что означает верховенство и независимость государственной власти
Верховенство права vs. верховенство закона?
ВЕРХОВЕНСТВО ПРАВА VS. ВЕРХОВЕНСТВО ЗАКОНА?
О правовых регуляторах, правовых барьерах и конституционном правосудии
21 октября в Конституционном Суде РФ состоялся международный симпозиум «Доктрины правового государства и верховенства права в современном мире». Организаторами симпозиума выступили Федеральная палата адвокатов РФ, Адвокатская палата г. Москвы, Адвокатская палата г. Санкт-Петербурга, Ассоциация юристов России, Международный Союз (Содружество) адвокатов и Междисциплинарный центр философии и права.
Соотношение принципов верховенства права и верховенства закона всегда волновало правоведов и юристов-практиков. Публичное обсуждение этой темы в Конституционном Суде проходит не впервые. Более 5 лет назад, 6 июля 2007 г., КС также выступил площадкой для симпозиума «Верховенство права» («АГ», № 3–4, 2007).
Вопрос о верховенстве права как высшей формы регулирования отношений между государством и обществом прозвучал тогда как откровение. Подчеркивая его важность, председатель КС РФ Валерий Зорькин произнес потрясающую фразу: «Мы должны сделать необратимый поворот в нашем сознании, чтобы жить не по праву было бы то же самое, что съесть кусок гнилого сырого мяса».
Понимание сути принципов
Слушая выступления участников симпозиума, я пытался понять, произошел ли этот поворот или мы по-прежнему находимся в начале пути и к правовому государству, и к верховенству права. На том, что у обеих категорий одна дорога, настаивали прежде всего российские правоведы, представляющие российскую судебную систему.
Отметив «генетическое» различие концепций верховенства права и правового государства, Валерий Дмитриевич Зорькин, тем не менее, указал на то, что необходимо двигаться по пути сближения или конвергенции этих концепций. Под «генетикой» принципов председатель КС имел в виду в первую очередь историческое развитие права в рамках двух моделей правовых систем – кодифицированного, или романо-германского, права, и общего, или англосаксонского, права.
Этим обусловлено и понимание (или непонимание) сути принципов верховенства права и правового государства. Представитель англосаксонской системы уверенно ставит между ними знак равенства, поскольку исторически право шло впереди закона, облекаясь в одежды писаных норм после вступившего в силу судебного решения. В континентальном праве норма исходит из законодательства и доктринального смысла.
Отстаивая ценности континентальной системы права, Валерий Дмитриевич указал также на необходимость учитывать национальные и исторические особенности конкретного государства. По мнению спикера, Россия в условиях «еще не взятого правового барьера» не готова применять инструменты прецедентного права. Обычные прецеденты не смогут заменить ключевых конституционных норм. Если прецедент вытеснит конституционную норму, не будет ни Конституции, ни прецедента.
Председатель КС вспомнил, как и когда брала правовой барьер Франция: при Наполеоне с помощью знаменитого и изучаемого всеми юристами наполеоновского Кодекса. «Была ли в тот момент во Франции классическая политическая демократия?» – задал он риторический вопрос. Конечно же, нет! Сначала оказались сформированы и утверждены новые правовые регуляторы, а потом, отнюдь не сразу, утвердилась политическая демократия.
Для России таким регулятором служит ныне действующая Конституция. Она, по мнению В. Зорькина, стержень и хребет нашего общества, олицетворение права, соединенного с властью. И именно это обстоятельство способствует стабильности правового поля в нашей стране.
О роли прецедента
Выступивший вслед за председателем КС президент Адвокатской палаты г. Москвы Генри Резник заметил, однако, что нынешняя Конституция появилась в результате прецедента, который, правда, мог обернуться глобальной катастрофой. Речь идет о событиях 1993 г. – расстреле Белого дома и смене форм правления в государстве. Действующая на тот момент Конституция содержала такие нормы состязательности ветвей власти, которые нельзя было не применять двояко. И если бы не колоссальный авторитет Президента России, страна могла бы быть ввергнута в «югославский вариант». Главным результатом этих трагических событий стали Конституция и Конституционный Суд, появились условия для того, чтобы в стране утверждалось верховенство права.
