жальничный могильник что это

Жальники

На смену курганным захоронениям в древнем ареале новгородских словен приходят жальники.

Жальник — местный новгородский термин, производный от древнерусского н старославянского «жаль» — гробница (Фасмер М., 1967, с. 35). Это— кладбище из грунтовых могил, обставленных на поверхности валунами в виде кольца или прямоугольника.

Эволюция от курганов к жальникам очевидна. А. А. Спицын в связи с этим писал; «По мере того как становятся глубже погребальные ямы и увеличиваются размеры камней, входящих в состав ограждений, курганные насыпи все более и более теряют свое значение, опадают все ниже и пиже, пока пе делаются столь низкими н плоскими, что едва выполняют вместимость каменного ограждения; к концу XIII в. вырождение курганных насыпей уже завершается. XIV и XV вв.— время расцвета жаль- ничных погребений» (Спицын А. А., 1903а, с. 14, 16).

Начальная дата жалышчных захоронений — XII в. Впрочем, к этому времени относятся, по-видимому, лишь единичные жальники. Наиболее ранние из жалышчных захоронений исследованы в Кривови- цах и Жидилове Боре па Псковщине, в Одосье и Боре в Приильмепье. В погребении 9 Кривовицкого могильника найдены стеклянные позолоченные бо- чопкообразные бусы (Глазов В. Н., 1903а, с. 70), которые датируются временем от конца X до начала XII в.

Такие же бусы и монета XII в. обнаружены в захоронении 1 жальника в Одосье. Монеты второй половины XI в. найдены в жальниках Кривовицы и Жидплов Бор (Глазов В. Я., 1903а, с. 72).

Среди многих жальничных могил, исследованных на восточном побережье Чудского озера, только две могут быть отнесены к XII в. Это погребение 5 в Малой Каменке, в котором найдены витой браслет без концов и щитковый перстень раннего облика (Спицын А. А., 1903а, с. 93, 94), и захоронение 3 в Крапивне с находкой такого же браслета ( 12) (Спицын А. А., 1903а, с. ИЗ, 114). В жальничных захоронениях этого района 16 раз найдены витые тронные браслеты и 12 — витые 2X2 и 2X3, подчеркивающие относительно поздний характер этих могил.

В XII—XIII вв. жальничные могилы сосуществовали с курганными захоронениями. Однако в Новгородской земле есть регионы, где курганный обряд захоронения был окончательно вытеснен жальниками уже в XII в. Таковы районы, лежащие к западу и юго-западу от оз. Ильмень.

Все ранние жальники имеют кольцевую обкладку из довольно крупных валунов. Иногда с западной и восточной сторон могилы помещены валуны особенно больших размеров. Могильные ямы сохраняют такие же формы и размеры, что и у ям под курганными насыпями. В некоторых случаях в верхних слоях заполнении могильных ям встречаются включения золы и угольков, а изредка и обломки глиняных сосудов.

Со временем происходит эволюция каменных ограждений жальничных могил. Кольцо камней постепенно заменяется прямоугольником по форме могильной ямы. В это же время, по-видимому, появляются овальные обкладки могил. В головах и ногах, т. е. с запада и востока, теперь всегда ставятся крупные валуны. В дальнейшем они еще увеличиваются в размерах, а обкладка могил исчезает. Позднее пропадает и обычай ставить камень в ногах погребенного. Остается крупный валун или плита, поставленные в головах. Уже в некоторых прямоугольных н овальных жальничных могилах вместо крупного камня в головах ставились каменные кресты. Постепенно роль каменных крестов возрастает, и они в конце концов остаются единственными наземными обозначениями захоронений.

Абсолютное большинство жальничных захоронений принадлежит к безынвентарным. Это затрудняет хронологию этапов эволюции этих погребений. Первые прямоугольные обкладки над захоронениями появляются, по-видимому, в XII—XIV вв. (например, Крапивна, погребение 3). Самые поздние жальники не содержат вещевого материала и поэтому не поддаются датировке. В могиле с прямоугольной обкладкой у д. Малая Каменка найдены монеты XV в. (Спицын А. А., 1903а, с. 94). Следовательно, в некоторых местностях обычай сооружать жальничные могилы существовал до XV в.

Положение умерших в жальничных могилах общеславянское. В некоторых могилах найдены следы деревянных гробов, иногда сбитых гвоздями. Отмечены единичные случаи сидячих захоронений. В бассейне Ловати раскопано несколько жальничных могильных ям, стенки и дно которых были выложены обломками гранита. Вещевой инвентарь погребенных в жальниках полностью идентичен курганному материалу новгородских словен. Неоднократно найдены в жальниках и этнооиределяющие украшения словен — ромбощитковые височные кольца.

Карта новгородских жальников была составлена Н. И. Репниковым еще в начале 30-х годов XX в. (Репников II. И., 1931). На эту карту, кроме жальников описанных типов, попали и несколько иные памятники.

В восточной части Новгородской земли древние кладбища иногда целиком ограждались валунами. Обычно они имели небольшие размеры, занимали невысокое всхолмление, которое оконту- ривалось большими валунами, а иногда еще ровиком. Диаметр таких кладбищ от 12 до 50 м. Внутри каменного кольца в грунтовых ямах находятся безынвентарные трупоположения. Каждое захоронение не имело наземных признаков, но иногда на поверхности видны беспорядочно разбросанные мелкие камни или плитняк. Местное население называет эти кладбища тоже жальниками, почему они и были включены Н. И. Репниковым в общий перечень жальников. Без проведения специальных полевых изысканий выделить подобные кладбища из числа собственно жальничных могил не представляется возможным.

Распространены жальники преимущественно в ареале сопок. Известны такие погребения и на восточном побережье Чудского озера, и в окрестностях Пскова и Изборска, отражая проникновение словен новгородских в эти земли (карга 32).

Отдельные изолированные жалышкн найдены и за пределами очерченной территории. Таковы жальники в Витебской обл.— Каховка, Дубровка, Стволь- но, Путилковичи (Штыхов Г. В., 1971, с. 39, 47, 59, 85). Очевидно, это — тоже следы новгородского расселения. Однако в Ярославско-Костромском Поволжье и в Волго-Клязьменском междуречье жальники неизвестны. По-видимому, новгородское расселение в эти края осуществлялось прежде чем курганный обряд погребения был вытеснен жаль- пичпыми захоронениями.

