есть еще у дедушки чем кого развлечь губерман
LiveInternetLiveInternet
—Цитатник
Рамочка «Пусть в твой дом стучится только счастье!» Здесь будет ваш текст. Здесь буде.
—Музыка
—Поиск по дневнику
—Подписка по e-mail
—Интересы
—Друзья
—Постоянные читатели
—Статистика
Игорь Губерман о старости: «Старость не радость, маразм не оргазм»
К очкам прилипла переносица,
Во рту протезы как родные,
А после пьянки печень просится,
Уйти в поля на выходные.
Несколько лет назад была замечательная история в Лос-Анджелесе. Я выступал в зале человек на пятьсот, таком круглом, покатом, с хорошей акустикой. И я сказал: «Старость не радость, маразм не оргазм», и вот это очень редко, но бывает в небольших аудиториях, когда смех не только вспыхнул одновременно, но и погас одновременно, и в резко наступившей тишине какая-то женщина грубо и резко сказала своему мужу: «Вот это запомни!»
Уже много лет, освежая программу новыми стишками, я читаю стихи о старости и наших старческих слабостях. И как-то в Питере на сцену падает запоздалая записка, в которой оказались дивные стихи:
«О Гарик, я в своих объятьях
тебя истерла бы в муку.
Как жаль — публично ты признался,
что у тебя уже ку-ку».
Приходит возраст замечательный
И постепенно усыпляющий,
Мужчина я еще старательный,
Но очень мало впечатляющий.
Но у меня есть и бодрые стишки, вы не думайте!
Зря вы мнетесь, девушки,
Грех меня беречь,
Есть еще у дедушки
Чем кого развлечь.
Я дряхлостью нисколько не смущен,
И часто в алкогольном кураже
Я бегаю за девками еще,
Но только очень медленно уже.
LiveInternetLiveInternet
—Метки
—Рубрики
—Музыка
—
[Этот ролик находится на заблокированном домене]
Добавить плеер себе
© Накукрыскин
—Поиск по дневнику
—Подписка по e-mail
ГАРИКИ О СТАРОСТИ
Смешно грустить о старости, друзья,
в душе не затухает Божья искра;
склероз, конечно, вылечить нельзя,
но мы о нём забудем очень быстро.
Я хотя немало в жизни видел,
в душу много раз ронялась искра,
всё-таки на Бога я в обиде:
время прокрутил Он очень быстро.
От возраста поскольку нет лечения,
то стоит посмотреть на преимущества:
остыли все порочные влечения,
включая умножение имущества.
К очкам привыкла переносица,
во рту протезы, как родные,
а после пьянки печень просится
уйти в поля на выходные.
Вот женщина шлёт зеркалу вопрос
вот зеркало печальный шлёт ответ,
но женщина упрямо пудрит нос
и красит увядание в расцвет.
Начал я от жизни уставать,
верить гороскопам и пророчествам,
понял я впервые, что кровать
может быть прекрасна одиночеством.
Не из-за склонности ко злу,
а от игры живого чувства
любого возраста козлу
любезна сочная капуста.
Белый цвет летит с ромашки,
вянут ум и обоняние,
лишь у маленькой рюмашки
не тускнеет обаяние.
Я старый, больной и неловкий,
но знают гурманки слияния,
что в нашей усталой сноровке
ещё до хера обаяния.
Увы, красавица, как жалко,
что не по мне твой сладкий пряник,
ты персик, пальма и фиалка,
а я давно уж не ботаник.
Зря вы мнетесь, девушки,
Грех меня беречь,
Есть еще у дедушки
Чем кого развлечь.
Прочтите надо мной мой некролог
в тот день, когда из жизни уплыву;
возвышенный его услыша слог,
я, может быть, от смеха оживу.
Губерман о старости
Не из-за склонности ко злу,
а от игры живого чувства
любого возраста козлу
любезна сочная капуста.
Белый цвет летит с ромашки,
вянут ум и обоняние,
лишь у маленькой рюмашки
не тускнеет обаяние.
