за что сидел губерман
Краткая информация
Детство и юность
Игорь Губерман родился в Харькове в 1936 году. В первой столице Украины он прожил совсем недолго – в том же году семья переехала в Москву. Родители Игоря были типичными представителями интеллигенции СССР: мать только-только окончила консерваторию, а отец уже успел себя зарекомендовать как талантливый инженер-экономист. Губерман имеет еврейские корни. Игорь, или как его называли домашние – Гарик, рос смышленым мальчиком, много читал и проявлял нешуточный интерес ко всему новому. Любовь к слову ему привила мать, с раннего детства читавшая сказки, написанные его же бабушкой.
При поступлении в школу Игорь поразил преподавателей уровнем знаний, а на протяжении всех лет обучения продолжал удивлять высокой успеваемостью. В 1953 году молодой человек окончил школу с золотой медалью, но это совершенно не спасло его от сложностей при поступлении. Отец желал видеть сына последователем своего дела, а потому советовал идти в технический ВУЗ. Губерман так и сделал, только вот в Энергетическом институте его завалили на собеседовании, а в Бауманском ему просто посоветовали не тратить время – все равно не примут. Тогда он отправился в МИИТ (ныне Московский государственный университет путей сообщения Императора Николая II), где все прошло успешно.
Проблема с поступлением объяснялась просто – быть евреем в 50-х годах было крайне непросто. В МИИТе же всем было наплевать – группа Губермана из 30 человек включала 22 еврея. Во времена студенчества Игорь стал писать более активно, но по его же признанию все это была «полнейшая чушь», еще и вперемешку с «сопливыми и радостными» стихами о первой любви. Впоследствии Игорь Миронович не раз говорил, что рад, тому, что ранние произведения так и не стали достоянием общественности. Четверостишья, или так называемые «гарики», Губерман стал писать в начале 60-х.
Развитие писательской карьеры
По окончанию ВУЗа в 1958 году Игорь Губерман стал работать по специальности. Получая основной доход от труда инженера-электрика, он параллельно вел активную литературную деятельность. На этот период припало его знакомство с Александром Гинзбургом, известным своей «самиздатской» деятельностью. Круг общения Губермана постоянно пополнялся именами творческих, а главное свободолюбивых людей – философов, художников, поэтов. Он и сам приобщился к «неофициальному» творчеству, стал выпускать книги научно-публицистического характера. Проявляя себя все больше как поэт-диссидент, Игорь Миронович в то время часто использовал псевдонимы – уж слишком его стихи о проблемах Страны советов были откровенными. Губерман также писал довольно оригинальные сценарии к документальным фильмам и периодически издавал очерки и небольшие статьи в печатных изданиях.
Арест и дальнейшая жизнь
Жизнь текла спокойно и размеренно – Губерман один за другим писал «гарики», веселил людей, и казалось, был абсолютно счастлив. Все изменилось, в 1979 году, когда ему предъявили обвинение в покупке краденых икон. Хоть обвинение и было сфабриковано намеренно, поэт оказался за решеткой на долгих пять лет. Власть, не желавшая долгих судебных тяжб и углубленных разбирательств, провела дело Губермана по статье «Спекуляция». Время проведенное в местах не столь отдаленных, оставило глубокий след в сознании писателя, а позже вылилось в книгу «Прогулки вокруг барака», написанную на основе его тюремных дневников.
Выйдя на свободу в 1984 году, Губерман как никогда нуждался в поддержке и помощи своих соратников. Помощь пришла в лице Давида Самойлова, именно он помог писателю, когда после лагеря ему отказали в московской прописке. Тогда Самойлов предложил пожить ему в своем доме в Пряну, где позднее он и был прописан. Там он работал на местной киностудии, продолжая писать книги. Спустя некоторое время в процессе очередных судебных разбирательств, судимость с Игоря Мироновича была снята, и ему снова была открыта дорога в столицу.
Однако обосноваться в Москве вновь не представлялось возможным – не смотря на приход к власти Горбачева, ситуация практически не изменилась. Тогда в 1988 году семья Губермана решилась на шаг, к которому готовилась давно – переезд в Израиль. Если ранее мешал арест поэта, то сейчас перед ними горел зеленый свет. Игорь Миронович, имевший на руках израильскую визу, спокойно мог выбрать для проживания Америку (в то время наличие данной визы разрешало проживание в США), однако, остановился на Израиле. По его же словам, в семье даже мысли не возникало об эмиграции в Штаты – все полагали, что место советскому еврею либо в России, либо в Израиле.