Полемизируя с президентом АП г. Москвы, В. Зорькин подчеркнул, что лозунг «неконституционной Конституции» был выдвинут определенными идеологами для оправдания расстрела Белого дома, и высказал убеждение, что, не научившись жить по «плохой» Конституции, нельзя научиться жить по Конституции вообще.
Судья КС РФ Николай Бондарь назвал сомнительным и небезопасным противопоставление категорий верховенства права и правового государства. Он отметил, что Конституционный Суд является соавтором российской доктрины верховенства права. Именно на основе решений КС обеспечиваются понимание социальных начал этой доктрины и баланс между властью, свободой и собственностью.
Универсальные принципы
А вот какое определение верховенству права дал выступивший в начале симпозиума президент Американской ассоциации юристов Джеймс Силкинат:
«Верховенство права предполагает наличие системы, в которой соблюдаются четыре универсальных принципа:
1. Государственный аппарат, его должностные лица и официальные представители подчиняются праву.
2. Нормативные правовые акты являются ясными и определенными, официально публикуются, отвечают требованиям стабильности и справедливости и направлены на обеспечение и защиту основных прав, в том числе защиту личности и собственности.
3. Процесс принятия, исполнения и обеспечения действия нормативных правовых актов является открытым, справедливым и рациональным.
4. Правосудие осуществляется компетентными, высокоморальными и независимыми заседателями или нейтральной стороной, которые имеются в государстве в достаточном количестве, обладают адекватными ресурсами и отражают структуру общества, которому они служат.
Вместе с тем, – заметил господин Силкинат, – вряд ли следует ожидать, что верховенство права может быть концепцией, доступной для понимания всеми. Легко обнаружить, что даже сейчас многие юристы не ощущают разницы между доктринами верховенства права и правового государства, поскольку эти понятия смешиваются, теряются или переводятся неверно».
От теории к практике
Президент ФПА РФ Евгений Семеняко высказал мысль, что единственный путь к уяснению сути принципов правового государства – это юридическая практика. «Конституционное правосудие обрело в России вполне реальные черты, – сказал он, – и адвокаты все активнее овладевают его инструментами. Что касается верховенства права, то эта категория все более часто используется в практике Европейского суда по правам человека при применении международных конвенций, поэтому для адвокатов это уже не доктринальная теория, а механизм практической деятельности по применению права, судебная практика, к которой можно делать отсылку, готовя правовые позиции по делам».
Президент ФПА РФ предостерег коллег от возможности быть втянутыми в словесную эквилибристику, используя которую, некоторые «теоретики» пытаются навязать собственные стандарты правовых отношений. Так, принцип верховенства права нередко подменяется верховенством закона. Этот термин прокрался даже в официальные тексты, например в законодательство о прокуратуре.
Серьезные правоведы дают таким подходам решительный отпор. Ведь если мы говорим о верховенстве закона, то нужно понимать, что государство может принять любой закон. Мы видим сплошь и рядом, что закон легко меняется, иногда прямо противоположно. А верховенство права предполагает действие принципов, которые выше закона и могут ограничить волю государства, защитив людей от возможного произвола.
Если в Европе над властью каждой страны стоят органы Евросоюза, его стандарты и принципы, то в России последний оплот защиты Конституции – Конституционный Суд. Адвокатура, ученые-юристы так же, как и судьи КС, заинтересованы в том, чтобы Конституция выполнялась и изложенные в ней принципы проводились в реальную жизнь, в каждое дело. «Мы здесь с Вами на одной стороне, Валерий Дмитриевич!» – подчеркнул Е. Семеняко.
