Фрейд бессознательное что это
Сознание и бессознательное. Теория бессознательного Зигмунда Фрейда
Первая теория о бессознательном
Одним из первых о теории бессознательного заговорил З. Фрейд, более того, в начале XX в. он представил свою версию миру. Первые идеи бессознательного зародились в клинической психологии, они представляли собой методики лечения невротических заболеваний, а чуть позднее психоанализ вырисовался в общую психологическую теорию. И уже спустя некоторое время, усилиями последователей и учеников З. Фрейда он окончательно оформился в концепцию философии.
З. Фрейд представил миру совершенно новое мнение о бессознательном, утверждая, что оно первично по отношению к сознанию и определяет его. Все предшественники учёного полагали, что бессознательное – это низшая форма психической активности, которая преодолевается посредством сознания. З. Фрейд отрицал тезис, что сознание первично, а бессознательное является недоразвитым сознанием. Более того, он доказал это опытным путём, занимаясь лечением психических заболеваний у людей.
Бессознательное – это все психические явления и процессы, которые протекают за пределами человеческого разума, которые не осознаются и не поддаются контролю воли.
Информация сознания может забываться, тяжёлые воспоминания вытесняются, негатив, зло и отрицательные эмоции подавляются. Всё это уходит в основу бессознательного. Границы между бессознательным и сознанием размыты, т.к. есть основания полагать о существовании миграций психических явлений из сознательного в бессознательное и наоборот.
Для обозначения это границы З. Фрейд придумал понятие «подсознание».
Подсознание – это бессознательные психические явления, связанные с переходом на уровень сознания.
Бессознательное выхолит на показ под видом сновидений, гипноза, оговорок или ошибочных действий. В таких ситуациях проявляется бессознательное и становится доступным.
З. Фрейд, утверждает, что основная функция бессознательного заключается в охране сознания и уменьшении груза тягостных переживаний.
Бессознательное носит сексуальный характер.
Именно бессознательное формирует в человеке комплексы – устойчивые психические структуры, образовывающиеся вокруг серьёзных потрясений, и получающие дальнейшее развитие в виде психических заболеваний. Выявить комплекс, довести до сознания и устранить его можно опираясь на свободные ассоциации или объяснения снов.
Бессознательное по З. Фрейду
З. Фрейд обрисовал основы собственной модели субъективности, которая представляет собой совокупность сознания и бессознательного. По его мнению, субъективная реальность состоит из:
«Я» или «Ego» – сознание, которое выступает посредником между бессознательным и окружающим миров. Работает по принципу реальности.
«Сверх-Я» или «Super-Ego» – предписания общественности и культуры. Основные установки: мораль, цензура и совесть.
«Сверх-Я» – репрессивная функция, где в качестве репрессии выступает «Я».
«Я» выступает в качестве посредника между внешним миром и «Оно», задача «Я» сделать так, чтобы «Оно» было приемлемо для мира или сделать мир таким, который будет соответствовать желаниям «Оно». Внешний мир – это культура, которая, в свою очередь, состоит из требований «Сверх Я», иными словами из тех правил и догматов, которые лежат напротив желаний «Оно».
Для демонстрации взаимоотношений между «Я» и «Оно», учёный взял образ всадника на лошади, где «Я» – всадник, а «Оно» – лошадь. Если человек «Я» здоров, то он способен подчинить себе «Оно», управлять его волей в соответствии с собственными предпочтениями. Но если противоречия между склонностями «Оно» и указаниями «Сверх-Я» приобретают непреодолимый характер, то «Оно» уходит из-под контроля «Я», это, согласно З. Фрейду, и служит основанием для развития неврозов.
Учёный говорил о том, что всем люди невротики, в силу того, что они живут в культуре, которая основана на подавлении любых биологических влечений. Здесь подразумевается агрессия, деструкция, сексуальность. Разнятся невротики только в степени глубины этого состояния. Для любого человека характерен конфликт между «Оно» и «Сверх-Я», а сознательное «Я» может оказаться настолько слабым, что не сможет управлять инстинктами. Человек будет находиться под давлением «Сверх-Я» до той поры, пока он вынужден подчиняться правилам общества, в котором живёт.
Избавиться от культуры или от тела, в котором человек живёт, он не может, а потому у него остаётся единственный выход – находить разумный компромисс между «Оно» и «Сверх-Я». В качестве инструмента для данного компромисса человек использует «Я». Таким образом, содержание «Оно» постепенно переходит в содержание «Я».
Человек с более осознанной внутренней жизнью намного меньше подвержен неврозам, однако полностью освободиться от них не представляется возможным.
Наиважнейшее место в концепции бессознательного з. Фрейда занимает понятие «Эдипов комплекс».
С историей царя Эдипа мир познакомил Софокл две с половиной тысячи лет назад. А в XX в. этот мифологический персонаж стал символом развития сексуальности. История царя Эдипа в следующем. В Фивах руководили царь Лаий и царица Иокаста. Дельфийский оракул предсказал Лаию, что он может погибнуть от руки собственного сына. Царь Фив уверовал, и после рождения сына, он распорядился отнести младенца хищным зверям на съедение. Пастух, которому это поручили, сжалился над новорожденным и отдал его правителю соседнего Коринфского царства. У Коринфского правителя не было сыновей-наследников, поэтому он вырастил Эдипа как своего сына.
З. Фрейд полагает, что этот миф служит иллюстрацией фундаментального психического конфликта человека, который интерпретирует формирование сексуальности и основу взрослых отношений. В трёх- пятилетнем возрасте сексуальное желание ребёнка сконцентрировано на родителях, он представляет их в своих фантазиях и старается повторять поведение взрослых.
Эдипов комплекс – это этап развития личности, в который ребёнок усваивает запреты, пытается научиться контролировать собственные желания и отказываться от некоторых из них.