К северу и северо-востоку от кривичей обитали ильменские словене. Погребальными сооружениями словен обычно считают сопки.

Для северноруссов ильменского бассейна даже летописец не сохранил особого племенного имени, они «прозвашася своим именем» — словене, а обособляющее их имя —

б) Имена «венеды» и «славяне», «словене» содержат созвучные «вен» и «вян». Достаточно ли этих признаков для признания венедов славянами?

И всташа словене и кривичи и меря и чудь на варягы и изгнаша я за море и начаша владети сами собе и городы ставити; и всташа сами на ся воевать.

Источник

ltraditionalist

VIRTUEАЛЬНЫЙ ПАРНИЧОК

ВЕРТОГРАД, СИРЕЧЬ: ЦВЕТНИК ДУХОВНЫЙ

Жальники. Забытые тайны древних кладбищ

Оригинал взят у orei в «Жальники. Забытые тайны древних кладбищ».

«. В войну пошли два мужика на наш жальник-то, самую большую сосну пилить. Дак, спилили, значит, а в пару дней старшего на правую сторону парализовало всего. Им и говорят: откупиться надо, от жальника-то. Он, парализованный, на карачках полз до сосен, во все карманы деньги распихал. Потому что самому о таких случаях идти надо, не надо, чтобы вез кто или как. А этот, второй, тоже с ним пошел. Вместе денег в пень насовали, и уполз старшой, а второй ушел сам. А не помогло, меньшого в армию забрали и погиб скоро. Вон, первый до зимы дожил и тоже помер. Так сначала его и на кладбище класть не хотели. Много нагрешил».

Немало странного и загадочного рассказывают о так называемых жальниках. Ученые называют жальниками раннехристианские захоронения (кладбища), где могилы по периметру обкладываются камнями. Обычно они расположены вне деревень и современных кладбищ. Часто в лесной чаще или труднопроходимых местах, и места эти буквально обрастают рассказами о чудесах и мистических происшествиях.

Располагая этими сведениями, мы и отправились на поиски древних святынь.

Ядро северо-западной части России, историческая область формирования великорусского населения, наследница Новгородской республики – да, это все о ней, о Новгородской области. Сто лет назад население этой территории состояло, главным образом, из крестьян. Соответственно, и традиционная крестьянская культура расцветала пышным цветом. Были тут и колдуны с деревенскими ведьмами, веселые ярмарки и святочные гадания, и много чего еще было.

Асфальт от райцентра Боровичи, куда можно попасть из Москвы на поезде, оставляет желать лучшего. Вокруг – заросшие перелогом поля заснувших вечным сном колхозов. Остановились мы в доме гостеприимной хозяйки, бабушки Маши, на берегу реки с неземным названием Вельгия. Завтра выдвигаемся на поиски жальников.

Для местных жителей жальники были священны. Именно были, потому что за годы советской антирелигиозной пропаганды бережное отношение к святыням почти утрачено. К тому же деревня Новгородчины неуклонно запустевает. К сегодняшнему дню большинство жальников уничтожены, а те, что остались, забыты и не посещаются поселянами.

С Yтра мы объехали с десяток деревень, но все без толку. Стандартными ответами были: «Да, был какой-то жальник, только распахан уж давно». Или: «Он в лесу располагался, а дороги и не помнит никто». И все-таки уже под вечер удалось разыскать несколько человек, что еще помнят, как ходили на жальники.

Посыпанная щебнем дорога кончилась на крутом озерном берегу, где прилепилось с десяток домов. В маленьких огородах ковырялись типичные горожане. Кажется, надежд на обнаружение жальников не оставалось. Однако удача улыбнулась уже в первом дворе. Нина Ивановна родилась в деревеньке Лахново, у которой был жальник. Сейчас в деревне нет постоянных жителей, все дачники. Вот и Нина Ивановна, последняя местная уроженка, приезжает с мужем на свою малую родину только на лето.

«Конечно, помню, где он есть! – живо откликнулась женщина на наш вопрос. – Три Сосны назывался». Оказалось, буквально в двух шагах от деревни, на краю леса. Посреди берез стоят две огромные сосны, мощные ветки раскинуты во все стороны. Словно многорукий великан ловит зазевавшихся прохожих.

«А где же третья сосна?» – спросил я. «Спилили», – грустно сказала Нина Ивановна. И рассказала такую удивительную историю:

«Было это лет тридцать назад, я сильно болела. Вот приехала на лето к маме, в деревню. Еле доехала, а уж у самого дома повстречалась мне старушка, баба Лида, она каждое утро на жальник ходила хреститься (этот глагол коренные жители этих мест употребляют вместо «молиться». – А.Т.). Она мне и говорит, вижу, занемогла ты, надо на жальник сходить. Пойдешь утром, на заре. Как из дому выйдешь, ни с кем не говори, молчи. А придешь, обхвати сосну руками и прочитай «Отче наш». Потом руками, только не ножом, оторви кусочек коры и съешь. Все пройти должно. Я так на следующее утро и сделала. А что мне помогло: то ли сосна, то ли лекарства – не знаю. Как в город приехала, рассказала доктору об этом, как он на меня ругался страшно! Больше я на жальник и не ходила».

Под ворохом листьев и зарослями кустов действительно лежали десятки овальных камней, длиной от 1 до 1,5 метров. Начинался закат, и кора сосны окрасилась в кроваво-бурый цвет под косыми лучами уходящего солнца. Вспомнив, что под ногами древние могилы, я вдруг испытал желание поскорее уйти. Пускай забытая святыня остается в своей таинственной тиши.

«Да вы к Поле сходите, она всю жизнь тут живет, должна помнить-то», – напутствовала Нина Ивановна. Баба Поля обитает в почти вымершей деревне Берег. Огород и козы, вот и вся жизнь. Хотя нет, есть еще приставучий козел, который так и норовил боднуть заезжих журналистов. Баба Поля и рассказала нам историю, приведенную в начале этой заметки.