В ходе симпозиума прозвучал ряд интересных докладов, с которыми выступили российские и иностранные юристы. Большинство из них вошли в сборник «Доктрины правового государства и верховенства права в современном мире», выпущенный Междисциплинарным центром философии права.
ФОРПОСТ ГРАЖДАНСКОГО ОБЩЕСТВА
Особая роль адвокатской корпорации в развитии правового государства
Закон об адвокатуре закрепляет за ней статус «института гражданского общества», что позволяет защищать адвокатов от вмешательства в их деятельность государственных органов. Но нельзя забывать, что это высокое и единственное во всем российском законодательстве звание налагает на адвокатуру серьезные обязанности по развитию гражданского общества и его защите.
В какой-то мере можно сказать, что адвокатура является авангардом гражданского общества, которое в рамках доктрины правового государства должно быть его равноправным партнером. Напрасно некоторые из наших коллег считают все это теоретическими абстракциями, ведь именно в указанном принципе заложены основы независимости адвокатуры. А без независимости она не только гражданское общество, но и саму себя защитить не сможет.
В работе симпозиума принял участие президент Американской ассоциации юристов Джеймс Силкинат. Эта общественная организация, объединяющая 400 тыс. юристов, в основном адвокатов, действительно является институтом гражданского общества в Америке и за последние десятилетия установила конституционный обычай, когда Президент США без ее предварительного одобрения не представляет в Сенат кандидатуры федеральных судей. Этот конституционный обычай не записан ни в каких текстах и базируется только на высоком общественном статусе адвокатуры. Хороший пример для подражания!
Вот почему тема симпозиума «Доктрины правового государства и верховенства права в современном мире» имеет прямое отношение к практике адвокатской деятельности и правовому статусу адвоката. Верховенство права в России пытаются представить верховенством закона, хотя последний, включая Закон об адвокатуре, государство может легко и в любое время изменить, одновременно уменьшив или ограничив права адвокатов.
В этой связи президент ФПА РФ Евгений Семеняко в своем выступлении на симпозиуме сделал упор на необходимости избегать подмены верховенства права верховенством закона. При этом он опирался на резолюцию Парламентской ассамблеи Совета Европы 2007 г., где указано на необходимость соблюдения правильных лингвистических и концептуальных определений, отвергающих понятие «верховенство закона».
В ходе симпозиума адвокаты, ученые, судьи Конституционного Суда обсудили важные вопросы доктринальной разработки понятия правового государства из ст. 1 Конституции РФ.
Проведение такого мероприятия в Сенатском зале здания КС РФ стало возможным благодаря пониманию высшим российским судом роли и значения адвокатуры. В первую очередь это относится к ведущему конституционалисту, пожалуй, во всей истории России – Валерию Дмитриевичу Зорькину.
Суверенитет
Суверенитет — это верховенство и независимость государственной власти внутри страны и независимость в международных отношениях. Суверенитет не есть сама власть, это — важнейший политический и юридический принцип и качество государственной власти, обеспечивающее полновластие народа и свободу нации в выборе своего политического, экономического и социального пути развития, а также территориальное верховенство государства и его независимость в сношениях с другими государствами.
Верховенство государственной власти подразумевает:
Независимость государственной власти означает независимость от какой-либо другой власти в формировании и осуществлении как внутренней, так и внешней политики государства, самостоятельность и свободу государства в установлении и развитии на равноправной основе отношений с другими суверенными государствами и межгосударственными объединениями.
Суверенитет государства включает политические, экономические и правовые аспекты.
Суверенитет является исходной точкой построения всей международно-правовой системы, объективной реальностью современных международных отношений, в которых суверенные государства играют определяющую роль в мировой политике.
