есть в наших днях такая точность что мальчики иных веков
Лирическое отступление
(из романа в стихах)
Есть в наших днях такая точность,
Что мальчики иных веков,
Наверно, будут плакать ночью
О времени большевиков.
И будут жаловаться милым,
Что не родились в те года,
Когда звенела и дымилась,
На берег рухнувши, вода.
Они нас выдумают снова –
Сажень косая, твердый шаг –
И верную найдут основу,
Но не сумеют так дышать,
Как мы дышали, как дружили,
Как жили мы, как впопыхах
Плохие песни мы сложили
О поразительных делах.
Мы были всякими, любыми,
Не очень умными подчас.
Мы наших девушек любили,
Ревнуя, мучаясь, горячась.
Мы были всякими. Но, мучась,
Мы понимали: в наши дни
Нам выпала такая участь,
Что пусть завидуют они.
Они нас выдумают мудрых,
Мы будем строги и прямы,
Они прикрасят и припудрят,
И все–таки пробьемся мы!
Но людям Родины единой,
Едва ли им дано понять,
Какая иногда рутина
Вела нас жить и умирать.
И пусть я покажусь им узким
И их всесветность оскорблю,
Я – патриот. Я воздух русский,
Я землю русскую люблю,
Я верю, что нигде на свете
Второй такой не отыскать,
Чтоб так пахнуло на рассвете,
Чтоб дымный ветер на песках.
И где еще найдешь такие
Березы, как в моем краю!
Я б сдох как пес от ностальгии
В любом кокосовом раю.
Но мы еще дойдем до Ганга,
Но мы еще умрем в боях,
Чтоб от Японии до Англии
Сияла Родина моя.
Павел Коган — Лирическое отступление: Стих
Из романа в стихах
Есть в наших днях такая точность,
Что мальчики иных веков,
Наверно, будут плакать ночью
О времени большевиков.
И будут жаловаться милым,
Что не родились в те года,
Когда звенела и дымилась,
На берег рухнувши, вода.
Они нас выдумают снова —
Сажень косая, твердый шаг —
И верную найдут основу,
Но не сумеют так дышать,
Как мы дышали, как дружили,
Как жили мы, как впопыхах
Плохие песни мы сложили
О поразительных делах.
Мы были всякими, любыми,
Не очень умными подчас.
Мы наших девушек любили,
Ревнуя, мучаясь, горячась.
Мы были всякими. Но, мучась,
Мы понимали: в наши дни
Нам выпала такая участь,
Что пусть завидуют они.
Они нас выдумают мудрых,
Мы будем строги и прямы,
Они прикрасят и припудрят,
И все-таки пробьемся мы!
Но людям Родины единой,
Едва ли им дано понять,
Какая иногда рутина
Вела нас жить и умирать.
И пусть я покажусь им узким
И их всесветность оскорблю,
Я — патриот. Я воздух русский,
Я землю русскую люблю,
Я верю, что нигде на свете
Второй такой не отыскать,
Чтоб так пахнуло на рассвете,
Чтоб дымный ветер на песках…
И где еще найдешь такие
Березы, как в моем краю!
Я б сдох как пес от ностальгии
В любом кокосовом раю.
Но мы еще дойдем до Ганга,
Но мы еще умрем в боях,
Чтоб от Японии до Англии
Сияла Родина моя.
Павел Коган: «Честнейшие — мы были подлецами»
Если автор так любит воздух русский и землю русскую, то зачем ему, умирая в боях, добираться до Ганга?! Но чрезмерная любовь к своей Родине — всегда не признает чужих границ.
Есть в наших днях такая точность,
Что мальчики иных веков,
Наверно, будут плакать ночью
О времени большевиков.
И будут жаловаться милым,
Что не родились в те года,
Когда звенела и дымилась,
На берег рухнувши, вода.
Так писал о своем судьбоносном времени поэт, который родился в 1918 году в Киеве, охваченном гражданской войной, учился с плеядой равновеликих и перспективных будущих гениев, мечтал о торжестве коммунизма в мировом масштабе и погиб на сопке Сахарная Голова под Новороссийском в 1942 году.
Исполнилось сто лет со дня рождения поэта Павла Когана. Сам он прожил из этого столетия менее четверти. При жизни не было опубликовано ни одного его стихотворения.
Дальше в этом знаменитом тексте он предположил, что мальчики иных веков выдумают их снова «Сажень косая, твердый шаг — и верную найдут основу, но не сумеют так дышать…».
Поколение ифлийцев
Их не надо придумывать снова. Их надо услышать. Услышать их голоса, которые говорили о себе, об эпохе, о изначальных целях страны, в которой мы родились.