Перебираясь на историческую родину, Губерман не рассчитывал на интерес к своей персоне и был готов к тому, что придется браться за любую работу. Его послужной список профессий буквально за первые годы пребывания в Израиле значительно пополнился. Он был слесарем, инженером, строителем. Гораздо позже к нему пришло осознание того, что даже здесь, в Израиле, армия его читателей и поклонников просто огромная, и даже сейчас, находясь вдали от России, он может заработать на жизнь писательским трудом.
Личная жизнь и нынешняя деятельность
Сегодня Игорь Губерман как и прежде популярен, а его оригинальные четверостишья все так же актуальны. Он продолжает писать «гарики» и активно гастролирует по всему земному шару. Игорь Миронович женат, его супруга – филолог — относится к творчеству мужа абсолютно нормально. Она уверенна, что ее муж и образы героев в его «гариках» – абсолютно разные вещи.
Знаменитые «гарики»
Идея найдена не мной,
но это ценное напутствие:
чтоб жить в согласии с женой,
я спорю с ней в ее отсутствие.
За то люблю я разгильдяев,
блаженных духом, как тюлень,
что нет меж ними негодяев
и делать пакости им лень.
Поездил я по разным странам,
печаль моя, как мир, стара:
какой подлец везде над краном
повесил зеркало с утра?
За что сидел губерман
В 1979 году Губерман был арестован по сфальсифицированному обвинению (о покупке краденых икон) и приговорён к пяти годам лишения свободы. Не желая лишнего политического процесса, власти судили Губермана как уголовника по статье за спекуляцию. Попал в лагерь, где вёл дневники.
Попавшись в подлую ловушку,
сменив невольно место жительства,
кормлюсь, как волк, через кормушку
и охраняюсь, как правительство.
Я теперь вкушаю винегрет
сетований, ругани и стонов,
принят я на главный факультет
университета миллионов.
И я сказал себе: держись,
Господь суров, но прав,
нельзя прожить в России жизнь,
тюрьмы не повидав.
В 1984 году поэт вернулся из Сибири. Долго не мог прописаться в городе и устроиться на работу. В 1987 году Губерман эмигрировал из СССР, с 1988 года живёт в Иерусалиме.
В неволе зависть круче тлеет
и злее травит бытиё;
в соседней камере светлее
и воля ближе из неё.
Томясь тоской и самомнением,
не сетуй всуе, милый мой,
жизнь постижима лишь в сравнении
с болезнью, смертью и тюрьмой.
И вот спустя много лет с внучкой Губермана происходит забавный случай: «Случаются и неожиданные радости. Вот, например, старшая моя внучка, доблестно отслужив в армии два года, в самом конце своего патриотического срока угодила в военную тюрьму. На двадцать дней.
Еда, товарищи, табак,
потом вернусь в семью;
я был бы сволочь и дурак,
ругая жизнь мою.
Она с однополчанами обоего пола то ли вечером немного выпила, а то ли накурилась, но вошла в кураж и позвонила домой какому-то офицеру (телефон его откуда-то имелся). Когда тебе довольно поздним вечером звонят твои солдаты и говорят, какой ты сукин сын и вообще скотина, не любимая никем, то глупо утром не доложить об этом по начальству. Внучка моя никого, естественно, не выдала, вину взяла исключительно на себя и получила срок. Но это же израильская армия: ей тут же было предоставлено свидание с матерью, чтоб та везла в тюрьму продукты повкуснее, сигареты и какое-нибудь назидание.
Внучка сидела весёлая и счастливая – увидев мать, она восторженно сказала:
— Мама, я теперь как дедушка!
И старый зэк, узнав об этом, стыдно прослезился».
Думаю я, глядя на собрата —
пьяницу, подонка, неудачника, —
как его отец кричал когда-то:
«Мальчика! Жена родила мальчика!»
Страны моей главнейшая опора —
не стройки сумасшедшего размаха,
а серая стандартная контора,
владеющая ниточками страха.
Как же преуспели эти суки,
здесь меня гоняя, как скотину,
я теперь до смерти буду руки
при ходьбе закладывать за спину.
Что я понял с тех пор, как попался?
Очень много. Почти ничего.
Человеку нельзя без пространства,
и пространство мертво без него.