Большинство, если не все институты и принципы международного права прямо или косвенно базируются на идее суверенитета государств. Сама система Организации Объединенных Наций (ООН) основана, хотя и не непосредственно на принципе суверенитета, но на его непременном следствии – принципе суверенного равенства государств-членов, закрепленном в п. 1 ст. 2 Устава ООН. Верховенство государства на своей территории, полнота внутренней юрисдикции, иммунитет от юрисдикции других государств, свобода от внешнего вмешательства, а также правовое равенство с другими суверенными государствами является следствием их суверенного статуса.
Становление и развитие концепции государственного суверенитета
Под разными наименованиями концепция суверенитета как фундаментальный принцип национального и международного политического порядка существовала с ранней античности, а точнее со времен Аристотеля.
Тем не менее, концепция суверенитета в ее современном понимании начинает формироваться с XVII века. Учитывая теократические основы политической власти в средневековой Европе, ранним христианским сообществам не было необходимости в суверенитете на своей территории. Однако постепенно политическая власть эмансипировалась от религиозной, а развитие принципа суверенного равенства закладывало основы установления светской территориальной государственности.
Обычно считается, что современная концепция суверенитета восходит к ее официальному освящению Вестфальским договором 1648 г. (см. Вестфальский мир). Именно тогда были официально утверждены принцип территориального разграничения государственной власти и принцип невмешательства. Вестфальский суверенитет можно рассматривать как новацию в двух отношениях: светская власть над определенной территорией признавалась верховной и независимой от религиозной; в сферу суверенной юрисдикции больше не допускалось внешнее вмешательство, ни религиозное, ни светское.
Первые стройные концепции государственного суверенитета обычно связывают с именем такого мыслителя как Жан Боден (1530–1596) и его главной работой «Шесть книг о государстве», опубликованной в 1576 году. Представление Ж. Бодена о суверенитете отличается от средневековой концепции, прежде всего, тем, что оно отделяет суверенитет от личности суверена; суверенитет стал реальной функцией, которую можно присвоить любому человеку или учреждению. Во-вторых, суверенная власть Ж. Бодена по определению не может быть предметом каких-либо правил или ограничений; суверенитет составляет абсолютную и постоянную власть. Наконец, суверен является источником закона и не подчиняется своим собственным законам, хотя, в своей деятельности связан законами Бога и природы.
Томас Гоббс (1588-1679), освободив учение о государстве и суверенитете от религиозного содержания, отстаивал теорию их договорного происхождения. Он модифицировал концепцию Ж. Бодена, доведя трактовку абсолютного суверенитета до апогея. Т. Гоббс рассматривает суверенитет как высшую и абсолютную власть, которой подчинены все другие, но которая сама не подлежит никакому контролю. Установленная волей граждан, она не может быть уничтожена по их произволу. Актом договора они связали себя обязанностью подчинения, от которой не могут отступиться. При этом суверен, будучи сам подданным Бога, должен соблюдать естественные законы и обеспечивать безопасность народа.
Джон Локк (1632–1704) впервые отдает приоритет закону, которому должны подчиняться все, включая монарха. Он утверждает, что «выше всех стоит закон, из подчинения которому никто, даже монарх не может быть изъят, а верховная власть принадлежит большинству, то есть народу». Согласно Д. Локку, крайне важно установить строгие ограничения власти суверена и обеспечить разделение властей, а также конституционный контроль над ними.
Согласно учению Жан-Жака Руссо (1712–1778), общественный договор дает государству неограниченную власть над всеми его членами, участниками соглашения. Эта власть, направляемая общей волей, и есть единый, неделимый и неотчуждаемый суверенитет народа. По мнению Ж. Руссо, государство может располагать внутренним суверенитетом, не обладая внешним, так как внутри страны суверенитет зависит только от односторонней воли государства и поэтому абсолютен, а вовне он является результатом межгосударственного общения и, следовательно, всегда относителен и ограничен.