Овладение собственной матерью – в этом основная цель бессознательного маленького мальчика, так считает З. Фрейд. При этом в качестве соперника он видит своего отца и одновременно боится наказания от него. Спустя некоторое время он отказывается от желания овладеть собственной матерью. Для девочки характерен Эдипов комплекс в виде соперничества с матерью за отца. Она пытается повторять её поведение, при этом одновременно испытывает чувство ненависти в ней как к сопернице и восхищается ей как образцом для подражания.
Таким образом, Эдипов комплекс заключается в сложных и противоречивых чувствах любви и ненависти, которые испытывает ребёнок по отношению к собственным родителям.
З. Фрейд говорит о том, что влюблённый взрослый человек может почувствовать желание сродни того, что чувствует ребёнок на эдиповой фазе развития.
В своих работах позднего периода З. Фрейд заменяет понятие «сексуальное влечение» на «либидо».
Либидо – это сексуальность и вся сфера любви, которая включает в себя родительские, дружеские, патриотические и иные чувства.
Более того, в своих трудах учёный размышляет о понятиях «Эроса» и «Танатос». Под эросом он понимает олицетворение любви и жизненного инстинкта. А под танатосом – инстинкт разрушения и смерти. З. Фрейд полагает, что эти противоположные стремления подчиняют себе человека и всю его жизнь.
История бессознательного и Зигмунд Фрейд
Феномен бессознательного давно известен науке. Как можно охарактеризовать проявление души, есть ли вероятность, что это часть психики? В разное время ученные по-разному относились к понятию Бессознательного, признавая или опровергая его существования, саркастически высмеивая работы самонадеянных смельчаков. По сей день не все тайны души и тела человеческого разгаданы, не все дилеммы разрешены. История изучения бессознательного начинается с конца 19-го столетия.
Фрейд и общество
Первая половина XX века по праву золотой век психологии. Многие замечательные открытия и фундаментальные теории были созданы именно в эту эпоху. Научное сообщество кипело и бурлило, рождая новые идеи и опровергая старые аксиомы. В связи с этим Фрейда можно назвать человеком истинно своей эпохи.
С детства привыкший быть в оппозиции к обществу (в основном из-за еврейского происхождения) Зигмунд был по ту сторону признанного психологического сообщества. Постоянная критика и нелестные отзывы скептиков оставили отпечаток на жизни ученного и частной практике (потеря репутации и части клиентов). Один плюс был в таком положении — можно было быть абсолютно не зависимым в суждениях, это отличало Фрейда от оппонентов.
В научной среде сложилось весьма неоднозначное и противоречивое отношение как к личности самого ученного, так и к его работам.
Критика научного сообщества
Многие именитые ученные XX века выказывали свое сомнение в отношении идей Фрейда.
Выделим основные из них:
Причина такому, скорее всего не только эпатажные идеи психолога, повергшие в шок научное сообщество, но и глубокий анализ труда «первооткрывателя». Тем более, что настолько откровенно о таких интимных сторонах жизни человека раньше никто не смел заговорить.
Секс и есть самоцель всего сущего!
З. Фрейд
Бессознательное
Пришло время, наконец таки рассмотреть столь остро воспринятую в свое время теорию Ф. о бессознательном.
Бессознательное в психоанализе
Начнем с рассмотрения азов психоанализа, неразрывно связанного с концепцией бессознательного.
Что же говорится о бессознательном в психоанализе?
Существует три предмета психологии: Сознание, Поведение и Неосознаваемые процессы.
Сразу следует отличать понятия неосознаваемое или бессознательно по следующим принципам:
Термин неосознаваемое охватывает большее количество процессов, которые делятся на два вида:
Говоря о таком процессе как навык, можно предположить – достаточно сформированный и развитый, он начинает производиться
Очевидно, у человека всегда есть причина его действий. Но всегда ли она «осознается сознанием»? — это уже другой вопрос. Если не осознается, то речь идет о специфическом роде явлений — неосознаваемых побуждениях НП (мотивах, стремлениях, влечениях), ведущих к выполнению действия. НП и есть Бессознательное.
Так, в практике гипноза испытуемому задают установку — «По истечении определенного срока времени вы должны совершить определенный поступок». Постгипнотическая амнезия, конечно же, не даст человеку сознательно вспомнить сказанное гипнологом, но данную установку (действие) он осуществит в реальной жизни.
Пациенту резонно задается вопрос «Ради чего вы это сделали?» — Честный человек ответит: «Я не знаю», иной придумает оправдание. Причем это объяснение никак не раскроет истинный мотив совершенного. В конкретном случае придуманное оправдание — пример Бессознательного. А самое главное — пациент сам начинает верить в придуманную им же небылицу. Так Б. проявляется в реальной жизни. Данный случай следует запомнить.
В итоге портрет типичного клинического больного Фрейда выглядит так:
Но дает ли собственное сознание человеку понять себя? — Нет.
Дословно «переводя» значение слова «Бес-сознательное», мы получим — «Сознание без понимания«. Такое сознание не отвечает на вопрос об истинных мотивах поведения человека. Симптом — пациенту трудно управлять собой. Именно такую картину заболевания видим у «пациента Фрейда».
Три кита Бессознательного
Рассмотрим структуру этого загадочного и непознанного явления.
Неврозы
Что такое невроз? Как невроз связан с бессознательным? Как он проявляется? Что говорят об этом врачи?
Бессознательное (в случае невроза) — это след задержанного аффекта. Произошедшее тревожное, зачастую неприятное событие пациент пытается вытеснить из сознания. Но это невозможно, тогда событие порождает симптом.
Введем ещё одно контекстуальное определение Б. — аффективный комплекс.
Также рассмотрим комплекс под другим углом. Комплекс — всегда соединение Явного и Скрытого. Явное— сам симптом, Скрытое — причина симптома.
В сознании проявляется лишь симптом, в бессознательном — скрыта причина. Следую логике этих понятий цель психоанализ (по факту) — проследить путь сознательного проявления причины к её бессознательному содержанию.