Разгульно, раздольно, цветисто,
стремясь догореть и излиться,
эпохи гниют живописно,
но гибельно для очевидца.
В тюрьме я учился по жизням соседним,
сполна просветившись догадкою главной,
что надо делиться заветным последним —
для собственной пользы, неясной, но явной.
Вчера сосед по нарам взрезал вены;
он смерти не искал и был в себе,
он просто очень жаждал перемены
в своей остановившейся судьбе.
Я что-то говорю своей жене,
прищурившись от солнечного глянца,
а сын, поймав жука, бежит ко мне.
Такие сны в тюрьме под утро снятся.
Тюрьмой сегодня пахнет мир земной,
тюрьма сочится в души и умы,
и каждый, кто смиряется с тюрьмой,
становится строителем тюрьмы.
Здесь ни труда, ни алкоголя,
а большинству беда втройне —
еще и каторжная доля
побыть с собой наедине.
В тюрьме вечерами сидишь молчаливо
и очень на нары не хочется лезть,
а хочется мяса, свободы и пива
и изредка — славы, но чаще — поесть.
Божий мир так бестрепетно ясен
и, однако, так сложен притом,
что никак и ничуть не напрасен
страх и труд не остаться скотом.
«Сижу я нынче в Туруханском крае»
Иосиф Бродский
За что и когда сидел: 13 марта 1964 года Дзержинский суд Ленинграда приговаривает Иосифа Бродского к пяти годам принудительного труда в отдалённой местности. Обвиняют Бродского в тунеядстве, при этом, все свидетели обвинения на заседаниях начинали свои речи со слов: «Я с Бродским лично не знаком…». Суд не принял доводы адвоката поэта и самого Бродского о том, что он зарабатывает написанием стихов, поставив под сомнение его «квалификацию».
За несколько месяцев до этого – в конце ноября 1963 года, в газете «Вечерний Ленинград», выходит фельетон, в котором авторы клеймят Бродского за «паразитический образ жизни». 8 января 1964 года, газета публикует подборку писем, в которых читатели просят наказать «тунеядца Бродского». На Старый Новый год писателя арестовывают.
25 марта 1964 года Бродский в сопровождении конвоя прибыл в деревню Норинская, расположенную в 24 километрах от райцентра Коноша. Здесь поэту предстоит прожить до сентября 1965-го, когда под давлением общественности, Бродского решают досрочно освободить. В деревне Бродский живет в избе у семьи Пестеревых. Работает в «Даниловском» совхозе – пасёт телят, выкорчёвывает с полей камни и разгребает навоз. Летом 1965 года Бродский знакомится в районной библиотеке с Владимиром Черномордиком, который помогает поэту устроиться разъездным фотографом на Коношский комбинат бытового обслуживания. Каждый день Бродский преодолевает маршрут от деревни до Коноши – 24 километра, где-то пешком, где-то на попутках. Позже ему из Ленинграда присылают гоночный велосипед. Провел Бродский в ссылке около полутора лет.
Сейчас в Коноше ежегодно проводится День памяти поэта. По состоянию на 2012 год численность населения деревни Норинской – 1 человек. В начале февраля стало известно, что местные власти выделили 100 тысяч рублей на создание музея поэта в доме Пестеревых.
Цитата: «Те два года, которые я провел в деревне, – самое лучшее, по-моему, время моей жизни. Я был тогда городским парнем и, если бы не эта деревенька, им бы и остался. Возможно, я был бы интеллектуалом, читающим книги – Кафку, Ницше и других, эта деревня дала мне нечто, за что я всегда буду благодарен КГБ, поскольку, когда в шесть часов утра идешь по полю на работу, и встает солнце, и на дворе зима, осень или весна, начинаешь понимать, что в то же самое время половина жителей моей страны, половина народа делает то же самое. И это дает прекрасное ощущение связи с народом. За это я был безумно благодарен – скорее судьбе, чем милиции и службе безопасности. Для меня это был огромный опыт, который в какой-то мере спас меня от судьбы городского парня»
Что почитать: Иосиф Бродский «К северному краю»
Эдуард Лимонов
Отбывать наказание писателя направили в колонию УШ 38213, расположенную в Энгельсе. Там он провел два с половиной месяца и вышел на свободу 30 июня – суд города принял прошение Лимонова об условно-досрочном освобождении. Общий срок заключения Лимонова составил около 2,5 лет.