В XIX веке основной акцент в дебатах переносится с внутреннего суверенитета на внешний, касающийся независимости суверенных государств за пределами их национальных границ и равенства прав во взаимоотношениях. Вскоре внешний и внутренний суверенитет стали рассматриваться как две стороны одной медали. Для того чтобы государственная власть оставались верховной внутри страны, она должны быть независимой извне.
Конфликты между суверенными государствами вызывали необходимость разработки международно-правовых норм, регулирующих их взаимоотношения. В отсутствие глобальной верховной власти государства могли нести ответственность друг перед другом только в соответствии с свободно подтвержденными взаимными обязательствами. И единственный способ обеспечить соблюдение этих обязательств — это установить международно-правовые гарантии взаимного уважения суверенитета и невмешательства во внутренние дела государств.
Начиная с XIX века и, в частности, с Венского конгресса (1814–1815) международное право признается в качестве права, обеспечивающего международное сосуществование суверенных государств; оно охватывает все области, относящиеся к организации внешнего суверенитета, от урегулирования границ до разрешения споров между государствами. Оно также защищает внутренний суверенитет, запрещая вмешательство в дела других суверенных государств и гарантируя иммунитет от органов власти других государств. Необходимость в таком законе сосуществования дало толчок к проведения кодификацию международного права во второй половине XIX века и созданию первых международных организаций, посредством которых государства могли организовывать свои отношения более эффективно, чем на двусторонней основе.
Виды суверенитета
Теории и практике известны три разновидности понятий суверенитета: государственный, народный и национальный. Несмотря на тесную связь между ними, эти понятия имеют различные значения.
Государственный суверенитет — исторически первая «разновидность» суверенитета, возникшая благодаря сочинениям Ж. Бодена, Т. Гоббса и другим в связи с усилением монархической власти в ряде европейских государств в XV–XVI вв. Государственный суверенитет рассматривался ими как высшая, абсолютная, постоянная и свободная от законов власть над гражданами в политическом сообществе.
Народный суверенитет как понятие появился в Новое время (в трудах Д. Локка, Ж. Руссо и др.) в результате возникших противоречий между гражданским обществом и абсолютной властью государства. Народный суверенитет определяется как полновластие народа, т.е. обладание народом социально-экономическими и политическими средствами для реального участия в управлении делами общества и государства.
Понятие «национальный суверенитет» в собственном смысле возникло в XX веке, в эпоху национально-освободительных движений, деколонизации и образования новых независимых государств. Национальный суверенитет заключается в праве нации на политическое, экономическое и культурное самоопределение для сохранения своей самобытности, образа жизни, языка, культуры, а также для обеспечения своего свободного развития.
Народный и национальный суверенитет лежит в основе государственного суверенитета, поскольку именно государственный суверенитет выражает и гарантирует как волю народа в целом, так и каждой нации и народности в отдельности.
Политический и юридический суверенитет
Государственный суверенитет представляет собой комплексное политико-правовое явление, в котором политическая и правовая сторона находятся в неразрывной связи.
Политический (фактический) суверенитет означает реальную возможность господствующей в определенном государстве политической силы самостоятельно выражать как в правовых, так и внеправовых формах свою волю и реализовывать ее без внешних ограничений.
Источником политического суверенитета необходимо признать волевой акт, послуживший причиной установления политической власти и образования государства на данной территории.
Носителем политического суверенитета выступает относительно обособленная часть народа, объединенная экономическими, идеологическими, религиозными, национальными и другими факторами, преследующая общие цели и задачи, при этом, ввиду господствующего положения, имеющая возможность участвовать в осуществлении верховной власти в обществе.
Юридический (правовой) суверенитет — это внешнее формальное закрепление верховенства, независимости и самостоятельности государства, выраженное в системе государственных органов власти и системе законодательства.
Источниками юридического суверенитета являются юридические документы, в которых провозглашается и обосновывается суверенитет данного государства: конституция, декларация независимости, акты государств о признании суверенитета со стороны другого государства и т. п.