В последний день посчастливилось нам увидеть и, так сказать, действующий, жальник. На бывшем колхозном поле, у дороги стоит островок в двадцать сосен, даже камней в нем нет. Как сказали местные, растащили все. Бутылки и прочие «достижения» цивилизации валяются на святом месте. Но это не главное, главное – на сосне в центре жальника висит бумажная иконка. Грош ей цена, но ценна тем, что сохранила истинный облик жальника. Безвестные деревенские старушки с любовью украсили иконку бумажным цветочком и лентами. А на деревьях вокруг висят белые тряпочки. Жива традиция, и оттого как-то радостнее стало.

Вообще, по внешнему виду жальники более всего напоминают священные рощи язычников. Из-за того, что в священном месте нельзя было рубить деревья, поэтому жальники зарастали со временем огромными соснами. В лесу такие хвойные островки не так видны, а вот на полях заметны, что называется, невооруженным глазом.

Следует заметить, что хвойные деревья считались сакральными у северных народов. Например, на кладбищах народа коми сажают ели, чтобы душа умершего могла выбраться из могилы по дереву на небо.

Вероятнее всего, жальники связаны с культом предков. Умершие члены рода почитались заступниками и помощниками живым. Место, где сходятся два мира – наш видимый и загробный невидимый, – и есть жальник. Святость его была понятна новгородскому крестьянину еще недавно. И не оттого ли у нас в стране не ладится, что забыли люди о своих предках, спилили священные сосны и растащили все камни с могил. Не пора начать их собирать?

Источник

Русское поле

Содружество литературных проектов

Валентин СЕДОВ. Жальники

Мысль о развитии погребальной обрядности в Новгородской и Псковской землях от курганов к жальникам была принята многими исследователями. К их числу принадлежат

Н.К. Рерих, производивший раскопки ряда жальничных могил в нескольких некрополях Приильменья (Рерих Н.К., 1899, с. 349-377), составитель первой археологической карты новгородских жальников Н.И. Репников (1931) и другие, в том числе автор настоящей статьи (Седов В.В., 1982, с. 180). В последние десятилетия эта точка зрения нашла подтверждение в материалах, полученных Е.А. Рябининым при исследованиях курганов и жальников Ижорского плато. Исследователь непосредственно проследил эволюционный переход от курганов к жальникам, обнаруживая переходные формы насыпей, которые именуются им курганами-жальниками (Рябинин Е.А., 1976, с. 211-219; 1983, с. 32-39).

Вместе с тем новыми раскопками курганно-жальничных могильников в других регионах Северо-Западной Руси выявляется синхронность ряда захоронений в курганах и жальниках, что исключает мысль об эволюции курганов в жальники. Так, раскопками некрополя в Конезерье в Лужском р-не Ленинградской обл. по вещевым находкам устанавливается, что наиболее ранние погребения в курганах с кольцевой обкладкой абсолютно синхронны жальничным погребениям. И те, и другие могилы достоверно датируются XI в. Захоронения в курганах и жальниках здесь параллельно совершались в течение ХII-ХIII вв., а в начале XIV в. могильник прекращает функционирование. Нельзя не отметить при этом, что курганы и жальники в нем расположены не вперемежку, а составляют отдельные его части (Прусакова З.В., 1982, с. 55-60).

В окрестностях Пскова, как показали изыскания К.М. Плоткина, в XI в. на смену курганам, содержащим трупосожжения, резко приходят жальники с трупоположениями (Плоткин К.М., 1989, с. 179). Ни о какой эволюции от курганов к жальникам в этом регионе говорить не приходится, поскольку параллельно с жальничными захоронениями здесь совершались погребения по обряду ингумации и в курганных насыпях.

В археологической литературе 70-80-х годов были высказаны и иные мнения относительно этнической принадлежности погребенных в новгородских жальниках. Так, П.Н. Третьяков, указывая на некоторое сходство жальников с каменными могильниками Эстонии, считал, что «жальники возникли и распространились на Северо-Западе как прямое наследие финно-угорского субстрата» (Третьяков П.Н., 1970, с. 151). Согласно представлениям Г.С. Лебедева, пришлому славянскому населению на Северо-Западе Руси принадлежат могильники, состоящие только из круглых курганов, а сопки и жальники оставлены местным чудским населением, включенным в состав древнерусской народности (Лебедев Г.С., 1977, с. 96-98; Булкин В.А. и др., 1978, с. 71-75).

Ни один из этих доводов нельзя признать надежным. Распространение жальников в древнем прибалтийско-финском ареале никак не может быть использовано для их этнической атрибуции. Понеманские каменные могильники не имеют никакого отношения к финскому этносу, а каменные могильники Латвии самым существенным

На основании вещевых находок из новгородских жальников приписать их к местному финскому населению пытался и Г.Н. Пронин. Выявляется, что в жальниках раннего этапа (XI-XII вв.) отчетливо превалируют погребения с ярко выраженным славянским набором инвентаря. В ряде регионов славянский элемент доминировал и в жальничных могилах XII-XIII вв. Абсолютное большинство жальничных погребений последующего времени безынвентарны или содержат единичные вещи, неэтноопределяющих типов. Только в жальниках XIII-XIV вв. Ижорско-Гдовского региона и на Шелони встречены предметы, которые, по мнению Г.Н. Пронина, принадлежат к прибалтийско- финскому кругу древностей. Это и стало поводом для атрибуции новгородских жальников как памятников местного финского населения. Исследователь полагал, что славянский этнический компонент, присутствующий в составе населения, оставившего жальники ранней поры, растворился к концу XIII-XIV в. в финской среде (Пронин Г.Н., 1988, с. 12-42). Шаткость и натянутость рассуждений Г.Н. Пронина достаточно очевидны. К тому же комплекс приблатийско-финских этноопределяющих находок им был составлен некорректно. К таковым, в частности, очевидно по недоразумению, причислены серьги в виде вопросительного знака.