Сновидения
К анализу сновидений Фрейд пришел не сразу. Проследим ход научной мысли ученого.
Теперь у Ф. появляется потребность в новом методе. И тут Ф. приходит к обоснованию использования снов.
Ошибки обыденной жизни
Примеры — оговорки, описки, забывание намерений, необъяснимая потеря вещей. Все эти проявления Б. — материал для анализа причин симптомов.
Причины. Типично это нерешенные проблемы или вытесненные желания.
Редко оговорки никак иначе, как «проговорками» не назовешь. Это оговорки в чистом виде: хотел сказать «открыть», сказал — «закрыть». В большинстве своем оговорки — это нарушенная речь. Одна составляющая оговорки — то, что хотел произнести сознательно, а другая — то, что сказалось бессознательно. Пример: сказалось — «Сдабе сечу?», хотелось сказать — «Сдачу себе?».
А вот пример из собственной жизни Фрейда: на его письменном столе валялся изысканный и недешевый карандаш. Искать потерянные вещи (по Ф.) нужно следующим образом » Кто подарил карандаш? Что недавно случалось с дарителем?
Так, Фрейд припомнил, что на днях поссорился с женой. И, не успело это вспомниться, как карандаш уже лежал на прежнем месте, перед носом у ученного».
Теперь у вас есть четкое представление о проблеме бессознательного в психоанализе. Пришло время капнуть глубже.
Бессознательное 1914
Бессознательное встречается в многочисленных работах Ф. с завидной частотой. В послевоенное время автор пишет такие труды, как: «Влечения и их судьба», «Вытеснение», «Бессознательное» и «Печаль и меланхолия». В одной из работ (Бессознательное, 1914 [6]) рассматривается концепция трех систем: Сознательного, Предсознательного и Бессознательного.
Работа являлась маленьким, но прорывным шагом к раскрытию тайны мозговой деятельности человека. Рассматривались две части психики — Сознательное и Бессознательное.
Есть и некоторые сложности:
Существуют такие сознательные представления, оставшись в скрытой форме, более относятся к BW. Именно о последней составляющей психики повествует текст.
В системе бессознательного нет критического отношения к представлениям, скорее наоборот. Мистическое воспринимается сродни реальному; подчас противоречащие друг другу представления мирно соседствуют; не существует здесь и понятия времени. В клиническом опыте Ф. было множество примеров проявления бессознательного в сновидениях или неврозах. Именно это принципиально отличает систему Ubw от Bw.
Содержание Ubw можно сравнить с психическими аборигенами. Если у человека имеются унаследованные психические образования, нечто аналогичное инстинкту животных, то это составляет ядро бессознательного. К ядру позже присоединяется все устраненное в период детского развития из сознания как недопустимое. Ubw не может напрямую сообщать сигналы к активности мускулам.
Bw, наоборот, оказывает прямое влияние на моторную деятельность тела человека, имеет связь с органами чувств, формирует представление о реальности. Опыт работы с шизофрениками показывает, что разрушение защитного барьера между сознательным (Bw) и бессознательным (Ubw) может приводить к искаженному восприятию реальности больным.
У других авторов
У идейного продолжателя Фрейда, Карла Густава Юнга, в большинстве работ красной нитью проходит мысль о бессознательном. Ученый вместе с анализом подхода к изучению бессознательного Фрейда развивал собственное учение о бессознательном.
Первые его работы были насквозь проникнуты мистикой, это пристрастие сопровождало Карла на протяжении всей научной деятельности. Вместе с тем как угасала его симпатия к Фрейду, появлялось все больше отсылок к символам и оккультным знакам. Это главная особенность его работ, помимо тематики бессознательного в разных контекстах.
Книга под названием «Либидо, его метаморфозы и символы» покажется более чем увлекательной поклонникам психоанализа. Именно в ней становится очевидно расхождение во мнениях Юнга с именитым учителем [7].
Если вас интересует качественная оценка разницы подходов двух ученных — произведение «Критика психоанализа» 1961 прольет свет на многие вероятно возникающие у вас вопросы. Ключевые моменты работы:
Книга «Очерки по психологии бессознательного» — вобравшая в себя только некоторые публикации Юнга на тему бессознательного [8]. Отличительная черта — в данной книге анализ свойств психики излагается уже в ключе, авторского направления Карла Юнга, аналитической психологии. Уже представлены отсылки к теории «коллективного бессознательного», первооткрывателем которой также стал ученый. В работе Юнг излагает собственные взгляды на некоторые проблемы бессознательного, некоторые из них:
Еще одна опубликованная на русском языке книга, заложившая фундаментальные положения аналитической психологии — «Подход к бессознательному» развивает учение Юнга о коллективном бессознательном [9]. Рассматривается теория об архетипах бессознательного как источника всеобщей символики, проявляющееся как во снах (индивидуальный уровень), так и в мифах целых народов (коллективный уровень).
Живой пример практического использования теории психоанализа в ключе структурализма книга «Лакан в Японии» известного фрейдиста, Жака Лакана [10]. Он рассказывает о возможности применения психоанализа к культуре, чуждой, а иногда и прямо противоположной, западной. Лакан описывает структурирование бессознательного на основе особых свойств японского языка в сравнении с его западными аналогами.
За последний век неофрейдистами также было написано немало стоячих работ.
Современный взгляд
Современная когнитивная наука продвинулась далеко вперед. Главным предметом ее исследования является сознание, но без исследования бессознательного изучение сознания не представляется возможным. Следует отметить, что данная проблематика имеет междисциплинарное значение, и изучается в ракурсе нейрофизиологии, исследований искусственного интеллекта, лингвистики, антропологии, психологии. Исследование бессознательного дало возможность описать механизм и происхождение таких процессов, как:
Русские ученные изучающие проблематику бессознательного: Н.Т. Абрамова, Н.С. Автономова, Д.И. Дубровский, В.А. Лекторский. Творчество в контексте бессознательного изучали И.А. Бесковая, И.А. Герасимова. В зарубежных исследованиях проблематика бессознательного представлена философскими работами Д. Деннета, Д. Фодора, Д. Серля. И мы без сомнения обязаны многим в современной науке и искусстве этому открытию. Открытию, послужившему заделом, для нового понимания мышления и существования человека.