Носителем юридического суверенитета является вся система органов государственной власти государства, между которыми разделена компетенция. Именно данные органы осуществляют власть, издают властные распоряжения в виде нормативных актов, а также представляют государство в международных отношениях.
Политический и юридический суверенитет являются двумя сторонами единого явления суверенитета. Эти стороны возможно рассматривать отдельно, однако именно их соединение характеризует качественное содержание суверенитета.
Внутренний и внешний суверенитет
Суверенитет, в его современном понимании, обладает двумя различными измерениями – внутренним и внешним.
Внутренний суверенитет означает, что государство способно контролировать все формы внутренней жизни страны, распоряжаться своей территорией и ресурсами, а также принимать общеобязательные на всей территории страны законы и обеспечивать их исполнение.
Внешний суверенитет означает, что государство способно самостоятельно осуществлять свою внешнюю политику, по своей воле устанавливать или разрывать дипломатические отношения с другими государствами, вступать в международные организации и выходить из них, заключать международные договоры, решать вопросы войны и мира и осуществлять защиту своей территории.
Несмотря на то, что внутренний и внешний суверенитет – это лишь проявление одного и того же принципа государственного суверенитета – его атрибуты, различие между ними имеет важное значение на практике.
Прежде всего суверенитет в обоих случаях осуществляют разные институты: исполнительная власть выступает в качестве суверена во внешних делах, в то время как во внутренних делах суверенитет, как правило, воплощается законодательной властью.
Во-вторых, их функции различаются: в то время как внутренний суверенитет относится ко всем политическим и правовым вопросам, внешний суверенитет обычно касается только вопросов взаимоотношения или сотрудничества между суверенными субъектами.
Наконец, внешний суверенитет нельзя рассматривать в терминах верховенства, полновластия, исключительности, поскольку суверен может сосуществовать только наравне с другими суверенами. Внешний суверенитет выражает равноправие и независимость государств на международной арене.
Абсолютный и ограниченный суверенитет
Основатель теории суверенитета – Ж. Боден указывал, что «суверенитет есть абсолютная и постоянная власть государства». Таким образом утверждается, что государственный суверенитет един, неделим и безусловен.
В настоящее время все чаще высказываются мнения об ограниченности государственного суверенитета. Многие авторы предрекают «закат» государственного суверенитета, вынужденного «делиться» своими полномочиями с международными структурами, неправительственными организациями, бизнес-сообществом и т.п. Утверждается, что любой международный договор в той или иной степени ограничивает суверенитет участвующих в нем государств.
Признавая в некоторой степени правоту сторонников ограниченного суверенитета все же следует не согласиться с ними.
Суверенитет является непременным и имманентным свойством любого государства. Та или иная политическая организация общества не будет являться государством, если не обладает суверенитетом. То есть, суверенитет либо есть, либо его нет. Если его качества претерпели коренные изменения, то это уже не суверенитет.
Предположение того, что государственный суверенитет является ограниченным, ставит неразрешимые вопросы. Например, непонятно до какой степени суверенитет должен быть ограничен, чтобы перестать быть таковым? Для того, чтобы ответить на данный вопрос, суверенитет нужно разделить на составляющие элементы, обозначить предел его ограничения. Однако этого сделать невозможно. Суверенитет – это не структурное образование, это абстрактное целостное качество государства, которое не поддается дроблению.
Заключая международные соглашения, государство не ограничивает свой суверенитет или свободу, а наоборот, реализует их поскольку действует в собственных интересах. Государство может в любой момент отказаться от данных обязательств, несмотря на то, что взаимозависимость государств в современном мире делает подобную линию поведения практически невозможной.
Суверенитет и международное право
Суверенитет и международное право — исторически взаимосвязанные категории. Международное право обусловлено существованием суверенитета государств и вместе с тем служит гарантом его обеспечения.