Цитата: «Сидел я по масштабам России недолго ― два с половиной года, но успел вкусить все прелести и удовольствия заключения… Тюрьма, это, конечно, несчастье, но не обязательно только несчастье. Я в тюрьме помудрел, упрочил свои философские основы бытия. Благодаря тюрьме, они стали у меня прочными и основательными… В тюрьме писатели и рождаются, и расцветают. Я теперь думаю, что это был самый плодотворный период в моей жизни. Самый тяжёлый, конечно, со страданиями, вынужденным монашеством, но, тем не менее, получилась этакая болдинская осень».
Что почитать: Эдуард Лимонов «По тюрьмам». Издательство Ad Marginem Press 2004
Александр Солженицын
За что и когда сидел: 7 июля 1945 года двадцатишестилетнего Александра Солженицына Особым совещанием приговаривают к восьми годам исправительно-трудовых лагерей и вечной ссылке по статье 58 УК РСФСР (контрреволюционная деятельность – Прим. Ред).
Фактически, заключение Солженицына началось раньше, когда его письма с фронта вызвали подозрения военной цензуре. Писателя арестовали 9 февраля 1945 года, почти сразу его перевели в Лубянскую тюрьму в Москве, где допрашивали вплоть до 25 мая.
Солженицын меняет несколько мест заключения: лагеря в Новом Иерусалиме и Москве, спецтюрьмы четвертого отдела МВД, Бутырская тюрьма. В августе 1950 года писателя отправляют в Степлаг в Экибастузе (Казахстан – Прим. Ред). Здесь он проводит почти три года.
После отбытия срока, в начале 1953 года, Солженицына направляют в ссылку в село Берлик в южном Казахстане. Здесь он преподает математику и физику в местной школе. К концу всё того же года самочувствие писателя резко ухудшается, и его направляют на лечение в Ташкент. В 1956 году Солженицына реабилитируют, и он переезжает во Владимирскую область. Всего, с учётом ссылки, Солженицын проводит в заключение больше одиннадцати лет.
Цитата: «Баланда не менялась ото дня ко дню, зависело – какой овощ на зиму заготовят. В летошнем году заготовили одну соленую морковку – так и прошла баланда на чистой моркошке с сентября до июня. А нонче – капуста черная. Самое сытное время лагернику – июнь: всякий овощ кончается и заменяют крупой. Самое худое время – июль: крапиву в котел секут».
Что почитать: Александр Солженицын «Один день Ивана Денисовича».
Юз Алешковский
За что и когда сидел: Юз Алешковский был осужден во время своей службы в Военно-Морском флоте, куда его призвали в 1947 году. В 1950 году его «за нарушение воинской дисциплины», по некоторой информации за угон автомобиля, судят и отправляют отбывать наказание в один из лагерей в Сибири. Вышел на свободу писатель в 1953 году в связи с так называемой «ворошиловской» амнистией. Амнистия касалась всех лиц, осужденных на срок до пяти лет. Согласно данным на 16 ноября 1953 года из мест лишения свободы, в связи с амнистией, были освобождены 1201606 человек.
Цитата: Во время заключения Юз Алешковский написал свою первую песню – «Песню Свободы», которая начиналась со строчек «Птицы не летали там, где мы шагали, где этапом проходили мы».
Что почитать: Юз Алешковский «Кенгуру»
Игорь Губерман
За что и когда сидел: Преследование Игоря Губермана начались после того, как писатель отказался дать свидетельские показания против математика и редактора самиздатовского журнала «Евреи в СССР», который обвинялся, а в последствие и был осужден за «клевету на советский строй». В 1979 году Губермана арестовывают по обвинению в скупке краденых икон. Свидетелями обвинения по делу привлекают двух заключенных, с которыми Губерман действительно был знаком. По словам самого писателя, они дали показания против него за «скощение» срока в два раза. В итоге, Губермана обвиняют в скупке и сбыте краденых икон (потому как указанных икон в доме писателя следствие не обнаружило) и осуждают на пять лет с конфискацией имущества.
Отбывает наказание Игорь Губерман в двухстах километрах от Красноярска. Вскоре к нему приезжают жена с семилетним сыном. За время ссылки Губерман успевает заложить фундамент под новый дом, пристроить кухню к уже существующему и сложить баню. Ровно через 5 лет писатель освобождается и возвращается в Москву.