В настоящее время дискуссия об этнической принадлежности новгородских жальников практически прекратилась. Женские украшения, являющиеся важнейшим этническим маркером погребенных, происходящие из жальничных погребений, находят полное соответствие в материалах синхронных курганов Новгородской и Псковской земель, принадлежность погребенных в которых к восточнославянскому этносу не подлежит никакому сомнению. Таким образом, жальники следует рассматривать как памятники древнерусского населения Новгородской земли. Единичные находки зооморфных и шумящих привесок и некоторых иных вещей, сопоставимых с финно-угорскими древностями, не являются основанием для отрицания этого. Их следует рассматривать как показатели вхождения местного финского населения в состав древнерусского. Совершенно такая же картина наблюдается и в курганных материалах восточноевропейского Северо-Запада.

Эти выводы касаются исключительно жальников Новгородско-Псковского края, вошедших в археологическую карту Н.И. Репникова. Это новгородские жальники (Седов В.В., 1982, с. 180-182), которые составляют лишь северную часть ареала однотипных погребальных памятников. Он простирается далеко на юго-запад: через области полоцкого течения Западной Двины, верхней Вилии и Верхненеманские земли достигает Мазовии и Подляшья, где наблюдается концентрация таких памятников, именуемых в археологической литературе каменными могильниками (рис. 1).

Курганно-жальничные могильники Северной Белоруссии (бассейн Западной Двины и верховья Вилии) недавно были рассмотрены в небольшой статье Л.В. Дучиц (1996, с. 38-42). Они ничем не отличаются от новгородско-псковских и содержат древнерусские вещевые находки.

Обобщающее исследование каменных могильников Мазовско-Подляшского региона выполнено польским археологом Л. Раухутом (Rauhut L., 1971, s. 435-656). Здесь каменные могилы обычно составляют крупные некрополи, устроенные на возвышенных местах и насчитывающие по несколько десятков, а иногда и сотни могил, имеющих на поверхности плоские каменные кладки, которые обрамлялись крупными валунами в виде круга, овала или прямоугольника. В тех же могильниках иногда имеются и курганы, сложенные из камней.

Основная часть умерших в мазовецко-подляшских могилах погребалась по обряду трупоположения, но встречаются и трупосожжения, которые в целом являются более ранними. Немногочисленные кальцинированные кости от кремаций умерших находятся

среди камней курганных насыпей или плоских кладок. Эти погребения в абсолютном большинстве случаев безынвентарные, лишь в единичных кладках встречены фрагменты керамики, по всей вероятности, связанные с ритуалом разбивания глиняной посуды при совершении захоронений. Погребения по обряду ингумации первоначально совершались на горизонте. При раскопках останки умерших обнаруживаются в таких могилах непосредственно под поверхностными кладками из камней. В последующее время для умерших предварительно выкапывались могильные ямы глубиной от 0,3 до 1 и более м, которые по завершении погребений нередко сплошь заполнялись камнями.

Оно в некоторой степени оправдано, поскольку в Верхнем Понеманье широко представлены и собственно каменные могилы, никогда не имеющие ограждений из более крупных камней. Они датируются периодом от конца XIII до XVII в. и являются эволюционным продолжением каменных курганов XI-XIII вв. (Седов В.В., 1964, с. 36-51; Квяткоуская А., 1986, с. 30-32). Отчленить такие могилы от могил типа жальничных в ряде случаев не представляется возможным.

Поверхностные каменные выкладки могил не являются специфической особенностью Мазовско-Подляшского региона. Они весьма широко представлены и на новгородских жальничных могильниках. Эта черта их была подмечена еще А.А. Спицыным, который, характеризуя различные типы каменных ограждений жальников, подчеркивал, что «во всех этих случаях поверхность могил иногда покрывается мелким плитняком». Описывая ранние жальники, относимые к XI в., исследователь предположительно причислял к ним и погребения Косицкого могильника, «прикрытые сверху сплошной настилкой из камней» (Спицын А.А., 1899, с. 153, 154).

Поверхностные каменные кладки зафиксированы исследователями почти во всех регионах ареала новгородских жальников. Довольно часты они в округе Изборска, где еще в 20-30-х годах XX в. сплошное обследование памятников археологии выполнено было эстонскими археологами при участии Л. Зурова. Заполнение камнями поверхности могил, огражденных валунами, отмечено на жальничных кладбищах в Ворониной Горе, Замошье, Печках, Пыжово, Рацево, Турке и др. В Лужско-Плюсском регионе выкладки из камней над могилами зафиксированы в жальничных некрополях в Вельяшевом Логу, Жилом Горнешно, Заполье, Колодне, Кушеле, Песчанике, Посаднице, Прибутье и на оз. Почульском (Быстров М.И., 1877, с. 398-402; Данилов И.Г., 1880, с. 21, 22; Шмидт Г.Р., 1886а, с. 521; 18866, с. 611, 612, 646-648; Спицын А.А., 1897, с. 274; Арепьев Н.Ф., 1899, с. 35-43).

Интересный могильник был обследован Е.Р. Романовым в имении Каховки в Витебском уезде. Камни были рассеяны по всей поверхности кладбища и среди них выявляются округлые, овальные и прямоугольные обкладки отдельных могил из крупных валунов, выложенные внутри мелкими камнями (Романов Е.Р., 1900, с. 76-80).

Характеризуя древности Шелонской пятины, Н.К. Рерих считал, что жальники с могилами, обставленными по окружности крупными камнями и в ряде случаев выложенными на поверхности мелким булыжником, являются древнейшими. Такие жальники обследованы им в Водосье, Вязках и Любитове (Рерих Н.К., 1899, с. 349-367).

Очевидно, что в немалом числе случаев некогда поверхностные кладки из камней со временем оказалось под дерновым слоем и ныне не видны при разведочных обследованиях. Так, в Восточном Причудье В.Н. Глазовым при раскопках жальничного кладбища в Малых Полях под дерном была выявлена сплошная вымостка из плитнякового камня в могиле 16 (Спицын А.А., 1903, с. 71-74).

Наиболее ранние жальничные могильники находятся, безусловно, в Мазовии.

Подобные курганы с каменными конструкциями и захоронениями по обряду кремации раскапывались С.А. Дубинским в том же регионе в Бациках Ближних (Дубинский С.А., 1911, с. 123, 124).