Литература:
Автор: Карина Орос
Кубанский государственный университет
Если вы заметили ошибку или опечатку в тексте, выделите ее курсором и нажмите Ctrl + Enter
Не понравилась статья? Напиши нам, почему, и мы постараемся сделать наши материалы лучше!
Зигмунд Фрейд «Бессознательное» 1915г.
Из психоанализа мы узнали, что сущность процесса вытеснения состоит не в том, чтобы устранить или уничтожить представление, воплощающее в сознании влечение, а в том, чтобы не допустить его до осознания. Тогда мы говорим, что представление находится в состоянии «бессознательного», и можем привести веские доказательства того, что, оставаясь бессознательным, представление все-таки может оказать действия и даже такие, которые в конце концов достигают сознания. Все вытесненное должно оставаться бессознательным, но мы с самого начала установим, что вытесненное не покрывает собою всего бессознательного. Бессознательное имеет более широкий объем: вытесненное составляет часть бессознательного.
Как дойти нам до познания бессознательного? Мы его познаем, разумеется, только как сознательное после того, как оно проделало превращение или переведено в форму, доступную сознанию. Психоаналитическая работа ежедневно дает нам возможность убедиться в том, что такой перевод возможен. Для этого необходимо, чтобы анализируемый преодолел известные сопротивления, а именно те, которые в свое время превратили бессознательное в вытесненное, удалив его из сознания.
Обоснование бессознательного
Можно пойти еще дальше и в доказательство существования бессознательного психического состояния указать, что сознание в каждый данный момент охватывает только очень небольшое содержание, благодаря чему большая часть того, что мы называем сознательным знанием, и без того должна продолжительное время находиться в состоянии латентности, следовательно, психической бессознательности. Принимая во внимание все наши латентные воспоминания, мы совершенно не понимаем возражений против бессознательного. Мы встречаем далее возражения, что эти латентные воспоминания нельзя называть психическими, что они соответствуют только остаткам соматических процессов, из которых снова происходит психическое. В таком случае напрашивается возражение, что наоборот, латентное воспоминание является несомненным остатком психического процесса. Но гораздо важнее уяснить себе, что в основе этого возражения лежит невысказанное предубеждение о тождестве сознательного с психическим. Это отождествление является petitio principii, не допускающее вопроса о том, должно ли все психическое быть сознательным, или это вопрос условности номенклатуры. В последнем случае такое отождествление является условностью, которую невозможно опровергнуть. Но тогда остается открытым вопрос: «Так ли оно целесообразно, что следует его придерживаться?» На это можно ответить, что такое отождествление психического с сознательным оказывается абсолютно нецелесообразным. Оно нарушает психическую непрерывность, ввергает нас в неразрешимые трудности психофизического параллелизма, вызывает упрек в том, что без достаточных оснований переоценивают роль сознания и заставляют нас слишком скоро покинуть область чисто психологического исследования, в то же время не вознаграждая нас в других областях.
И все-таки ясно, что вопрос о том, должны ли мы понимать несомненные латентные состояния душевной жизни как бессознательные психические или как физические, рискует превратиться в спор о словах. Целесообразнее поэтому выдвинуть на первый план то, что нам вполне точно известно о природе этих спорных состояний. И вот, что касается их физических признаков, то они нам совершенно недоступны; ни одно физиологическое представление, ни один химический процесс не может дать нам понятия об их сущности. А с другой стороны, несомненно, что они имеют самое широкое соприкосновение с сознательными душевными процессами: при помощи известной работы их можно превратить в сознательные, заменить этими последними, и они могут быть описаны посредством всех тех категорий, которые мы применяем к сознательным душевным актам: к представлениям, стремлениям, решениям и т. п. А относительно некоторых из этих латентных состояний мы в состоянии даже утверждать, что они отличаются от сознательных только отсутствием сознательности. Поэтому, не колеблясь, мы будем на них смотреть как на объекты психологического исследования и рассматривать их в самой тесной связи с сознательными душевными актами.
Психоанализ требует только того, чтобы такой же метод заключения был применен и к собственной личности, к чему, однако, не имеется конституциональной склонности. Если поступить так, то приходится сказать, что все акты и проявления, которые я замечаю у самого себя и не знаю, как их связать с остальной моей психической жизнью, должны оцениваться так, как будто бы они принадлежали другому лицу и объяснялись приписываемой этому лицу душевной жизнью. Опыт показывает, что те же самые акты, которые у самого себя отказываешься признать психическими, хорошо умеешь истолковать у других людей, т. е. ввести их в их общую душевную связь. Наше исследование, очевидно, в этом случае отвлекается от самого себя благодаря особому препятствию, и правильное познание самого себя натыкается на помеху.
Мы должны поэтому (быть готовы к тому, чтобы) допустить не только второе сознание, но и третье, и четвертое, может быть бесконечный ряд состояний сознания, из которых каждое неизвестно ни нам, ни одно другому. В-третьих, как самый веский довод нужно принять во внимание установленный психоаналитическим исследованием факт, что часть этих латентных процессов обладает признаками и особенностями, кажущимися нам чуждыми и невероятными и прямо противоречащими известным нам свойствам сознания. Поэтому у нас имеется основание изменить направленное против самого себя заключение в том смысле, что оно доказывает существование в нас не второго сознания, а психических актов, лишенных сознательности. Мы отклоним также название «подсознательное» как неправильное и вводящее в заблуждение. Известные случаи «double conscience» (раздвоение сознания) не противоречат нашему пониманию. Их можно вполне правильно описать как случай разделения душевной деятельности на две группы, причем одно и то же сознание по очереди обращается то к одному, то к другому лагерю.
Многозначность бессознательного
Топическая точка зрения
С принятием этих (двух или трех) психических систем психоанализ отдалился еще на один шаг от описательной психологии и обогатился новым содержанием и новой постановкой вопроса. До настоящего времени психоанализ отличался от психологии преимущественно динамическим пониманием душевных процессов; теперь прибавляется еще то, что он принимает во внимание и психическую топику и стремится указать, в пределах какой системы или между какими системами протекает любой психический акт. Благодаря этому стремлению он получил название глубинной психологии (Tiefenpsychologie). Дальше мы услышим, что он может быть обогащен еще и другой точкой зрения.
Если мы серьезно отнесемся к топике психических актов, то мы должны обратить внимание на возникающее в этом месте сомнение. Если какой-нибудь психический акт (ограничимся здесь актом, состоящим из одного представления) испытывает превращение из системы Ubw в систему Bw (Vbw), то следует ли нам предполагать, что вместе с этим превращением связана новая фиксация, как бы вторичная запись означенного представления, которая, следовательно, может иметь место в новой психической локальности, и первоначальная бессознательная запись сохраняется наряду с этой новой? Или нам следует полагать, что это превращение состоит в изменении состояния, которое совершается над тем же материалом и над тою же локальностью? Этот вопрос может показаться нелепым, но должен быть поднят, если мы хотим составить себе определенное представление о психической топике и о психической глубине. Это вопрос трудный, потому что он выходит за пределы чистой психологии и касается отношения душевного аппарата к анатомии. Мы знаем, что в самом грубом виде такие отношения существуют. Непоколебимым результатом исследования явился тот факт, что душевная деятельность связана исключительно с функцией мозга. Однако неизвестно, насколько далеко ведет нас открытие неравноценности различных частей мозга и их исключительные отношения к определенным частям тела и к определенным видам психической деятельности. Но все попытки открыть более детальную локализацию душевных процессов, все старания вообразить себе, как представления накапливаются в нервных клетках, а возбуждения идут по нервным волокнам, окончились полной неудачей. Такая же судьба постигла бы учение, которое пыталось бы определить анатомическое положение системы Bw, сознательной душевной деятельности, в мозговой коре, а бессознательные душевные процессы в субкортикальных частях мозга. Тут имеется пробел, заполнение которого пока невозможно, и это не входит в задачи психологии. Наша психическая топика пока не имеет ничего общего с анатомией. Она относится к областям душевного аппарата независимо от их местоположения в теле, а не к анатомическим локализациям.
Наша работа в этом отношении свободна и может вестись дальше согласно собственным требованиям. Нам следует также твердо помнить, что наши предположения пока имеют значение подсобных для большей наглядности. Первая из возможностей, которая должна быть принята во внимание, а именно, что сознательная фаза представления означает новую запись на новом месте, несомненно более груба, но и более удобна. Второе предположение, состоящее в функциональном изменении состояния, более вероятно, но оно менее пластично, и им труднее оперировать. С первым топическим предположением связано топическое разделение систем Ubw и Вw и возможность одновременного существования какого-нибудь представления в двух местах психического аппарата; возможно даже, что если какое-нибудь представление не задерживается цензурой, то оно всегда продвигается с одного места к другому, причем иногда не теряет своего первого местонахождения или записи. Это может казаться странным, но оправдывается впечатлениями из психоаналитической практики.
Если говоришь пациенту об угаданном в свое время вытесненном им представлении, то сначала ничего не меняется в его психическом состоянии. Главное же то, что этим не уничтожается вытеснение и не устраняются его последствия, как можно было ждать, оттого что неизвестное прежде представление стало известным. Наоборот, сперва получается только новое отклонение вытесненного представления. У пациента действительно имеется теперь то же представление в двух формах в различных местах его душевного аппарата: во-первых, он имеет сознательное воспоминание со слов аналитика благодаря сообщению представления, во-вторых, как нам точно известно, он сохраняет в себе в прежней форме бессознательное воспоминание о пережитом. В действительности вытеснение уничтожается не прежде, чем сознательное представление, преодолев сопротивление, вступает в связь с бессознательным воспоминанием. Успех достигается только тогда, когда именно это последнее становится сознательным. Таким образом, при поверхностном рассуждении может показаться доказанным, что сознательные и бессознательные представления составляют различные и в топическом отношении обособленные записи одного и того же содержания. Но ближайшее соображение показывает, что тождественность сообщенного и вытесненного воспоминания пациента только кажущаяся. То, что слышишь, и то, что переживаешь, по психологической природе своей совершенно различные вещи даже в том случае, если они имеют одно и то же содержание.
Мы пока не в состоянии решить, какая из двух указанных возможностей приемлема более. Может быть, мы позже встретимся с моментами, которые разрешат вопрос в пользу одной из этих двух возможностей. Может быть, нам предстоит еще открыть, что сама наша постановка вопроса была неправильной и что различие между бессознательными и сознательными представлениями нужно определить совсем иначе.
Имеются ли бессознательные чувства в изложенных выше рассуждениях мы ограничились представлениями и теперь можем возбудить новый вопрос, ответ на который должен способствовать выяснению наших теоретических взглядов. Мы сказали, что бывают сознательные и бессознательные представления; но встречаются ли бессознательные влечения, чувства, ощущения, или же нет никакого смысла сопоставлять такие понятия?
Я и в самом деле думаю, что противоположность сознательного и бессознательного не находит применения по отношению к влечению. Влечение никогда не может быть объектом сознания, им может быть только представление, отражающее в сознании это влечение. Но и в бессознательном влечение может быть отражено не иначе как при помощи представления. Если бы влечение не связывалось с каким-нибудь представлением и не проявлялось как состояние аффекта, то мы не могли бы о нем ничего знать. И если мы все-таки говорим о бессознательном влечении или о вытесненном влечении, то это только безобидная небрежность выражения. Под этим мы можем понимать только такое влечение, которое отражено в психике бессознательным представлением, и ничего другого под этим не подразумевается.