Я читаю их стихи. Мне кажется, что я слышу их дыхание. Я так дышать, конечно, не сумею. И не хочу. И мне никогда не хотелось плакать из-за того, что я не оказался в «точности» их дней. Это была точность залпового огня.
В литературе Павел Коган погребен в общей папке под гранитной плитой: «Поэты, не вернувшиеся с войны». Ещё о нем говорят, когда вспоминают «поколение ифлийцев». ИФЛИ — это Институт философии, литературы и истории. Поколение было великое, выкошенное войной.
Ифлийцами были: Давид Самойлов, Борис Слуцкий, Михаил Кульчицкий, Сергей Норовчатов.
«Но мы еще дойдем до Ганга»
Ифлийцы верили в коммунизм. Они считали, что в результате будущей войны, большая часть человечества окажется под властью СССР.
Лучше всего это сформулировал Коган в знаменитом стихотворении:
Но мы еще дойдем до Ганга,
Но мы еще умрем в боях,
Чтоб от Японии до Англии
Сияла Родина моя.
Это была цель. Глобальная цель. Мировой проект. И они знали, что за эту цель придется заплатить высочайшую цену. И готовы были платить.
Они ждали войны, с которой многие из них не вернулись. Они готовились к ней.
Разрыв-травой, травою-повиликой
Мы прорастем по горькой,
по великой,
По нашей кровью политой земле…
Стихи Павла Когана — поэтический документ, который помогает понять многое в содержательном наполнении советского человека. Оправдать его и… показать откуда те феномены, которые нас порой ужасают в самих себе.
«Я землю русскую люблю»
В представлении Павла Когана, сформулированном в выше процитированном стихотворении, завидующие ему «мальчики иных веков» — будут гражданами единого глобального государства, которые не будут понимать его узкого русского патриотизма.
И пусть я покажусь им узким
И их всесветность оскорблю,
Я — патриот. Я воздух русский,
Я землю русскую люблю,
Я верю, что нигде на свете
Второй такой не отыскать,
Чтоб так пахнуло на рассвете,
Чтоб дымный ветер на песках…
И где еще найдешь такие
Березы, как в моем краю!
Я б сдох как пес от ностальгии
В любом кокосовом раю.
Когда еврей так громко и так страстно признается в любви к России — это вызывает улыбку. Даже если мы знаем, что он сам абсолютно искренен. Даже если он сам верит в то, что говорит. И убежден в правоте своих слов.
«Я верю, что нигде на свете второй такой не отыскать»
Он честно говорит, что верит. Это ведь вопрос веры. С вероисповеданием не спорят. Его однокурсники узнали другие страны, только войдя в них в пехотном строю, въехав на танках и т. д.
Так в советской песне было честно: «Я другой такой страны не знаю, где так вольно дышит человек».
«Песня о Родине» («Широка страна моя родная…») — появилась в фильме «Цирк» в 1936. Самое время вольно дышать…
Но исполнявшие песни не говорили, что стран, где дышится более вольно нет. Они честно заявляли, что таких стран не знают.
Не имея возможность сравнивать — они верили.
Так и Павел Коган заявлял, что верит, что другой второй такой страны не отыскать.
«Я б сдох как пес от ностальгии в любом кокосовом раю»
Тоже вопрос веры. Ни в каком кокосовом раю Коган не бывал.
Одно непонятно только… Если автор так любит воздух русский и землю русскую, то зачем ему, умирая в боях, добираться до Ганга?! Чтоб потом ностальгировать?!
Но чрезмерная любовь к своей Родине — всегда не признает чужих границ…
«Но веку он не изменял»
В 1937 году девятнадцатилетний Павел Коган напишет:
Так пусть же в горечь и в награду
Потомки скажут про меня:
«Он жил, он думал, часто падал.
Но веку он не изменял».
Сегодня мы можем пожать плечами. Вряд ли не изменять веку в 1937 году покажется нам таким большим достоинством.
Авантюристы, мы искали подвиг,
Мечтатели, мы бредили боями,
А век велел — на выгребные ямы!
А век командовал: «В шеренгу по два!».
Романтическая идеология
Павел Коган был романтиком. Его «Бригантина» стала одной из любимейших песен для нескольких поколений студентов.
Но в политике романтизм — часто требует радикальности и отсутствия полутонов. Сергей Наровчатов в воспоминаниях о друге записал: «В Павле Когане уживалась рядом с глубокой нежностью жестокая непримиримость. Он не любил людей, как он сам говорил, «промежуточных». В одном разговоре он мне сказал: «Не понимаю, как можно воздерживаться от голосования. Я бы вообще запретил эту формулу. Ты или „за“, или „против“». В этом был весь Павел…».
Жестокость суровейших тоталитарных репрессий — не казалась преступлением против человечности. Ведь она была обусловлена логикой истории, которая требовала от мальчиков того века невысоко ценить собственные одаренные головы: «Нам лечь, где лечь,
И там не встать, где лечь». А уж чужую жизнь тем паче…
Мы кончены. Мы понимаем сами,
Потомки викингов, преемники пиратов:
Честнейшие — мы были подлецами,
Смелейшие — мы были ренегаты.
Я понимаю всё. И я не спорю.
Высокий век идет железным трактом.
Я говорю: «Да здравствует история!» —
И головою падаю под трактор.
Стихи Когана — романтическое свидетельство, что век заставлял быть даже честнейших и добрейших быть подлецами, убийцами, доносчиками. И люди соглашались с этим. Принимая это как осознанную необходимость. Как железобетонную логику исторического процесса.
«В тридцать седьмом мы к стенке ставили мужей…»
Вслед за Эдуардом Багрицким, поэты-комсомольцы тридцатых годов готовы были взять на себя и одобрить преступления, перегибы и жестокости своего века. Павел Коган одобряет в своих стихах даже репрессии 1937 года. Для него это уничтожение сытых и обуржуазившихся бывших революционеров, которые стали хозяевами жизни. И их жен, которые (о преступление века!) пользовались советской парфюмерией.
На Украине голодали,
Дымился Дон от мятежей,
И мы с цитатами из Даля
Следили дамочек в ТЭЖЭ.
ТЭЖЭ — это не «Тайна женщины» и не «Тело женщины», как неправильно расшифровывали этот знак парфюмерии и косметики. Советское прямолинейное и бесхитростное название ТЭЖЭ — означало: Трест эфирно-жировых эссенций.
Если верить Когану, то за голод на Украине ответственность несли дамочки, которые интересовались кремом от веснушек и пудрой «Красный мак».
Эти дамы таким безответственным поведением, если судить по стихам Когана, не только заслужили собственное уничтожение, но и ликвидацию своих супругов, которые занимая начальственные посты, позволили им так зарваться: «В тридцать седьмом мы к стенке ставили мужей…».
«И буржуазный гуманист…»
У Павла Когана есть недописанный роман в стихах. Вот отрывок из него:
И тетя Надя, их педолог,
Сказала: «Надо полагать,
Что выход есть, и он недолог,
И надо горю помогать.
Мы наших кукол, между прочим,
Посадим там, посадим тут.
Они — буржуи, мы — рабочие,
А революции грядут.
Возьмите все, ребята, палки,
Буржуи платят нам гроши;
Организованно, без свалки
Буржуазию сокрушим».
Сначала кукол били чинно,
И тех не били, кто упал,
Но пафос бойни беспричинной
Уже под сердце подступал.
И били в бога и в апостола
И в Христофор-Колумба мать,
И невзначай лупили по столу,
Чтоб просто что-нибудь сломать.
Володя тоже бил. Он кукле
С размаху выбил правый глаз,
И вдруг ему под сердце стукнула
Кривая ржавая игла.
И показалось, что у куклы
Из глаз, как студень, мозг ползет,
И кровью набухают букли,
И мертвечиною несет,
И рушит черепа и блюдца,
И лупит в темя топором
Не маленькая революция,
А приуменьшенный погром.
И стало стыдно так, что с глаз бы,
Совсем не слышать и не быть,
Как будто ты такой, и грязный,
И надо долго мылом мыть.
Он бросил палку, и заплакал,
И отошел в сторонку, сел
И не мешал совсем. Однако
Сказала тетя Надя всем,
Что он неважный октябренок
И просто лживый эгоист,
Что он испорченный ребенок
И буржуазный гуманист.
Бороться с буржуазным гуманизмом. Бороться с гуманизмом абстрактным. Бороться с любым гуманизмом, кроме того, что диктуется сиюминутными «нашими» политическими и партийными нуждами. А гуманизм — ими чаще всего не диктуется. Выбирать жестокость ради жестокости. Бить своих, чтоб чужие боялись. Бить хотя бы куколок… «Чтоб просто что-нибудь сломать».
И видеть во всяком, кто против бессмысленного и бесцельного избиения — предателей Родины, государственных изменников, пятую колонну. Эти бесхитростные стихи — очень точная характеристика определенного воспитания, того восприятии мира, которое проявляется у бывших советских людей в каких бы странах они не жили.