Я старый, больной и неловкий,
но знают гурманки слияния,
что в нашей усталой сноровке
ещё до хера обаяния.
Увы, красавица, как жалко,
что не по мне твой сладкий пряник,
ты персик, пальма и фиалка,
а я давно уж не ботаник.
Я смотрю на нашу старость с одобрением,
мы заняты любовью и питьём;
судьба нас так полила удобрением,
что мы еще и пахнем и цветём.
Стало сердце покалывать скверно,
стал ходить, будто ноги по пуду;
больше пить я не буду,
наверно, хоть и меньше, конечно, не буду.
К ночи слышней зловещее
цоканье лет упорное,
самая мысль о женщине
действует как снотворное.
На душе моей не тускло и не пусто,
и, даму если вижу в неглиже,
я чувствую в себе живое чувство,
но это чувство юмора уже.
К любви я охладел не из-за лени,
и к даме попадая ночью в дом,
упасть ещё готов я на колени,
но встать уже с колен могу с трудом.
Время льётся даже в тесные
этажи души подвальные,
сны мне стали сниться пресные
и уныло односпальные.
Кипя, спеша и споря,
состарились друзья,
и пьём теперь мы с горя,
что пить уже нельзя.
Болтая и трепясь, мы не фальшивы,
мы просто оскудению перечим;
чем более мы лысы и плешивы,
тем более кудрявы наши речи.
Подруг моих поблекшие черты
бестактным не задену я вниманием,
я только на увядшие цветы
смотрю теперь с печальным пониманием.
То ли поумнел седой еврей:
мира не исправишь все равно,
то ли стал от возраста добрей,
то ли жалко гнева на говно.
Весь день суетой загубя,
плетусь я к усталому ужину
и вечером в куче себя
уже не ищу я жемчужину.
Знаю старцев, на жизненном склоне
коротающих тихие дни
в том невидимом облаке вони,
что когда-то издали они.
Шепнуло мне прелестное создание,
что я еще и строен и удал,
но с нею на любовное свидание
на ровно четверть века опоздал.
Другим теперь со сцены соловьи
поют в их артистической красе,
а я лишь выступления свои
хожу теперь смотреть, и то не все.
Утечёт сквозь нас река времён,
кипя вокруг, как суп;
был молод я и неумён,
теперь я стар и глуп.
С годами нрав мой изменился,
я разлюбил пустой трезвон,
я всем учтиво поклонился
и отовсюду вышел вон.
На склоне лет на белом свете
весьма уютно куковать,
на вас поплевывают дети,
а всем и вовсе наплевать.
Подвергнув посмертной оценке
судьбу свою, душу и труд,
я стану портретом на стенке,
и мухи мой облик засрут.
В наслаждениях друг другом
нам один остался грех:
мы садимся тесным кругом
и заводим свальный брех.
То плоть загуляла,
а духу не весело,
то дух вопаряет,
а плоть позабыта,
и нету гармонии,
нет равновесия –
то чешутся крылья,
то ноют копыта.
Был я молод, ходили с гитарой,
каждой девке в ту пору был рад,
а теперь я такой уже старый,
что я снова люблю всех подряд.
Зря вы мнётесь, девушки,
Грех меня беречь,
Есть ещё у дедушки
Чем кого развлечь.
Прочтите надо мной мой некролог
в тот день, когда из жизни уплыву;
возвышенный его услыша слог,
я, может быть, от смеха оживу.
Мне с девками уже не интересно,
От секса плоть моя освободилась,
Ища себе незанятое место
В паху теперь духовность поселилась.
Время остужает плоть и пыл
И скрипит в суставах воровато.
Я уже о бабах позабыл
Больше, чем я знал о них когда-то.
Есть еще у дедушки чем кого развлечь губерман
Немного грустные Гарики Игоря Губермана о старости.
Ближе к ночи пью горький нектар
под неспешные мысли о том,
как изрядно сегодня я стар,
но моложе, чем буду потом.
Я хотя немало в жизни видел,
в душу много раз ронялась искра,
всё-таки на Бога я в обиде:
время прокрутил Он очень быстро.