Первые датирующие находки в каменных могильниках Мазовии относятся к X-XI вв.

(Okuliczowie L. i J., 1963, s. 105-118). Могильник Скарбошево датирован Л. Раухутом началом XI в. на недостаточно надежных материалах.

Можно полагать, что в первой половине XI в. в Мазовии действовали значительно больше каменных могильников. Основная часть могил их еще не раскопана, а многие из числа исследованных не дали датирующих находок. Безынвентарность и малоинвентарность весьма характерны для рассматриваемых памятников.

Второй половиной XI в. или в целом XI в. определяются 28 каменных могильников Мазовии. К этому периоду принадлежит наибольшее число захоронений. Это было время расцвета культуры каменных могильников этого региона.

По особенностям строения каменные могилы Мазовии и Подляшья дифференцируются на два типа. Первый составляют захоронения, над которыми камни были положены в несколько ярусов; второй тип образуют могилы с одноярусной вымосткой из камней. В первой хронологической стадии доминируют могилы перового типа, во второй они составляют лишь четверть исследованных раскопками. Вполне очевидно, что эволюция каменных кладок в обрядности Мазовии и Подляшья шла от многоярусных, которые можно рассматривать как наследие курганной обрядности, как могилы, переходные от курганных к одноярусным поверхностным вымосткам. Кладки первого типа по всем своим особенностям сопоставимы с ятвяжскими каменными курганами и, несомненно, генетически восходят к ним.

Погребения в каменных могилах второй и третьей стадии не дают отчетливой картины подобной дифференциации. Находки шпор и кресал обнаружены как в погребениях с восточной ориентацией, так и в единичных мужских захоронениях, обращенных головами к западу, что следует рассматривать как показатель начавшегося процесса славяно-ятвяжской митисации.

В Мазовии наряду с каменными могильниками параллельно бытовали и грунтовые некрополи без каменных кладок, которые доминировали в ее южных районах, в левобережной части Среднего Повисленья и в меньшем числе известны в северных регионах. Вещевые материалы и погребальные ритуалы дают все основания рассматривать эти памятники как славянские и полагать, что племенное образование мазовшан формировалось в условиях славяно- ятвяжского взаимодействия.

Несколько дольше держалось западнобалтское население Подляшья. Здесь первые жальничные погребения по обряду трупоположения с датирующими вещевыми находками также относятся к XI в., но основная масса таких захоронений относится к следующему столетию. В XIII в. число захоронений на жальничных могильниках заметно сокращается, и к концу этого столетия они уже не функционируют. Л. Раухут не исключает, что и этот регион также был покинут населением, хоронившим умерших на каменных могильниках, хотя более склоняется к мысли о воздействии христианской обрядности.

Оставление населением, сооружавшим каменные могильники, средневисленского региона, думается, находится в прямой связи с активизацией военных набегов на западнобалтские земли со стороны Польши и Древней Руси. Источниками документированы походы польских войск против ятвягов, сасов и галиндов под 1108, 1110, 1115, 1166 и 1192 годами. Вторжения в земли ятвягов и галиндов войск киевских и волынских князей фиксированы летописями под 1013, 1058, 1112, 1113 годами (Пашуто В.Т., 1959, с. 309, 399).

Как раз в то время, когда в Мазовии забрасывались многие жальничные могильники, аналогичные погребальные сооружения появляются в северо- западных районах Древней Руси, где они не имели каких-либо местных корней (рис. 2).

Одна из ранних жальничных могил Северо-Запада исследована в Удрае в Батецком р-не Новгородской обл. Некрополь Удрай-II состоял из четырех могил с поверхностной

Очевидно, к рубежу XI-XII вв. относятся и первые жальничные могилы в упомянутом выше курганно-жальничном могильнике Конезерье. Здесь раскопано 45 погребений, находившихся под оградками округлой, овальной или четырехугольной

формы, сложенными из булыжников или плитнякового камня. Время одной из ранних могил определяется находкой денария архиепископа Германа II (1036- 1056 гг.).

Могильник у Жидилова Бора включал 10 курганов и около 50 жальничных могил в виде сплошного кольца или овальных обкладок (Глазов В.Н., 1903, с. 72). В могиле 3 найдены серебряный плосковыпуклый перстень, поясное кольцо и подвеска-денарий утрехтского архиепископа Вильгельма (1054-1076 гг.). В третьем могильнике близ д. Васцы, который исследовался в 1931 г. Б.А. Коишевским, зарегистрировано 158 жальничных могил с округлыми, овальными и четырехугольными обкладками из камней, но ранее их было больше (Коишевский Б.А., 1931, с. 2-10). В могиле 30 вместе со стеклянными золочеными бусами, крупной серебряной и бронзовой бусинами и удлиненными хрустальными в состав ожерелья входил дирхем с ушком. Другие вещи из этого погребения также относятся к XI в.

По всей вероятности, к ранним принадлежит и один из могильников у д. Муровичи в низовьях р. Великой, состоящей из могил с овальными выкладками из крупных камней. В четырех могилах, раскопанных еще в 1880 г. (Беренштам В.Л. и др., 1885, с. 60, 61), были найдены серебряные серьги с зернеными бусами, мелкие бронзовые пуговки, спиральный перстень, отнесенные А.А. Спицыным к XI в. (1897, с. 254, 255).

Все названные жальничные погребения следует датировать не позднее рубежа XI-XII вв. Все они находятся в Псковской земле и в смежных районах Новгородской земли и, кажется, чуть позже появляются в восточном Поильменье.