Международно-правовые источники суверенитета
Среди источников международного права, закрепляющих принцип внутреннего и внешнего суверенитета как таковой, следует упомянуть общие принципы права и международное обычное право. Более того, в международном правопорядке принцип суверенитета является одним из его основополагающих принципов, нормой ius cogens. Однако в самом международном праве отсутствует формально-юридическое закрепление понятия государственного суверенитета.
В конвенционном международном праве можно найти многочисленные варианты принципов «связанных» с суверенитетом, но не его самого. В частности, это п. 1 ст. 2 Устава ООН о принципе суверенного равенства, а также Декларация о дружественных отношениях 1970 г., раскрывающая содержание принципов международного права, вытекающих из принципа суверенного равенства государств.
Суверенитет как источник международного права
Если внутригосударственное право в силу верховенства государства устанавливается государством и выражает его волю, то международное право является продуктом соглашения государств по поводу существа его норм и признания их юридически обязательными. Это соглашение достигается путем согласования воль государств. Поэтому в нормах международного права, регулирующих международные отношения, выражена согласованная, а тем самым и общая воля устанавливающих эти нормы государств, детерминированная их взаимным интересом и потребностями. Ведь именно посредством договора устанавливаются, изменяются или отменяются общепризнанные принципы и нормы международного права, включая нормы jus cogens.
Таким образом, международное право создается суверенными субъектами международного права – государствами. Поэтому можно сказать, что суверенитет является источником международного права. А основные принципы международного права – это нормы, регулирующие поведение государств и иных субъектов международного права во всех сферах международных отношений. Они устанавливают основные права и обязанности государств в международном общении.
Соотношение суверенитета и международного права
Спектр мнений здесь достаточно разнообразен: одни ученые считают, что суверенитет и международное право несовместимые, взаимоисключающие категории; другие полагают, что международное право исключает внешнюю сторону суверенитета и оставляет за государством лишь внутреннее верховенство; третьи отрицают международное право как право в общепринятом смысле и тем самым защищают суверенитет; четвертые вполне удачно совмещают суверенитет с международным правом.
Преобладающее мнение сводится к тому, что государственный суверенитет и международное право взаимно обусловлены: государственный суверенитет – предпосылка международного права, а международное право – одно из средств утверждения государственного суверенитета в международных отношениях.
Безусловно, международное право не наделяет государства суверенитетом. Являясь членом международного сообщества, государство признает себя связанным нормами международного права, причем подчинение нормам международного права есть подчинение добровольное, которое не предполагает подчинение воле другого государства или какой-либо высшей власти.
Суверенитет и суверенные права
Верховенство и независимость государства проявляются в осуществлении его функций и предполагают наличие соответствующих суверенных прав, юридически обеспечивающих их осуществление. Однако наличие этих прав, являясь необходимым условием суверенитета, само по себе еще не достаточно для его образования.
Государственный суверенитет не является совокупностью суверенных прав, а предполагает формально-юридическую возможность обладания этими правами. Суверенитет как качество государства имеет отношение к вопросу существования государства – наличия его правосубъектности, а государственные права – к вопросу объема его правоспособности, возникшей именно в связи с наличием суверенитета.
К основным суверенным правам, раскрывающим содержание внутреннего суверенитета государства, принято относить:
Внешний суверенитет принято раскрывать через:
Конкретный перечень суверенных прав не является постоянным, а определяется функциями государства на исторической стадии развития. Также очевидно, что содержание этих прав может трансформироваться в зависимости от характера международных отношений, функций государства, изменения форм деятельности государства.
Суверенные обязанности государств
Суверенные государства имеют не только суверенные права, но и суверенные обязанности. Основные обязанности суверенных государств, касающиеся их взаимоотношений друг с другом, а также обращения с отдельными физическими лицами в рамках государственных границ, перечислены, среди прочего, в ст. 2 Устава ООН и Декларации о дружественных отношениях 1970 г.
Как субъект международного права государство обязано: