жил козел не беда что с рогами
Басня Про козлов в огородах
Басня
«Про козлов в огороде»
Так что же утворил наш друг –козлюк!?
История достойна описанья.
И чтобы это был не просто звук,
Развесьте уши, перейдём к повествованью.
Жил был ничем ни примечательный козёл
В начальной школе учился еле, еле.
Из класса в класс условно был переведён,
Держать такую дылду по два раза не хотели.
Зато на физкультуре прыгал высоко,
А малорослых бил копытами, рогами.
Не знали все, что делать с этаким козлом,
А он, потом, начальником над всеми станет.
Он даже в правящую партию вступил,
Всё для того, чтоб прыгнуть выше.
Но перевыборы некстати подошли,
Не выбрали!
Стал стойло новое искать под злачной крышей.
Там было скользко, он на навозах осклизался,
Зато кормушка полная и свежая вода!
Ну не беда, что в депутаты не прошёл,
И наш козёл зазнался.
И роги в гору, всех подопечных распужал.
Всех забодал и ходит, как хозяин,
Кого рогами, а кого копытом бьёт.
Да я таких вас – растаких, на роги намотаю,
По кочкам разнесу, возьму в «Ежовый» оборот!
Зачем козлушек и козликов учить,
Козляток мало и корпуса пустуют?
Нельзя бы энто всё подсократить,
А если распродать – вчистую?
И вот, решил чиновничий козёл,
Капустки подрубить зелёной, сдури.
В администрацию, к своим козлам пошёл,
Всё подороже торговался, как бы не надули!
Что взять с козла, такое время подошло,
Козляток мало и корпуса действительно пустуют.
Что будет завтра, не беспокоило его,
Срубить скорее, да зелёненькой капустки!
Давно, на берегу лазурном, он не отдыхал,
Там козы энто да, все крутобёдрые, ребристые рога!
Не то, что наши, располневшие Маруськи!
А кто же будет винтики и шпунтики винтить,
Кто будет строить и сваркою варить,
Кто автотракторную технику водить,
Кто подстригать и за прилавками стоять,
Обслуживать станочки, лампочки крутить?
Что будет дальше, козёл об этом не подумал,
Ему б капустки свеженькой, зелёненькой срубить!
Неравнодушны, почему-то до капустки все козлы?
С такой, зелёной, можно, и за бугор свалить!
В Хшвейцариях и Австриях с удобствами конюшни завести,
И даже на Майамах жить!
А кто остался в образовательной конюшне?
Козлушки в делопроизводстве, секретари, да на задворках –повара,
Писать бумажки, тыкать кнопки – мастера!
А нам рабочих не нужно ни хе.
Вот так, козёл-начальник корпус с мастерскими,
За свежую капустку, порешил.
А как же козы и козлы, все остальные?
Ни бе, ни мекать против не моги!
А бекнул, так идите-кА на выход,
Загончик и кормушечку другую поищи!
Подобная история уже была,
Тогда все детсады и ясли распродали.
А где же нынче энти господа?
Давно сменились,
И никто и ни за что, не отвечает!
Но нынче народилась детвора,
И мамок-коз своим ме-меканьем достали!
Так, что же делать в королевстве датском?(б…….)?
Когда, вокруг полно зарвавшихся хозяевов.
Им до капустки зелёненькой скорей добраться,
Не отлучить, никак, капусту от козлов!
18. 01. 2012г. Леонид Акимов.
Детские песни из телефильма «Мама»
Режиссер Элизабет Бостан, муз. Жерар Буржоа, Темистокле Попа, сл. Юрия Энтина
Хороша деревня наша
Хороша деревня наша,
Каждый кустик мне знаком.
Уважают тетю Машу,
Приглашают в каждый дом.
— Мы про нашу героиню
Новый начали рассказ,
В старой сказке и в помине
Нет того, что есть у нас!