Можно было подумать, что также легко дать ответ на вопрос о бессознательных чувствах, ощущениях и аффектах. Ведь сущность чувства состоит в том, что оно чувствуется, т. е. известно сознанию. Возможность бессознательности совершенно отпадает таким образом для чувств, ощущений и аффектов. Но в психоаналитической практике мы привыкли говорить о бессознательной любви, ненависти, ярости и т. д. и считаем неизбежными странное соединение «бессознательное сознание вины» или парадоксальный бессознательный страх. Имеет ли это выражение более широкое значение, чем в случае «бессознательного влечения»?
В данном случае положение вещей действительно другое. Во-первых, может случиться так, что какой-нибудь аффект или чувство воспринимается, но не узнается. Благодаря вытеснению соответствующего представления, отражавшего его в сознании, это чувство или аффект вынуждены вступить в связь с другим представлением и принимаются сознанием за выражение этого последнего. Если мы восстанавливаем правильную связь, то называем первоначальный аффект бессознательным, хотя он никогда и не был бессознательным, а вытеснению подпало только соответствующее ему представление. Употребление выражения «бессознательные аффекты чувства» вообще указывает на судьбу количественного фактора влечения вследствие вытеснения (см. статью о вытеснении). Нам известно, что судьба эта может быть троякого рода: или аффект сохраняется полностью, или частично, как таковой, или он испытывает превращения в другой по своему качеству аффект, скорее всего, в страх, или он подавляется, т. е. его развитие вообще задерживается. (Эти возможности, может быть, еще легче изучать при работе сновидений, чем при неврозах.) Мы знаем также, что подавление развития аффекта составляет цель вытеснения и что работа вытеснения остается незаконченной, если эта цель не достигается. Во всех случаях, когда вытеснению удается задержать развитие аффекта, мы называем «бессознательными» те аффекты, которые восстанавливаем при уничтожении работы вытеснения.
Нельзя поэтому отказать в последовательности такому выражению, но в сравнении с бессознательным представлением оно отличается тем, что бессознательное представление после вытеснения сохраняется в системе Ubw как реальное образование; между тем как бессознательному аффекту в этой же системе соответствует только зародыш аффекта как возможность, не получившая дальнейшего развития. Строго говоря, хотя выражение остается безупречным, бессознательных аффектов в том смысле, в каком встречаются бессознательные представления, не бывает. Но весьма возможно, что в системе Ubw встречаются аффекты, которые наряду с другими становятся сознательными. Все различие происходит от того, что представления являются в сущности следами воспоминаний, между тем как аффекты и чувства соответствуют процессам израсходования энергии, конечное выражение которых воспринимается как ощущение. При настоящем состоянии наших знаний об аффектах и чувствах мы не можем яснее выразить это различие.
Особый интерес представляет для нас тот факт, что вытеснению иногда удается задержать превращение влечения в аффект. Этот факт показывает нам, что при нормальных условиях система Bw господствует над аффективностью, как и над путями к двигательной области, и повышает значение вытеснения, показывая, что следствием вытеснения может быть не только недопущение в сознание, но и недопущение как развития аффекта, так и мотивировки мускульной деятельности. Иначе говоря, мы можем дать обратное описание факта: пока система Вw сохраняет свое господство над аффективностью и движениями, мы называем психическое состояние индивида нормальным. Однако различие отношений господствующей системы к обоим близко стоящим друг к другу способам оттока энергии вполне очевидно 1. В то время как власть Вw над произвольной моторной областью твердо обоснована и обычно может устоять против натиска невроза, но терпит крушение только при психозе, над развитием аффективности власть Вw менее тверда. Уже в пределах нормальной жизни легко можно наблюдать постоянную борьбу систем Вw и Ubw за примат в аффективности, можно видеть, как определенные сферы влияния отграничиваются одна от другой и силы, действующие в этих системах, сливаются.
Значение системы Вw (Vbw) по отношению к путям проявления аффектов и действий делает нам понятным роль, которая выпадает на долю замещающего представления при образовании болезни. Возможно, что развитие аффекта исходит непосредственно из системы Ubw, и в таком случае этот аффект имеет всегда характер страха, в который превращаются все «вытесненные» аффекты. Но часто влечению приходится ждать, пока оно находит замещающее представление в системе Bw. В таком случае развитие аффектов может исходить из этого сознательного замещения и природа его определяет качественный характер аффекта.
Мы утверждали, что при вытеснении имеет место отделение аффекта от своего представления, после чего обоих постигает различная участь. С описательной точки зрения это неоспоримо; но действительный процесс протекает обычно так, что аффект не проявляется до тех пор, пока ему не удается прорваться к какому-нибудь новому замещению в системе Вw.
Топика и динамика вытеснений
Мы пришли к тому результату, что вытеснение является по существу процессом, совершающимся над представлениями на границе Ubw, Vbw (Bw); a теперь мы можем сделать новую попытку более подробного описания этого процесса. При этом речь может идти об отнятии (Entziehung) активной силы 1 (Besetzungen), и возникает вопрос, в какой системе имеет место это отнятие и к какой системе принадлежит отнятая активность.
Вытесненное представление остается в Ubw способным к активности: оно, следовательно, должно сохранить свою активную силу. Отнятое должно состоять в чем-то другом. Возьмем, например, случай собственно вытеснения подталкивания (Nachdrangen), происходящего с предсознательным или даже с осознанным представлением: вытеснение может в таком случае состоять в том, что у представлений отнимается (пред)сознательная активность, принадлежащая системе Vbw. Представление остается тогда без активности или получает ее из бессознательного, или сохраняет ту бессознательную активность, которую уже имело раньше. Следовательно, происходит отнятие предсознательной и сохранение бессознательной активности или замена предсознательной активности посредством бессознательной. Заметим, кстати, что мы непреднамеренно положили в основу этого рассуждения предположения, что переход из системы Ubw в ближайшую систему происходит не посредством новой записи, а посредством изменения состояния, перемены в активной энергии. Функциональное предположение в данном случае без труда одержало верх над топическим.