Цитата: «Когда я сидел, у моих друзей была такая поговорка, если при них читали мои стихи и кто-нибудь спрашивал, кем написаны, они говорили: – Слова народные, автора скоро выпустят».
Что почитать: Игорь Губерман «Прогулки вокруг барака».
Игорь Губерман
Игорь Миронович Губерман (евр. יְהוּדָה בֵן מֵאִיר גוּברמן). Родился 7 июля 1936 года в Харькове. Советский и израильский поэт, прозаик. Известен четверостишиями под названием «гарики».
Игорь Губерман родился 7 июля 1936 года в Харькове.
После школы поступил в Московский институт инженеров железнодорожного транспорта (МИИТ), который окончил в 1958 году, получив диплом инженера-электрика. Несколько лет работал по специальности, параллельно занимаясь литературой.
В конце 1950-х познакомился с А. Гинзбургом, издававшим один из первых самиздатских журналов «Синтаксис», а также с рядом других философов, деятелей литературы, изобразительного искусства. Писал научно-популярные книги, но все активнее проявлял себя как поэт-диссидент. В своём «неофициальном» творчестве использовал псевдонимы, например И. Миронов, Абрам Хайям.
Арест и уголовный срок Игоря Губермана
В 1979 году Губерман был арестован по сфальсифицированному обвинению о покупке краденых икон и приговорён к пяти годам лишения свободы. Не желая лишнего политического процесса, власти судили Губермана как уголовника по статье за спекуляцию. Кроме того, одному чиновнику приглянулась его коллекция икон.
Сам Губерман о своем уголовном деле рассказывал: «В то время огромное количество людей сажали по уголовной статье. Помню, меня вызвали в КГБ и предложили посадить главного редактора журнала «Евреи в СССР», с которым я тогда сотрудничал, или сесть самому. Выбора у меня не было. Тут же нашли уголовников, которые показали, что я купил у них пять заведомо краденых икон. А так как при обыске у меня их не нашли, что в общем-то понятно, меня судили еще и за сбыт краденого. В общем, мне светило максимум полтора года. Но следовательница мне призналась, что отсижу я полных пять лет, потому что директору музея в Дмитрове очень понравилась моя коллекция икон. А конфисковать ее могли только, дав мне такой большой срок».
Игорь Губерман во время ареста
В 1988 году Губерман эмигрировал из СССР в Израиль, живёт в Иерусалиме. Часто приезжает в Россию, выступая на поэтических вечерах.
В Израиле он вновь стал коллекционировать и собрал довольно неплохую коллекцию живописи.
Вся история нам говорит,
что Господь неустанно творит.
Каждый век появляется гнида
Неизвестного ранее вида.
Является сторонником неформальной лексики: «Ведь без нее литература российская просто невозможна!».
Личная жизнь Игоря Губермана:
В браке родилось двое детей: дочь Татьяна Игоревна Губерман и сын Эмиль Игоревич Губерман.
У Губермана три внучки и внук.
Игорь Губерман и жена Татьяна
Библиография Игоря Губермана:
Гарики Игоря Губермана:
• Предпочитая быть романтиком
Во время тягостных решений,
Всегда завязывал я бантиком
Концы любовных отношений.
• Давай, Господь, решим согласно,
Определив друг другу роль:
Ты любишь грешников? Прекрасно.
А грешниц мне любить позволь.
• Теперь я понимаю очень ясно,
и чувствую, и вижу очень зримо:
неважно, что мгновение прекрасно,
а важно, что оно неповторимо.
• За то люблю я разгильдяев,
блаженных духом, как тюлень,
что нет меж ними негодяев
и делать пакости им лень.
• В наш век искусственного меха
и нефтью пахнущей икры
нет ничего дороже смеха,
любви, печали и игры.
• В цветном разноголосом хороводе,
в мелькании различий и примет
есть люди, от которых свет исходит,
и люди, поглощающие свет.
• Я рад, что вновь сижу с тобой,
сейчас бутылку мы откроем,
мы объявили пьянству бой,
но надо выпить перед боем.
• Слой человека в нас чуть-чуть
наслоен зыбко и тревожно,
легко в скотину нас вернуть,
поднять обратно очень сложно.
• Идея найдена не мной,
но это ценное напутствие:
чтоб жить в согласии с женой,
я спорю с ней в ее отсутствие.