На качелях (Мама в лес ушла)
Песня троих (Ох, наплачется Коза)
Песня Козы и Волка
Ты заходишь сюда,
Ты садишься в засаде,
Не оставим следа
Сбоку, спереди, сзади!
— Приходилось бродить
Нам троим втихомолку,
Но связала нас нить
Навсегда с Серым Волком.
Баю-бай, спокойной ночи,
Баю-бай, спокойной ночи.
Я шар покорил земной,
Зеваки бегут за мной,
А я на виду иду,
Умен и пригож.
Ждет ярмарка гостей,
Там много новостей,
Товаров там не счесть,
Спеши, коль деньги есть!
Примером для всех служу,
Всегда за собой слежу
И все говорят:
«Наряд красив у него!»
Любой наповал сражен,
Увидев, как я сложён,
Я очень люблю,
Хвалю себя самого.
Ждет ярмарка гостей,
Там много новостей,
Товаров там не счесть,
Спеши, коль деньги есть!
Дин-дон, я ваша мама
Дин-дон, я ваша мама,
Я ваша мама, вот мой дом.
Дин-дон, маму встречайте,
Маму встречайте впятером.
Тра-ла-ла-ла-ла, была я на ярмарке,
Тра-ла-ла-ла-ла, стою у дверей.
Тра-ла-ла-ла-ла, вернулась с подарками,
Дверь откройте, дверь откройте скорей!
Дин-дон, я ваша мама,
Я ваша мама, вот мой дом.
Бом-бом, я ваша мамочка,
Я ваша мамочка, вот мой дом.
Бом-бом, тра-ла, встречайте вы,
Тра-ла, встречайте вы впятером
Трум-бурум-бурум,
Вернулась я с ярмарки,
Трум-бурум-бурум,
Томлюсь у дверей
Тра-ла-ла, с большими подарками,
Дверь откройте, дверь откройте быстрей!
Дин-дон, голос мой звонок как струна
— Мы одни опять,
Скучно, ужасно скучно,
Нам нельзя гулять,
Надо сидеть под замком,
Стал невесел наш дом.
Ах, ярмарка, свела меня с ума,
Мне нравится такая кутерьма!
У всех сияют счастьем лица,
Все мелькает и кружится,
Будто сказка к нам пришла сама!
Ах, ярмарка, как песня хороша!
Глядим мы как на чудо, не дыша,
Звучат гармони и гитары,
Здесь помолодеет старый,
Ноги пляшут и поет душа.
Ах, ярмарка, веселая игра,
Пришла ко всем счастливая пора!
Как жаль, что нам нельзя беспечно
Веселиться бесконечно,
Веселиться с ночи до утра!
Ах, ярмарка, свела меня с ума,
Мне нравится такая кутерьма!
У всех сияют счастьем лица,
Все мелькает и кружится,
Будто сказка к нам пришла сама!
Ах, ярмарка, свела меня с ума,
Мне нравится такая кутерьма!
У всех сияют счастьем лица,
Все мелькает и кружится,
Будто сказка к нам пришла сама!
Ах, ярмарка, веселая игра,
Пришла ко всем счастливая пора!
Как жаль, что нам нельзя беспечно
Веселиться бесконечно,
Веселиться с ночи до утра!
Не страшны нам расстоянья,
И дожди, и холода,
Каждый год весною ранней
Прилетаем мы сюда.
Песня ласточки недаром
Как и прежде, молода,
Мы друзьям надежным, старым
Не изменим никогда.
Трое поймали козленка
Песня Медведя и Медведицы
Песня Волка и Козы на ярмарке
— На ярмарке гостей
Ждет много новостей,
Товаров тут не счесть,
Хватай, коль деньги есть!
— Убери, убери
Лапы грязные свои!
Вот нахал, вот нахал!
Так и рвется на скандал!
— Не хозяйничай здесь,
Лучше на рожон не лезь!
Поумерь свою прыть,
Коль не хочешь битым быть!
Йо-хо-хо, в капкан попал!
Лучше стой, теперь ты пропал!
Йо-хо-хо, как лист, дрожи!
Не уйдешь, держи!
Лови его! У-лю-лю!
Йо-хо-хо, в капкан попал!
Лучше стой, теперь ты пропал!
Йо-хо-хо, как лист, дрожи!
Не уйдешь, держи!
Лови его! У-лю-лю!
Ах, где мои дочки?
Ах, где мои дочки?
Ах, где мои дочки?
Ах, где мои дочки?
Почему вражда и злоба
До сих пор живут на свете?
Почему не сделать, чтобы
Их не знали наши дети?
День сильнее черной ночи,
Тучи солнце не закрыли,
Почему ж законы волчьи
На земле пока что в силе.
Спор ведут добро и зло,
Лютый холод и тепло,
К сожаленью, до сих пор
Не окончен этот спор.
Кто же в состояньи
Прекратить страданье.
Песня козлят о маме (Где наш бедный брат?)
Где наш бедный брат?
Мама, наверно, плачет.
Сбилась мама с ног,
Ищет его под дождем,
Ну, куда он исчез?
Пародии: разные варианты песенки о сереньком козлике от классиков
Жил-был у бабушки серенький козлик.
Вот как, вот как, серенький козлик.
Бабушка козлика очень любила.
Вот как, вот как, очень любила.
Вздумалось козлику в лес погуляти.
Вот как, вот как, в лес погуляти.
Напали на козлика серые волки.
Вот как, вот как, серые волки.
Оставили бабушке рожки да ножки.
Вот как, вот как, рожки да ножки.
Грустная история… Но она может стать еще ужаснее или смешнее. Всё зависит от того, кто её вам перескажет!
Например, старофранцузская балада…
СТАРОФРАНЦУЗСКАЯ БАЛЛАДА
Старушка раз в лесу жила,
э лон алле, э лон алле,
старушка раз в лесу жила,
и козочка у ней была.
Однажды в лес ушла коза,
э лон алле, э лон алле,
однажды в лес ушла коза,
куда глядят ее глаза.
В лесу ее встречает волк,
э лон алле, э лон алле
в лесу ее встречает волк
и козочку зубами щелк.
Ах, не придет она назад,
э лон алле, э лон алле,
ах, не придет она назад,
лишь рожки с ножками лежат
Наша бабка горько плачет.
— Где мой козлик? Где он скачет’
Полно, бабка, плачь не плачь —
В лес умчался твой рогач.
А живут в лесном поселке
Живодеры, злые волки,
И напали на него
Ни с того и ни с сего
Повалили Козю на пол,
Оторвали Козе лапы,
Сгрызли спинку, шейку, грудь —
Козю нам уж не вернуть.
Тащит бабка по дорожке
Козьи ножки, козьи рожки…
— Ни за что я их не брошу,
Потому что он хороший.
Жила-была бабушка,
А сколько ей было лет?
Сколько зим, столько лет —
Ста еще нет.
А было ей девяносто четыре года
А кто у нее был?
Серый, двурогий, четвероногий
Козленок.
А как она к нему относилась?
А вот и не относилась,
А без конца с ним носилась,
Бабушка козлика очень любила,
Вот как, вот как, очень любила.
Вздумала бабушка козленка прогуливать:
Мы дадим козленку
Мягкую попонку,
Мы дадим на ножки
Новые сапожки,
ДДТ на рожки,
Чтоб не грызли блошки.
А сама запахнула халат
И пошла готовить салат.
Возвращается —
Ни козленка, ни попонки,
Ни сапожек не видать,
А двурогий, двудвуногий
В лес умчался погулять.
Не было в том лесу ни одной елки,
Но зато были серые волки.
А голодные волки очень грубы,
А у этих волков острые зубы.
Напали на козлика серые волки.
Вот как, вот как, серые волки.
Заплакал козленок тонко-тонко,
А волки сорвали с него попонку,
Загрызли козленка лесные подонки,
Вот и пришел конец козленку.