Я прошу прощения у всех любителей поэзии Павла Когана, если их обидела моя статья. Я не осуждаю этого поэта. И не издеваюсь.
На столетний юбилей Когана я почтил его память, перечитав его стихи. И вычитал из них то, что актуально для сегодняшнего дня и для истолкования трагической истории. Именно так и следует относиться к поэтическому наследию.
Год назад с именем Когана был связан окололитературный скандал. Дмитрий Быков, агитируя за право мэра Москвы Собянина распоряжаться жильем жителей и сносить его против их воли, вступив в спор с замечательно поэтессой Мариной Кудимовой, говорит в своей передаче «Один» на «Эхе Москвы» следующее: «Марина Кудимова издевательски цитирует Павла Когана, что ехать куда-то в будущее с песней про бригантину. Простите, автор песни про бригантину пал на войне, и он не заслужил кощунственного цитирования от вас, ничего ещё пока не сделавших подобного. Но самое главное, что Павел Коган — да, действительно модернист, да, сторонник нового. Да, он писал: «Чтоб от Японии до Англии сияла Родина моя». И за это многие русопяты его, еврея, ненавидели — за экспансию и космополитизм».
Это поразило наповал. Вы, типа, сначала погибнете на войне, а потом Быков разрешит вам цитировать. Ну и словосочетание «издевательски цитирует» …
Лирическое отступление
Из романа в стихах
Есть в наших днях такая точность,
Что мальчики иных веков,
Наверно, будут плакать ночью
О времени большевиков.
И будут жаловаться милым,
Что не родились в те года,
Когда звенела и дымилась,
На берег рухнувши, вода.
Они нас выдумают снова —
Сажень косая, твердый шаг —
И верную найдут основу,
Но не сумеют так дышать,
Как мы дышали, как дружили,
Как жили мы, как впопыхах
Плохие песни мы сложили
О поразительных делах.
Мы были всякими, любыми,
Не очень умными подчас.
Мы наших девушек любили,
Ревнуя, мучаясь, горячась.
Мы были всякими. Но, мучась,
Мы понимали: в наши дни
Нам выпала такая участь,
Что пусть завидуют они.
Они нас выдумают мудрых,
Мы будем строги и прямы,
Они прикрасят и припудрят,
И все-таки пробьемся мы!
Но людям Родины единой,
Едва ли им дано понять,
Какая иногда рутина
Вела нас жить и умирать.
И пусть я покажусь им узким
И их всесветность оскорблю,
Я — патриот. Я воздух русский,
Я землю русскую люблю,
Я верю, что нигде на свете
Второй такой не отыскать,
Чтоб так пахнуло на рассвете,
Чтоб дымный ветер на песках…
И где еще найдешь такие
Березы, как в моем краю!
Я б сдох как пес от ностальгии
В любом кокосовом раю.
Но мы еще дойдем до Ганга,
Но мы еще умрем в боях,
Чтоб от Японии до Англии
Сияла Родина моя.
Есть в наших днях такая точность (Павел Коган)
Лирическое отступление
(из романа в стихах)
Есть в наших днях такая точность,
Что мальчики иных веков,
Наверно, будут плакать ночью
О времени большевиков.
И будут жаловаться милым,
Что не роди́лись в те года,
Когда звенела и дымилась,
На берег рухнувши, вода.
Они нас выдумают снова —
Саже́нь косая, твёрдый шаг —
И верную найдут основу,
Но не сумеют так дышать,
Как мы дышали, как дружили,
Как жили мы, как впопыхах
Плохие песни мы сложили
О поразительных делах.
Мы были всякими, любыми,
Не очень умными подчас.
Мы наших девушек любили,
Ревнуя, мучась, горячась.
Мы были всякими. Но, мучась,
Мы понимали: в наши дни
Нам выпала такая участь,
Что пусть завидуют они.
Они нас выдумают мудрых,
Мы будем стро́ги и прямы́,
Они прикрасят и припудрят,
И всё-таки пробьёмся мы!
Но людям Родины единой,
Едва ли им дано понять,
Какая иногда рутина
Вела нас жить и умирать.
И пусть я покажусь им узким
И их всесветность оскорблю,
Я — патриот. Я воздух русский,
Я землю русскую люблю,
Я верю, что нигде на свете
Второй такой не отыскать,
Чтоб так пахну́ло на рассвете,
Чтоб дымный ветер на песках…
И где ещё найдёшь такие
Берёзы, как в моём краю!
Я б сдох как пёс от ностальгии
В любом кокосовом раю.
Но мы ещё дойдём до Ганга,
Но мы ещё умрём в боях,
Чтоб от Японии до Англии
Сияла Родина моя.