Этот вопрос отнятия либидо, однако, недостаточен, чтобы объяснить другую особенность вытеснения. Невозможно понять, почему бы представлению, сохранившему свою активность или получившему ее из Ubw, не возобновить попытки проникнуть в систему Vbw благодаря своей активности. В таком случае должно было бы повториться отнятие либидо, и та же игра продолжалась бы бесконечно, но в результате не было бы вытеснения. Таким же образом оказался бы несостоятельным описанный механизм отнятия предсознательной активной энергии и в том случае, если бы дело касалось первичного вытеснения; в этом случае мы имели бы дело с бессознательным представлением, не получившим еще активности из Vbw и у которого она поэтому и не может быть отнята.
Заметим, что при описании психических феноменов мы постепенно дошли до выявления, помимо динамической и топической, еще третьей, экономической точки зрения, стремящейся к тому, чтобы проследить судьбы количеств возбуждений и получить возможность, по крайней мере относительно, их оценивать. Мы находим нужным обозначать особым названием точку зрения, являющуюся завершением психоаналитического исследования. Я предлагаю назвать метапсихологическим такое описание психического процесса, при котором нам удается описать этот процесс в динамическом, топическом и экономическом отношениях. Наперед можно сказать, что в настоящем состоянии наших научных взглядов нам это удастся только в некоторых случаях.
Сделаем робкую попытку дать метапсихологическое описание процесса вытеснения при трех известных нам «неврозах перенесения». При этом можем заменить «активную энергию» понятием «либидо», потому что, как мы знаем, речь идет о судьбах сексуальных влечений.
Противодействие (Gegenbesetzung) со стороны системы Вw привело, таким образом, во второй фазе развития истерии страха к появлению замещающего образования. Тот же механизм скоро опять находит применение. Как нам известно, процесс вытеснения еще не закончился, у него возникает новая цель в виде задачи сдержать развитие страха, исходящего из этого замещающего представления. Это происходит следующим образом: все близкие к замещающему представлению ассоциации приобретают особенную интенсивность, благодаря чему становятся особенно чувствительными ко всякому возбуждению. Возбуждение какого-нибудь места в этом охранительном заграждении должно дать повод к развитию небольшого страха вследствие связи с замещающим представлением. Этот страх служит сигналом к тому, чтобы посредством вторичного бегства активной энергии сдержать дальнейшее развитие страха. Чем дальше от внушающего страх заменяющего представления воздвигаются чувствительные и бдительные противодействия, тем точнее может функционировать механизм, назначение которого изолировать это замещающее представление и устранять от него новые возбуждения. Эти меры предосторожности охраняют, разумеется, только против таких возбуждений, которые проникают к замещающему представлению извне посредством восприятия, но они никогда не могут защитить замещающее представление от возбуждений, исходящих от влечений, которые проникают к замещающему представлению через посредство его связи с вытесненным представлением. Они поэтому начинают действовать только тогда, когда замещающее представление окончательно заменило вытесненное в сознании;
Большая часть обстоятельств, открытых нами при истерии страха, относится также к двум другим неврозам, так что в дальнейших рассуждениях мы можем ограничиться рассмотрением различий и роли противодействия (Gegenbesetzung). При конверсионной истерии энергия влечения вытесненного представления превращается в иннервацию симптома. Вопрос о том, поскольку и при каких условиях благодаря такому оттоку энергии в иннервацию дренируется бессознательное представление, так что оно может прекратить свой нажим на систему Bw, и другие подобные вопросы лучше оставить для специального исследования истерии. Роль противодействия (Gegenbesetzung), исходящего из системы Bw (Vbw), совершенно ясна при конверсионной истерии и проявляется в образовании симптома. От противодействия зависит выбор части психического коррелята влечений, на которой концентрируется вся активная сила. Избранная для образования симптома часть должна удовлетворять требованию, одновременно выражать как цель желания влечения, так и противодействия или стремления к наказанию системы Bw; эта часть получает двойной приток активной силы и поддерживается с двух сторон, подобно замещающему представлению при истерии страха. Отсюда сам собой напрашивается вывод, что трата энергии на вытеснение со стороны системы Bw не должна быть так велика, как энергия активности (Besetzungsenergie), потому что сила вытеснения измеряется необходимым противодействием, а симптом опирается не только на противодействие, но также и на сконцентрированную в нем активность влечения из системы Ubw.
Относительно невроза навязчивости мы можем прибавить к изложенным выше замечаниям только то, что при нем противодействие системы Вw явственнее всего выступает на первый план; именно оно, организованное как реактивное образование, совершает первое вытеснение, и на нем же впоследствии происходит обратный прорыв вытесненного представления. Есть основание предполагать, что преобладающая роль противодействия и отсутствие оттока энергии являются причиной того, что при истерии страха и неврозе навязчивости вытеснение оказывается менее удачным, чем при конверсионной истерии.
Особенные свойства системы Ubw
Особое значение получает подразделение на две психические системы, если мы обратим внимание на то, что процессы, происходящие в одной системе Ubw, обладают такими свойствами, каких нет в ближайшей высшей системе.
Ядро Ubw состоит из психического коррелята влечений, которые стремятся дать выход своей энергии, т. е. из желаний. Эти влечения координированы одно с другим, существуют рядом, не оказывая влияния друг на друга, и не противоречат друг другу. Если становятся одновременно активными два таких желания, цели которых должны казаться несовместимыми, то эти оба душевных движения не отдаляются одно от другого и не уничтожают одно другое, а объединяются для образования средней цели, компромисса.