А на память о бедной съеденной крошке
Оставили бабушке рожки да ножки,
Вот как, вот как, рожки да ножки.
У старой женщины, бездетной и убогой,
Жил козлик серенькой, и сей четвероногой
В большом фаворе у старушки был.
Спал на пуху, ел сытно, пил допьяна,
Вставал за полдень, а ложился рано:
Ну, словом, жил
и не тужил.
Чего же более? Но вот беда —
Мы жизнью недовольны никогда:
Под сению дерев на вольной воле
Запала мысль козлу прогулку совершить,
И, не раздумывая доле,
В соседний лес козел спешит.
Он только в лес — а волк из лесу шасть!
В глазах огонь, раскрыл грозящу пасть —
И от всего козла осталося немножко:
Лишь шерсти клок, рога да ножки.
—Сей басни смысл не трудно угадать: Не бегай в лес, коль дома
благодать.
Над усталой землей пролетела весна,
Разливая цветов аромат.
Безутешна старушка, рыдает она.
Так мучительно плачет лишь мать.
Счастья дни пролетели, как сон золотой,
И тот козлик, что был так любим,
Не вернется к душе ее скорбной, больной,
Он в лесу уж лежит недвижим.
Как бушующий вал, серый волк налетел,
И, как ветер цветок, смял козла.
Только рожки да ножки он тронуть не смел.
И рыдает от скорби земля.
О старухе, в козла влюбленной,
Звонкое сердце, пой!
Волос ее — зеленый,
Голос ее — голубой!
В четыре часа пополудни
Козлик ушел в лес.
В четыре часа пополудни
Солнце ушло с небес.
Колючие пальмы — елки
Стоят фалангою свеч.
Колючие шельмы — волки
Сгрызли голову с плеч.
Кривые козлиные рожки
Раскинулись крючьями рек.
Прямые козлиные ножки
Навек прекратили бег.
Про рожек еще пару,
Про четыре пары копыт
Слушаю плач гитары —
Стонет, дрожит, звенит.
Каморка. Горькая корка,
Санто Карбон на стене.
Федерико Гарсиа Лорка,
Спой, сынок, обо мне!
Рязанские лощины,
коломенская грусть.
Одна теперь в долине
живу я и томлюсь.
Козел мой златорогий
гулять умчался в лес.
И свечкой четверговой
горел окрай небес.
Рычали гневно тучи,
мотали головой,
уступы тьмы дремучей
глотали тучий вой.
Я проклинаю Китеж
и тьму его дорог,
восстал бездонный вытяж,
разорван козий бог.
Стучали волчьи зубы
в тарелки языков.
Опять распят, погублен
козлиный Саваоф.
О, лебедь гнутых рожек
и ножек серый гусь.
Рязанские дорожки,
коломенская грусть.
А. С. Пушкин
Одна в глуши лесов сосновых
Старушка дряхлая жила,
И другом дней своих суровых
Имела серого козла.
Козел, томим духовной жаждой,
В дремучий лес ушел однажды;
И растерзал его там волк.
Козлиный глас навек умолк.
Остались бабушке лишь ножки
Утехою минувших дней,
И память о козле больней,
Лишь поглядит на козьи рожки.
Одна, одна в лесной глуши
Тоскует о козле в тиши.
В искрах лунного сиянья
сквозь лучей его мерцанье
вижу смутно очертанья
я старушки и козла.
Пьют любви до края чашу
все слияннее и краше,
но козла в лесную чащу
злая сила увлекла.
Волки мчат во мраке ночи,
это искрятся их очи,
в час глубокий полуночи
козлик в жертву принесен.
На траве белеют ножки,
козьи ножки, козьи рожки,
и старушка по дорожке…
…Старый, милый детский сон.
1899 г. (А. Розенберг)
Марина Цветаева
Вчера лишь нежила козла, —
Слиянье черного и белого,
А нынче я уж не мила —
«Мой козлик, что тебе я сделала?»