В начале XII в. жальники появляются и в отдельных местностях Ильменского бассейна. Таков Рашутинский могильник с прямоугольными и округлыми выкладками из валунов, находящийся в Окуловском р-не Новгородской обл. К числу ранних вещевых находок здесь принадлежат трехбусинные серьги, золотостеклянные, зонные желтые, синие крученые и овальные бусы, бронзовый браслет с концами, оформленными в виде звериных морд. В потревоженной могиле 15 найден западноевропейский денарий XI в. Эти находки позволяют датировать памятник XII в. Началом XII в. датируются первые захоронения и в могильнике у д. Бор в том же районе (Мильков В.В., 1983, с. 27). Погребения с многочисленным инвентарем первой половины XII в. исследовались на жальничном могильнике Нестеровичи в Крестецком районе (Конецкий В.Я., 1987, с. 15, 16). Ранние жальничные погребения выявлены также в курганно-жальничном могильнике близ д. Бор на р. Волма (приток Меты) в Крестецком уезде Новгородской губ., исследованном В.Н. Глазовым. Некрополь состоял из десяти курганов без обкладок из камней в основании и полутора десятка могил с поверхностными круглыми, овальными и четырехугольными обкладками из камней. В могиле 15 находились два скелета, при которых обнаружены височные проволочные кольца небольших диаметров и пять крупных оранжевых бусин с белыми и черными глазками, имеющих форму куба со срезанными углами (Глазов В.Н., 1904, с. 55-57).

Материалы, которыми ныне располагает археология, позволяют утверждать, что первые жальничные могилы в Северо-Западной Руси появляются почти одновременно в разных местах расселения кривичей псковских и словен ильменских. Ранние жальники или образуют самостоятельные могильники, или занимают окраины функционирующих курганных могильников. При этом можно подчеркнуть, что курганные насыпи таких кладбищ в большинстве случаев не имели в основаниях валунных обкладок, что исключает мысль об эволюционном развитии ранних жальничных могил из курганов с валунной обкладкой.

Положение о появлении жальничных могил в Северо-Западной Руси в результате миграции населения из Мазовии и Подляшья является ныне единственным достаточно оправданным. Переселение в северо-западные земли Руси, как можно судить по ранним жальникам, осуществлялось сравнительно небольшими группами, которые оседали в разных местах Псковщины и Новгородской земли. При этом пришлое население часто подселялось к местным жителям, в других случаях образовывало на первых порах собственные поселения и кладбища.

В течение XII в. число могильников с жальничными погребениями в Новгородско-Псковском регионе заметно возрастает. Приток переселенцев из Мазовецко-Подляшского региона, очевидно, был не одноактным. По пути миграции часть переселенцев оседала в верхнем течении Вилии и в бассейне Западной Двины, где ныне в разных местах фиксируются десятки жальничных и курганно-жальничных могильников, датируемых XII-XIV вв.

зонные желтые, шарообразные голубые и мозаичные черные с белыми узорами. При погребенных иногда встречаются проволочные браслеты, рубчатые, пластинчатые и проволочные перстни, бубенчики. Железные ножи свойственны как мужским, так и женским погребениям. Постепенно доля захоронений, содержащих вещевые материалы, уменьшается. Погребения конца ХII-ХIII вв. в основном безынвентарные.

В ранний период умерших в жальниках хоронили в ямах небольшой глубины (0,2-0,5 м), в XII в. могильные ямы достигают уже 1-1,2 м. Ориентировка погребенных в этом столетии преимущественно западная (с различными отклонениями), но есть также жальничные трупоположения с восточной и меридиональной ориентацией. Последняя в Новгородской земле, как и в курганах, обусловлена включением в генезис древнерусского населения местного финского субстрата.

Почти полное тождество обрядности и вещевых материалов погребенных в курганах и жальниках ХII-ХIII вв. Северо-Западной Руси, следует рассматривать как показатель активно начавшейся митисации мазовецко-подляшских переселенцев с местным словенско-кривичским населением. Жальничные могильники постепенно, очевидно, становятся кладбищами всего населения Ильменско-Псковского края, вытесняя курганный обряд погребения.

Дальнейшее развитие жальничной обрядности на Северо-Западе обусловлено некоторыми перемещениями населения. Таково, например, происхождение единичных курганно-жальничных могильников в восточных районах Эстонии и северо-восточной Латвии. Одним из таких памятников является курганно- жальничный могильник у Даниловки на территории латгалов (Шноре Э.Д., 1980, с. 38-54).

На рубеже ХII-ХIII вв. население, хоронившее в жальничных могилах, появляется на Ижорском плато, заселенном прежде славянами и славянизирующейся водью, в среде которых доминировал курганный обряд. При этом курганы, как и во многих других местностях Новгородской земли, кольцеобразно обкладывались в основаниях валунами. Появление здесь жальников, очевидно, привело к постепенному переходу к жальничной обрядности. Это документально и было прослежено Е.А. Рябининым. Аналогичные процессы имели место и в других регионах Новгородской земли. Курганы со временем становились все ниже и ниже, а обкладка из валунов сохранялась. Завершился этот процесс в разных регионах Новгородчины, по- видимому, не одновременно. К сожалению, безынвентарность абсолютного большинства жальничных могил XIII-XIV вв. не позволяет его датировать детально. Таким образом, поздние новгородские жальники уже не являются памятниками переселенцев из Мазовии и Подляшья.

На Северо-западе Руси переселенцы из Мазовско-Подляшского региона рассматривались как выходцы из Прусской земли и назывались местным населением, по-видимому, пруссами. Этноним ятвяги на Руси был известен только в южных землях. В новгородских летописях он встречается лишь в связи с военными походами киевских и волынских князей, псковские летописи вообще не знают этого этнонима. Имя пруссы в средние века было общим для всех западнобалтских племен (ятвяги, галинды и собственно пруссы, членившиеся в свою очередь на самбов, натангов, надровов, вармов и др.). Это документировано памятниками письменности. Так, согласно Катехизису 1545 г., прусский язык распространялся на Самландию, Натангию, Велаву (центр Надровии) и Судавию (Ятвягию).

Следы расселения западных балтов-пруссов в Северо-Западной Руси через современные белорусские земли обнаруживаются в топонимике. Географические названия Пруссы и производные в Восточной Европе были собраны Е. Антоновичем (Anto-niewicz J., 1965, s. 7-25; Антонович Е., 1972, с. 252-261). Нанесение их на карту жальников (рис. 3), кажется, подтверждает положение о миграции пруссов в Новгородско-Псковский край.

С расселением мазовско-подляшского населения связана и проблема Прусской улицы в Новгороде. Прямое упоминание ее в летописи относится к 1230 г., но косвенно она известна с 1175 г. (Майков В.В., 1911, с. 88-93; Орлов С.Н., 1964, с. 273).