• Поездил я по разным странам,
печаль моя, как мир, стара:
какой подлец везде над краном
повесил зеркало с утра?
• Тоскливей ничего на свете нету,
чем вечером, дыша холодной тьмой,
тоскливо закуривши сигарету,
подумать, что не хочется домой.
• На собственном горбу и на чужом
я вынянчил понятие простое:
бессмысленно идти на танк с ножом,
но если очень хочется, то стоит.
• Вчера я бежал запломбировать зуб,
и смех меня брал на бегу:
всю жизнь я таскаю мой будущий труп
и рьяно его берегу.
• Слежу со жгучим интересом
за многолетним давним боем.
Во мне воюют ангел с бесом,
а я сочувствую обоим.
• Весьма порой мешает мне заснуть
волнующая, как ни поверни,
открывшаяся мне внезапно суть
какой-нибудь немыслимой херни.
• С Богом я общаюсь без нытья
и не причиняя беспокойства;
глупо на устройство бытия
жаловаться автору устройства.
• Красоток я любил не очень
И не по скудности деньжат:
Красоток даже среди ночи
Волнует, как они лежат.
• С неуклонностью упрямой
Все на свете своевременно;
Чем невинней дружба с дамой,
тем быстрей она беременна.
• Есть дамы: каменны, как мрамор,
И холодны, как зеркала,
Но чуть смягчившись, эти дамы
В дальнейшем липнут, как смола.
• Наступила в душе моей фаза
Упрощения жизненной драмы:
Я у дамы боюсь не отказа,
А боюсь я согласия дамы.
• Кто ищет истину, держись
У парадокса на краю;
Вот женщины: дают нам жизнь,
А после жить нам не дают.
• На собственном горбу и на чужом
я вынянчил понятие простое:
бессмысленно идти на танк с ножом,
но если очень хочется, то стоит.
• В цветном разноголосом хороводе,
в мелькании различий и примет
есть люди, от которых свет исходит,
и люди, поглощающие свет.
• За радости любовных ощущений
однажды острой болью заплатив,
мы так боимся новых увлечений,
что носим на душе презерватив.
• Вчера я бежал запломбировать зуб,
и смех меня брал на бегу:
всю жизнь я таскаю мой будущий труп
и рьяно его берегу.
• В наш век искусственного меха
и нефтью пахнущей икры
нет ничего дороже смеха,
любви, печали и игры.
• Всего слабей усваивают люди,
взаимным обучаясь отношениям,
что слишком залезать в чужие судьбы
возможно лишь по личным приглашениям.
• Слой человека в нас чуть-чуть
наслоен зыбко и тревожно,
легко в скотину нас вернуть,
поднять обратно очень сложно.
• Мы сохранили всю дремучесть
былых российских поколений,
но к ним прибавили пахучесть
своих духовных выделений.
• Увы, но я не деликатен
и вечно с наглостью циничной
интересуюсь формой пятен
на нимбах святости различной.
• Ворует власть, ворует челядь,
вор любит вора укорять;
в Россию можно смело верить,
но ей опасно доверять.
• Поездил я по разным странам,
печаль моя, как мир, стара:
какой подлец везде над краном
повесил зеркало с утра?
• Мужик тугим узлом совьется,
но, если пламя в нем клокочет,
всегда от женщины добьется
того, что женщина захочет.
• Мне моя брезгливость дорога,
мной руководящая давно:
даже чтобы плюнуть во врага,
я не набираю в рот говно.
• Живя в загадочной отчизне
из ночи в день десятки лет,
мы пьем за русский образ жизни,
где образ есть, а жизни нет.
• Любил я книги, выпивку и женщин
И большего у бога не просил.
Теперь азарт мой возрастом уменьшен,
Теперь уже на книги нету сил.
• За то люблю я разгильдяев,
блаженных духом, как тюлень,
что нет меж ними негодяев
и делать пакости им лень.
• Вожди России свой народ
во имя чести и морали
опять зовут идти вперед,
а где перед, опять соврали.
• Вся история нам говорит,
что Господь неустанно творит:
каждый год появляется гнида
неизвестного ранее вида.
• Нам непонятность ненавистна
в рулетке радостей и бед.
Мы даже в смерти ищем смысла,
хотя его и в жизни нет.
• Когда, глотая кровь и зубы,
мне доведется покачнуться,
я вас прошу, глаза и губы,
не подвести и улыбнуться.