Вчера еще в ногах лежал,
Взаимно на него глядела я,
А нынче в лес он убежал —
«Мой козлик, что тебе я сделала?»
И серым волком в злом бору
Похищенное, похищенное,
Ты, счастие мое, ни тпру,
Ни ну — сожратое, сожренное.
И только ножки да рога,
Вот — ножки да рога успела я
Прибрать от зверского врага —
«Мой козлик, что тебе я сделала?»
Как жить теперь — в сухом огне?
Как в степь уйти заледенелую?
Вот что ты, козлик, сделал мне!
«Мой козлик, что тебе я сделала?»
Анна Ахматова
Я у бога просила, старая:
Сохрани мне козлика, господи!
За здоровье его много слез поди
Пролила я ночами, старая.
Но ушел от меня мой серенький,
Не взглянул даже, как я плакала.
Лишь цепочка на шейке звякала,
Когда в лес убегал мой серенький.
А ведь чуяло сердце вещее,
Что печаль мне от бога завещана —
Видеть рожки его ветвистые
Да копытца, когда-то быстрые.
ВАРИАЦИИ БЕЗ ТЕМЫ
Старуха. Домик. Хлев и серый козлик.
И ничего. И к козлику любовь,
Что каждый мускул мускусом пронижет,
Мускатным шумом пенным, как прибой.
И небо грузным куполом соборным
Над бором, взбросившим, как бровку, вверх
Фестоны темные бессонных сосен.
И ничего. Старуха. Козлик. Лес…
Рвалась на волю волн озонных жажда
Сплошным «ме-ме»: туда, туда бы, в бор!
Играя в прятки перед тем, как прянуть,
В бору мечась, волчком вертелся волк!
И призмой слез уже в глазах козлиных
Расколот мир на эллипс и на ромб…
Козленка нет. Старуха, хлев и домик.
Рога и ножки. Больше ничего.
Старушка в чепце из оборок гофре
(Такой бы писал ее Рембрандт ван Рейн)
Ласкала козленка, тая под фуфайкой
Не сердце — любовью пылающий факел.
А серенький козлик, двойник сюрреальный
Трагической козочки у Эсмеральды,
Томился от скуки в домашнем кругу
И дал стрекача, описавши дугу,
В тот бор густорослый, где в поисках пищи
Похабная морда, матерый волчище,
Кошмаром из Гойиной фантасмагории
Шнырял втихаря по лесной территории.
Его носище гнусный
Унюхал на ходу
Заманчивый и вкусный,
Козлиный терпкий дух.
А зубы, зубы волчьи
Ой до чего остры!
О, как он хряпал молча,
Как чавкал, рвал и грыз!
А рожки и ножки не смог одолеть,
Оставил старушке на память, подлец…
О хищники, гады, я вас ненавижу!
Нет, в жизнь ненадолго вам выдали визу:
Ни счастья, ни сна, ни покоя мне нету,
Пока мы от вас не очистим планету.
Саша Черный
Убивалась старуха над козликом серым
(Плачь, чтоб тебя разорвало!).
Рожки целует (ну и манеры…).
Тьфу, даже мне жалко стало.
И чего смотрела старая дура?
Убежал ведь под самым носом.
Ну, а в лесу, брат, волки не куры,
Неприкосновенность личности у них под вопросом.
У старушки колдуньи,
крючконосой горбуньи,
козлик был дымно-серый, молодой, как весна.
И колдуньино сердце
в тихо грезовом скерцо
трепетало любовью, как от ветра струна.
На газоне ажурном
златополднем пурпурным
так скучающе-томно козлик смотрит на лес.
Как мечтать хорошо там,
сюпризерным пилотом
отдаваясь стихийно тишине его месс.
Ах, у волка быть в лапах
и вдыхать его запах —
есть ли в жизни экстазней, чем смертельности миг.
И старушке колдунье,
крючконосой горбунье,
подарить импозантно лишь рогов своих шик.