Е. Антонович полагал, что жителями Прусской улицы Новгорода были пруссы, занимавшиеся торговлей с Северо-Западной Русью до завоевания Прусской земли крестоносцами (Антонович Е., 1972, с. 252-261).

Прусская улица с прилегающими территориями, утверждает В.Л. Янин, долгое время не входила в систему кончанского деления Новгорода и находилась за пределами городских фортификаций. Этот участок города был ограничен от остальной части его

Боярство Прусской улицы проявляет активность уже в первой половине XII в., наиболее ярко это проявляется начиная со второй половины 70-х годов. К концу этого столетия между Прусской улицей с прилегающими территориями Людина конца и действовавшим совместно боярством Торговой стороны и Неревского конца наблюдается отчетливое политическое противостояние. В первой половине XIII в. республиканское управление Новгорода находилось в основном в руках боярства Прусской улицы (Янин В.Л., 1962, с. 108, 130, 147 и др.).

Христианской и государственной святыней Новгорода, как известно, был Софийский собор. Во второй половине XIII в. наряду с ним особый статус общегосударственно-административного и религиозного центра приобретает также церковь Бориса и Глеба, стоявшая на Прусской улице Новгородского детинца (первая деревянная церковь упоминается в 1146 г., закладка первой каменной датируется 1167 г.). Поздние источники фиксируют органическую связь этой церкви с Прусской улицей. Первоначально это был вечевой храм новгородских пруссов и, вероятно, организуемой ими территории, позднее с возрастанием роли прусского боярства в управлении Новгородом он становится республиканским. В 1300 г. торжественная церемония поставления архиепископа Феоктиста, ставленника прусского боярства, совершалась в церкви Бориса и Глеба, а затем была продолжена в Софийском соборе (Янин В.Л., 1974, 88-93).

Очевидно, пруссы, осевшие в Новгороде и его земле какое-то время составляли обособленную группу населения. Этому способствовало и то, что приток западнобалтских переселенцев был неоднократным и завершился лишь после покорения их коренных земель крестоносцами.

Аничков И.В., 1916. Историческое значение названия Прусской улицы для Великого Новгорода. Новгород.

Антонович Е., 1972. «Пруссы» в топонимике Северной Польши и Новгородской Руси // Феодальная Россия во всемирно-историческом процессе. М.

Арепьев Н.Ф., 1899. По ходатайству Н.Ф. Арепьева о разрешении ему раскопок в Лужском уезде СПб. губ. // Архив ИИМК. Дело АК 150.

Беренштам В.Л., Васильев И.И., Кислинский A.M., 1885. Дневник раскопок, произведенных 24 мая 1880 г. близ дер. Муровичи // Древности. Труды Московского археологического общества. Т. X. М.

Булкин В.А., Дубов И.В., Лебедев Г.С., 1978. Археологические памятники Древней Руси IX-XI веков. Л.

Быстров М.И., 1877. Остатки старины близ Передольского погоста Лужского уезда С.-Петербургской губ. // ИРАО. Т. IX.

Глазов В.Н., 1903. Отчет о раскопках, произведенных в 1899 г. в Псковском уезде // ЗОРСА. Т. V.

Глазов В.Н., 1904. Отчет о поездке 1903 г. в Крестецкий уезд Новгородской губ. // ИАК. Вып. 6.

Грушина Л.Е., 7990. Курганно-жальничный могильник у деревни Веребково // Земля Псковская, древняя и современная: Тез. докл. к науч.-практ. конф. Псков.

Даль В., 1978. Толковый словарь живого великорусского языка. Т. 1. М.

Данилов И.Г., 1880. Раскопки слушателями института курганов в Гдовском и Лугском уездах С.-Петербургской губ. и в Валдайском уезде Новгородской губ. // Сборник Археологического института. Кн. 3. СПб.

Дубинский С.А., 1910. Отчет о раскопках курганов Бельского уезда Гродненской губ., произведенных летом 1910 года // Архив ИИМК. Дело АК. 1910/79.

Дубинский С.А., 1911. Отчет о раскопках курганов Бельского уезда Гродненской губ., произведенных летом 1910 года // Архив ИИМК. Дело АК. 1911/89.

Дучыц Л., 1996. Курганна-жальнiчныя могiльнiкi на тэрыторыi Полацкай зямлi (да пастаноукi пытання) // Гiстарычна-археалагiчны зборнiк. 10. Мiнск.

Квяткоуская А., 1986. Каменныя могiльнiкi // Помнiлi гiсторыi культуры Беларусi. 4. Мiнск.

Коишевский Б.А., 1931. Отчет о раскопках, произведенных у д. Большие и Малые Васцы Псковского района // Архив ИИМК. Дело ГАИМК 780.

Конецкий В.Я., 1987. Исследования в бассейне р. Меты // АО-1985.

Лебедев Г.С., 1977. Археологические памятники Ленинградской области. Л.

Майков В.В., 1911. Книга писцовая по Новгороду Великому конца XVI в. СПб.

Мильков В.В., 1983. Изучение жальников Новгородской земли // АО-1981.

НПЛ, 1950. Новгородская Первая летопись старшего и младшего изводов. М.; Л.

О раскопках Археологического института в Псковской губ., 1898 // Архив ИИМК. Дело АК 104.

Орлов С.Н., 1964. К топографии Новгорода X-XVI вв. // Новгород. К 1100-летию города. М.

Панченко А.А., 1998. Исследования в области народного православия. Деревенские святыни Северо-Запада России. СПб.

Пашуто В.Т., 1959. Образование Литовского государства. М.

Платонова-Залевская Н.И., 1983. Исследования в Верхнем Полужье // АО-1981.

Плоткин К.М., 1989. Округа Пскова накануне и в период становления города // Становление европейского средневекового города. М.

Преображенский А.Г., 1910-I941. Этимологический словарь русского языка. Т. 1. М.

Пронин Г.Н., 1988. Об этнической принадлежности жильников (опыт ретроспективного анализа) // Археологические памятники Европейской части РСФСР. Погребальные памятники. М.

