо кормить. А Юсуф еще все успеет.
— Незадолго до конца боя он взял вашу руку на излом. Если бы сломал — не сдались бы?
— Рука — похрену. Там ведь параллельно шло еще и удушение — и я боялся, что могу отключиться. Сначала рука болела, но потом начали сонные артерии перекрываться — кислорода стало не хватать и можно было уже потерять сознание. Как я вылез оттуда… Наверное, когда меня в тюрьме избивали, мне так тяжело не было, как в тот момент, когда я вылезал из этого треугольника в пятом раунде чемпионского боя. Это одни из самых тяжелых секунд в моей жизни.
— В чем проявляется то, что вам 40 лет?
— Не знаю. Не чувствую. С годами, говорят, скорость теряется — поэтому я стараюсь на тренировках работать в темпе, на скорости, чтобы молодым не уступать.
— Чемпионом UFC в вашем весе до недавнего времени был Конор МакГрегор, который своих соперников ломает психологически еще до боя. Как думаете, вас бы не сломал?
— Это как сказал Бернард Хопкинс, который пять лет отсидел: «Когда соперник пытается меня напугать взглядом, мне смешно: я провел пять лет в том месте, где перед тем, как зарезать, в гляделки не играли». Я читал это и понимал его. Даже сейчас у нас на взвешивании что-то такое было с Юсуфом. Он в глаза на взвешивании мне старался смотреть. А я… Понимаете, я в два раза старше него — и мне его стараться пугать сейчас, волчаре такому? Поэтому я стал улыбаться и отворачиваться от этого взгляда.
И тот же Конор — он профессионал, духом сильный человек. Но вот чем бы он меня испугал? Тем более я как вольник хорошего уровня вижу его ошибки. Борьбы нет у него. Вот даже бразильцы братья Ногейра позвали к себе осетина и не отпускают его от себя (Хетаг Плиев — «Матч ТВ»). В АКА позвали Хабиба, потому что они понимают, что кавказская школа борьбы очень серьезная и надо у них учиться.
— Вам самому интересно было бы потренироваться в каком-то известном ММА-лагере?
— Я как занимался в «Борцовском клубе», так и продолжу. У нас там очень перспективный состав. А просто съездить посмотреть, как тренируются в других клубах в Америке, Таиланде, было бы интересно. И в России есть люди, с кем интересно было бы потренироваться. Например, многое для своих комплексов по кроссфиту я взял из видео, которые снимал Александр Шлеменко. В теории, думаю, неплохо получилось бы: Шлеменко, Корешков и Сарнавский мне по ударной технике помогли бы, а я, чем смог, был бы полезен им.
— Руководство АСВ после этой победы подарило вам автомобиль BMW, правильно?
— Там как получилось. Сначала про BMW было объявлено, да. А потом мы переговорили с Майрбеком Хасиевым (основатель АСВ — «Матч ТВ»). Он сказал: «Бывало, что я дарил людям машины. Но после того, как человек разбился на такой машине, я решил, что не буду их дарить. Я дам тебе сейчас миллион рублей. Чего не хватит для покупки машины, которую ты хочешь, — то я тебе добавлю». Мы договорились и пожали руки.
— Как потратите?
— В ипотеку будем вкладываться. Мы сейчас с Надеждой вдвоем снимаем комнату в двухкомнатной квартире, живем, тянем потихоньку. Надеюсь, проблему с жильем удастся решить в ближайшее время. Детей у нас еще нет. Квартирный вопрос решим — и уже потом. Помимо этого надо на Украину послать деньги двум сыновьям от первого брака, в Осетию — брату больному. И мне нужно драться, защищать свой пояс, пока я не решу все эти проблемы. Да и самому хочется продолжать биться в ММА. Я влюбился в этот вид спорта.
— Чем занимаются ваши сыновья?
— Боксом. Одному 16, другому 18. Вот сын написал мне после того, как я выиграл титул: «С детства мечтал, чтобы мой папа был чемпионом». Я ему ответил: «Теперь у тебя папа чемпион по одной из самых жестких версий».
Текст: Александр Лютиков, Вадим Тихомиров