Скрипела старуха,
телега словно,
кха,
кхо,
кхе,
кхи.
Великолепно мною уловлены
старухины все грехи.
Дрянной старухиной
хаты возле
разрушенный
был
хлев.
Маленький, миленький серенький козлик
валялся там на земле.
Вздумалось козлику в лес погуляти —
какое же дело мне.
Но я, старуха,
аккумулятор
загубленных козьих дней.
А мне, козлы, те, кого обидели,
всего роднее и ближе.
Видели,
как собака бьющую руку лижет?
Напали на козлика серые волки,
душу кровью облив.
Встала дыбом
испуганным, колким
седая щетина земли.
Остались бабушке рожки да ножки.
Теперь ей козе какой?
В алтаре
альтами
звезды крошки
со свя-ты-ми у-по-кой!
Куда же вы ушли, мой серенький, мой козлик,
с бубенчиком на лбу и с лентой на рогах?
Грустит ваш сад. Наннет-старушка плачет возле
об умершей любви, о майских прошлых днях.
В последний страшный час я видел вас так близко,
в далекий темный лес вас мчал кабриолет.
Под тяжестью волка потом вы пали низко,
лишь ножки и рога оставив для Наннет.
ОТРЫВОК ИЗ РОМАНА
Козлик, конечно, тоже пушной зверь,
Как, скажем, сайгак или кабарга,
Но любила его не за это, поверь,
Дряхлая старуха, старая карга,
А просто ей нравилось, что (у, такие зюзики!)
Мягкие, пушистые, серенькие пузики.
Раз козлик пошел погулять в лес,
И тут начались всевозможные толки,
Но как бы то ни было — козлик исчез,
Напали на козлика серые волки.
А всякие шухи да перешухи —
То лишь одни неясные слухи.
Конечно, был бы я Киплинг Редьярд,
Я знал бы, что волк рассказал волчихе.
Да где уж нам уж — и за мильярд
Не разберусь я в этой неразберихе,
Скажу лишь то, что знал еще крошкой:
Оставили бабушке рожки да ножки.
Был старый дом, дом обветшалый,
был старый дом меж темных лип,
там, где река образовала
свой самый выпуклый изгиб.
Где старый дуб шептался глухо
и флиртовала с ним лоза.
А в доме том жила старуха
и с нею серая коза.
Коза казалась изваяньем
иль отражением небес.
Томима сладостным желаньем,
она ушла однажды в лес.
Был серый волк меж лип старинных,
жестокий волк среди дубов,
и близость чьих-то длинных, длинных
красиво загнутых рогов.
Мерцали розовые ножки
на свежей утренней траве,
и жалобно висели рожки
средь окровавленных ветвей.
Смрад от козла пошел.
Пахкий, жеглый смрад. Заегозила старуха: «Ух, хорошо. Люблю».
А козел бычится, копытом в брюхо: «Уйду я от тебя, наянила ты мне. В лесу шишки сосновые, дух земный, ярый».
Убег, копытами зацыкал, аж искры пых, пых.
А в лесу волк сипит, хорхает, хрякает, жутко, жумно, инда сердце
козлятье жахкает.
Заскрыжил волк зубом; лязгавый скрып, как ржа на железе.
Хрякнул,
хрипнул,
мордой в брюхо козлятье вхлюпнулся, — кровь тошная, плевкая, липкая.
Гонит старуха, рыдом ревет, рожки да ножки козлятьи собирает,
тонкие, неуемные…
Старенькая бабушка с козликом жила,
Серенького козлика «лапушкой» звала,
Мыла его мылом, чесала гребешком,
Питала витаминами и сладким творожком
Но приелся козлику бабушкин уют,
В чаще хвойно-лиственной он нашел приют,
Где от волка серого был ему капут.
И остались бабушке, как утильсырье,
Рожки-ножки бывшего козлика ее.
Кружечка, боченочек, метелочка, совок,
Ты — моя козленочек, а я — твой серый волк.