Прусакова З.В., 1972. Грунтовые погребения жальничного типа XI-XV веков на территории Северо-запада СССР // Проблемы комплексного изучения Северо-запада РСФСР. Л.

Прусакова З.В., 1982. Топография могильников у д. Конезерье на оз. Врево // Северная Русь и ее соседи в эпоху раннего средневековья. Л.

Репников Н.И., 1931. Жальники Новгородской земли (Материалы к вопросу о расселении славян по области) // Изв. ГАИМК. Т. IX. Вып. 5. Л.

Рерих Н.К., 1899. Некоторые древности Шелонской пятины и Бежецкого конца // ЗРАО. Т. XI. Вып. 1-2.

Романов Е.Р., 1900. Раскопки в им. Каховка, Витебской губ. // Древности. Труды Московского археологического общества. Т. XVI. М.

Рябинин Е.А., 1976. Археологические памятники Вотской земли // СА. № 1.

Рябинин Е.А., 1983. О развитии погребального обряда на северо-западе Новгородской земли // КСИА. Вып. 175.

Седов В.В., 1964. Курганы ятвягов // СА. № 4.

Седов В.В., 1982. Восточные славяне в VI-XIII вв. (Археология СССР). М.

Сергеева Л.Е., Привески «гнездовского типа». // Земля Псковская, древняя и социалистическая: Тез. докл. к научн.-практ. конф. Псков.

Словарь русского языка XI-XVII вв., 1978. Вып. 5. М.

Спицын А.А., 1897. Обозрение некоторых губерний и областей России в археологическом отношении // ЗРАО. Т. XI. Вып. 1-2.

Спицын А.А., 1899. Сопки и жальники // ЗРАО. Т. XI. Вып. 1-2.

Спицын А.А., 1903. Гдовские курганы в раскопках В.Н. Глазова // MAP. 29.

Спицын А.А., 1906. К истории заселения Верхнего Поволжья русскими // Труды II Областного тверского археологического съезда. Тверь.

Срезневский И.И., 1958. Материалы для словаря древнерусского языка. Т. 1. М.

Третьяков П.Н., 1970. У истоков древнерусской народности. Л.

Шмидт Г.Р., 1886а. Доклад о раскопках, произведенных в 1883 г. в Гдовском и Лужском уездах С.-Петербургской губ. // ИОЛЕАЭ. Т. XLIX. Вып. 5.

Шмидт Г.Р., 1886б. Курганы и могилы Шелонской пятины Новгородской земли (отчет о раскопках, произведенных в 1886 г.) // ИОЛЕАЭ. Т. XLIX. Вып. 5.

Шноре Э.Д., 1980. Погребения жальничного типа на северо-востоке Латвии // Изв. АН Латвийской ССР. 12. Рига.

Янин В.Л., 1962. Новгородские посадники. М.

Янин В.Л., 1974. Церковь Бориса и Глеба в новгородском детинце (о новгородском источнике «Жития Александра Невского») // Культура средневековой Руси. Л.

Янин В.Л., 1998. Я послал тебе бересту. М.

Antоniewicz J., 1965. The problem of the «Prussian street» in Novgorod the Great // Acta Baltico-Slavica. T. 2. Biatystok.

Bernat W., 1955. Wczesnosredniowieczne cmentarzysko cialopalne w miejsc. Miedzybor6w, pow. Grodzisk Mazowiecki // WA. T. XXII.

Engel C., La Baume W., 1937. Kulturen und Volken der Fruhzeit im Preu?enlande. Konigsberg.

Jakimowicz R., 1935. Sprawozdanie z dzialalnosci Panstwowego Muzeum Archeolodicznego za 1928 rok // WA. T. XIII.

Jazdzewski K., 1951. Cmentarzysko wxzesnosredniowieczne w Lutomiersku pod Lodzia w swietle badan w r. 1949 // Materiaty Wczesnosredniowieczne. T. I. Warszawa.

Jazdzewski K., 1952. Sprawozdanie z badan archeologicznych na cmentarzysku wczesnosredniowoecznym w Lutomiersku w pow. Laskim (woj. lodzkie) w r. 1950 // Materialy Wczesnosredniowieczne. T. II. Warszawa.

Nadolski A., Ahramowicz A., Poklewski Т., 1959. Cmentarzysko z XI w. w Lutomiersku pod Lodzia. Lodz.

Okulicz J., 1973. Pradzieje ziew pruskich od poznego paleolitu do VII w. n.e. Wroclaw; Warszawa; Krakow; Gdansk.

Okuliczowie L. i J., 1963. Dwa Wczesnosredniowieczne cmentarzyska z grobami ciatopalnymi, a problem obrzadku pogrzebowego na polnocznym Mazowszu // WA. T. XXIX.

Rauchut L., 1957a. Naczynie z wczesnosredniowiecznego cmentarzyska ciatopalnego w miejsc. Miedzyborw, pow. Zyrardow (daw. Grodziek Maz.) // WA. T. XXIV.

Rauchut L., 1957h. Wczesnosredniowieczny drob cialopalny ze wsi Nieporet. pow. Wolomin // WA. T. XXIV.

Rauchut L., 1971. Wczesnosredniowoeczne cmentarzyska w obudowie kamiennej na Mazowszu i Podlasiu // Materialy starozytne i Wczesnosredniowieczne. T. 1. Wroclaw.

Talko-Hryncewicz J., 1920. Przyczynek do paleoetnologii Litwy. Cmentarzysko na Arianskiej gorce w majetnosci Unji pod Wierzbolowem, pow. Wolkowyszii, gub. Suwalska // Prace i materjaty antropologiczno-archeologiczne i etnograficzne. T. I. Cz. 1-2. Krakow.

Zoll-Adamikowa H., 1975. Wczesnosredniowieczne cmentarzyska ciatopalne stowian na terenie Polski. Cz. I. Wroclaw; Warszawa; Krakow; Gdansk.

ZHALNIK CONSTRUCTIONS V.V. SEDOV

Впервые опубликовано в изд.: Российская археология. 2000. № 1, с. 7-12.

Постраничная разбивка текста дана по этому изданию.

Подпись: В.В. СЕДОВ. Институт археологии РАН, Москва.

Источник