К очкам привыкла переносица,
во рту протезы, как родные,
а после пьянки печень просится
уйти в поля на выходные.
Белый цвет летит с ромашки,
вянут ум и обоняние,
лишь у маленькой рюмашки
не тускнеет обаяние.
Прочтите надо мной мой некролог
в тот день, когда из жизни уплыву;
возвышенный его услыша слог,
я, может быть, от смеха оживу.
Болтая и трепясь, мы не фальшивы,
мы просто оскудению перечим;
чем более мы лысы и плешивы,
тем более кудрявы наши речи.
На душе моей не тускло и не пусто,
и, даму если вижу в неглиже,
я чувствую в себе живое чувство,
но это чувство юмора уже.
Подруг моих поблекшие черты
бестактным не задену я вниманием,
я только на увядшие цветы
смотрю теперь с печальным пониманием.
К ночи слышней зловещее
цоканье лет упорное,
самая мысль о женщине
действует как снотворное.
Когда устал и жить не хочешь,
полезно вспомнить в гневе белом,
что есть такие дни и ночи,
что жизнь оправдывают в целом.
Утечёт сквозь нас река времён,
кипя вокруг, как суп;
был молод я и неумён,
теперь я стар и глуп.
Я смотрю на нашу старость с одобрением,
мы заняты любовью и питьём;
судьба нас так полила удобрением,
что мы еще и пахнем и цветём.
Искры наших шуток очень разны,
но всегда унынию помеха,
мы шутить особенно горазды,
когда нам по жизни не до смеха.
Про дедушек
Вспомнилось,
Зря вы мнетесь, девушки, Грех меня беречь, Есть еще у дедушки Чем кого развлечь
(С) Губерман
В воскресенье пересекаюсь частенько на турниках с этим мальчиком
Тренька длится у него в среднем часа три. В прошлом году стал топ 20 ниньзя штутгарта.
Мальчику 58 лет
Что-то мне подсказывает, что этот мальчик на заводах и в колхозах не работал. Ты уточни там,для интереса.
«В прошлом году стал топ 20 ниньзя штутгарта» Расшифровку для тех кто не наркоман можно?
Вот интересно, с каких пор взрослого мужчину назвать мальчиком- стало похвалить.
В юности выпил цистерну спирта с моим однокурсником Алексеем Гордовским. Теперь он в свои 52 превратился в Шварцнеггера и учит всех на Ютубе, как после 50 сделать себе идеальную фигуру. Главное, чтобы тренировки приносили тебе радость, а твой мозг не задавал себе вопрос: «Нахрена?». У меня вот не получается)
Тэг «старость», имхо, лишний в данном посте.
До Штутгарта ещё не дошла мировая мода на новый фасон спортивных костюмов
Ответ на пост «Правда о возрасте и компьютерных играх»
На вопросы «Ты что, в игры играешь?» в твоем возрасте нужно не оправдываться, а говорить «я могу позволить себе играть в игры» и ты уже не задрот, а солидный человек. А если добавишь, что можешь позволить себе купить RTX 3090 Ti, то тебя вообще посчитают местным олигархом. Ведь ее даже в продаже пока что нет.
Еще можно назваться Геймифицированный взрослый. Это как молодой ученый, но только геймифицированный взрослый.
Правда о возрасте и компьютерных играх
Старость в радость
Откуда вы появились?
Для начала, я сама уже из этой возрастной категории. Мне 65. Но я буду говорить и о тех, кто постарше лет на 10. Так как я и их жизнь видела очень хорошо.
А теперь вы вылезли в огромных количествах, в платочках, с поджатыми губками и жалобными глазками, что бы вас жалели?
Знаю, меня сейчас «закидают отходами жизнедеятельности организма», но это ТОЛЬКО МОЁ МНЕНИЕ. Я говорила лишь о тех старушках которые сделали свою » бедность» » Старость» » несчастность» профессиональными, для манипуляции родными, соседями или прохожими. Вызывая жалость получают или деньги или сочувствие или осуждение их близких, иногда просто, что бы товар продать. Стареть надо с достоинством.