Торопись, красавица, волка полюбить,
Если тебе нравится съеденною быть.
Старая Ита была очень бедная женщина, и козлик у ней был, ой так это же мармелад, антик марэ, что-то особенное, а не козлик! Ой, как Ита его любила! Как свое дите она его любила. Но, как говорится, козла сколько ни люби, а он все в лес смотрит. Ну, так он убежал. В лес убежал. Гулять ему захотелось. А в лесу, думаете, что? Волки, уй, какие волки! Серые, страшные, с зубами. Разве они имеют жалость к еврейскому козленку? Ну, так они его таки да съели. Только рожки да ножки остались. Ой, как Ита плакала! Как малое дите она плакала.
Вычегда, Мычегда, Тычегда, Гзел!
Жил-был у бабушки серый козел.
Кондовой земли первозданная сила!
Бабушка козлика очень любила.
Старуха на ять и козленок на ять!
Вздумалось козлику в лес погулять.
Хвощи, гонобобель, палки да елки!
Напали на козлика серые волки.
Позарастали стежки-дорожки,
Осталися бабушке рожки да ножки.
Вычегда, Мычегда, Тегра, Оять!
Вспомнила бабушка Волкову мать…
Некая старуха к серому козлику любовью воспылала и от оного козлова присутствия весьма большое удовольствие получала.
В глубине двора, распираемого пронзительными запахами лука, мочи, пота и обреченности, полуслепая бабушка Этка колдовала над сереньким козленком. Багровое лицо ее, заросшее диким мясом и седой щетиной, хищно склонялось над лунными зрачками, негнущиеся распухшие пальцы шарили под замшелым брюхом, ища вымя.
«Дурочка, — страстно бормотала Этка, — куда ты спрятала остальные титьки, рахуба несчастная?» Розовые глаза козленка застенчиво мигали.
«Молодой человек, — строго сказала мне Этка, — знайте, что если бог захочет, так выстрелит и веник. Пусть они мне продали не козу, а козлика, все равно я его люблю, как свое дитя люблю!»
Прошел месяц. Весна текла над нашим двором, как розовая улыбка. В ликующих лучах малинового заката навстречу мне сверкнули перламутровые бельма старой Этки. Она несла в грязном переднике козлиные рога и ножки и скорбно трясла седой головой.
«Молодой человек! — крикнула она страстно рыдающим хриплым голосом. — Я вас спрашиваю, где бог? Где этот старый паскудник? Я вырву ему бороду! Зачем он наплодил волков, хвороба на них! Они съели моего козленка, мое сердце, мою радость: он убежал в лес, как дурачок, а они напали на него, что это просто ужас!»
Я молча отошел в сторону, давая излиться этому гейзеру скорби.
Любезный читатель! Сколь приятно и умилительно сердцу видеть дружбу двух существ любящих. Всей чувствительной натурой своей бедная старушка любила серенького козлика; знайте же, грубые сердцем, что и крестьянки чувствовать умеют. Но увы! Сколь часто неблагодарность, сия змея, на груди человеческой отогретая, свивает себе гнездо в душах существ обожаемых. Сей серенький козлик был склонен более к опасностям жизни бурной, нежели к прелестям мирного существования селянина на лоне сладостной Натуры под кущами зеленых садов, среди цветущих дерев и приятного ручейков лепета. В чаще непроходимых дубравах нашел наш серенький козлик погибель свою от острых когтей и зубов косматого чудовища лесов Гиперборейских — серого волка. Лишь в знак любезной памяти дружбы и умиления сердечного оставило оное чудовище бедной старушке, горькие слезы в тиши ночной проливавшей, рожки и ножки существа, столь горячо любимого и столь печально погибшего.
Источник: Э.С.Паперная, А.Г.Розенберг, А.М.Финкель. Парнас дыбом (литературные пародии)
Если вы нашли ошибку, пожалуйста, выделите фрагмент текста и нажмите Ctrl+Enter.