В этой системе нет отрицания, нет сомнения, нет различных степеней достоверности. Все это привносится благодаря деятельности цензуры между Ubw и Vbw. Отрицание представляет собой замену вытеснения более высокой ступени. В бессознательном имеются только в большей или меньшей степени активные содержания.
Господствует гораздо большая подвижность интенсивности активной силы, благодаря процессу сдвига (Verschiebung) одно представление может передать все количество своей активной силы другому, благодаря сгущению (Verdichtung) оно может сконцентрировать на себе всю активность многих представлений. Я предложил смотреть на оба эти процесса как на признаки так называемого психического первичного процесса (Primarvorgang). В системе Vbw господствует вторичный процесс (Sekundarvorgang); 1 там, где такой первичный процесс может разыграться на элементах системы Vbw, он кажется комическим и вызывает смех.
1 См. изложенное в главе VII толкование сновидений, основышающееся на высказанных J. Вгеuег’ом идеях в «Studien uber Hysterie».
2 Обсуждение другого значительного преимущества Ubw мы оставляем до другого раза.
Мы узнаем бессознательные процессы только при условиях сновидения и невроза, т. е. тогда, когда процессы более высокой системы Ubw, благодаря понижению (регрессии), переводятся на более раннюю ступень. Сами по себе они незаметны и неспособны к существованию, потому что система Ubw очень рано покрывается Vbw, которая овладевает подступом к сознанию и к двигательной сфере. Отток энергии системы Ubw переходит в виде телесной иннервации к развитию аффекта, но, как мы слышали, и этот путь к разрежению у него оспаривает Vbw. Сама по себе при нормальных условиях система Ubw не могла бы произвести ни одного целесообразного мускульного действия, за исключением организованных уже в рефлексы.
Полное значение описанных признаков системы Ubw может стать нам ясным только тогда, когда мы противопоставим их свойствам системы Vbw и сравним одни с другими. Однако это завело бы нас так далеко, что я предлагаю опять согласиться на отсрочку и приступать к сравнению обеих систем только в связи с исследованием высшей системы. Теперь же упомянем только о самом необходимом.
В системе Vbw создается возможность сообщения между содержанием представлений с целью оказывать влияние друг на друга, создаются расположения этих представлений во временном порядке, организация одной или нескольких цензур, испытание реальности и принцип реальности. Также и сознательная память зависит, по-видимому, от Vbw; ее необходимо строго отличать от следов воспоминаний, в которых зафиксированы переживания Ubw. Память соответствует, вероятно, особой записи вроде той, которую мы хотели было допустить для изображения зависимости между сознательными и бессознательными представлениями, но сейчас же отказались от этого. В связи с этим мы получим средство покончить с наименованием высшей системы, которую мы теперь, за отсутствием точных указаний, называем то Vbw, то Вw.
Сообщение между обеими системами. Продукты Ubw
Изучение отпрысков Ubw разочарует нас в нашей надежде на схематически строгое разделение между обеими психическими системами. Это, наверное, вызовет неудовольствие результатами нашей работы и, вероятно, будет использовано для того, чтобы подвергнуть сомнению ценность нашего способа подразделять психические процессы. Однако мы укажем, что не ставили себе другой задачи, как только обратить в теорию результаты наблюдений, но отказываемся от обязательства с самого начала создать теорию, подкупающую своей простотой. Мы отстаиваем ее осложнения, поскольку они соответствуют наблюдениям, и не отказываемся от надежды, что именно эти осложнения приведут нас к окончательному познанию истинного положения вещей, простому по существу, но соответствующему осложнениям реальности.
Между отпрысками Ubw влечений описанного характера встречаются некоторые, соединяющие в себе противоположные назначения.
Во время психоаналитического лечения мы приводим неопровержимое доказательство существования второй цензуры между системами Vbw и Bw. Мы требуем от больного, чтобы он воспроизводил большое количество отпрысков Ubw, обязываем его преодолевать возражения цензуры против осознания этих предсознательных образований и победой над этой цензурой пробиваем себе путь к устранению вытеснения, являющегося делом рук прежней цензуры. Присоединим сюда замечание, что существование цензуры между Vbw и Bw напоминает нам о том, что осознание не является простым актом восприятия, а, вероятно, следствием усиленной концентрации активной силы (Uberbesetzung), дальнейшим успехом психической организации.
Обратимся теперь к вопросу о сообщении бессознательного с другими системами, не столько для того, чтобы открыть нечто новое, сколько для того, чтобы не пропустить самого очевидного. В истоках деятельности влечений больше всего сообщаются между собой системы. Часть возникших здесь процессов проходит через Ubw, как через подготовительную ступень, и достигает высшего психического развития в Bw, другая часть задерживается как Ubw. Но Ubw достигают также переживания, исходящие из внешних восприятий. Все пути от восприятия к Ubw остаются обыкновенно свободными; только пути, ведущие от Ubw дальше, преграждаются вытеснением.
Замечательно, что Ubw одного человека может непосредственно влиять на Ubw другого, обойдя его Вw. Этот факт заслуживает подробного исследования особенно в том отношении, исключилась ли совершенно при этом предсознательная деятельность; но факт неоспорим и заслуживает точного описания.
Содержание системы Vbw (или Bw) происходит отчасти от деятельности влечений (через посредство Ubw), отчасти из восприятий. Подлежит еще сомнению, в какой мере процессы этой системы могут оказывать непосредственное влияние на Ubw; исследование патологических случаев часто доказывает невероятную самостоятельность Ubw и неподатливость его влиянию других систем. Болезни характеризуются вообще полным расхождением стремлений, абсолютным распадом обеих систем. Однако психоаналитическое лечение построено на воздействии на Ubw через Вw и во всяком случае показывает, что такое воздействие не невозможно, хотя и удается с большим трудом. Отпрыски бессознательного, являющиеся посредственным звеном между обеими системами, прокладывают путь для такой психоаналитической работы, но мы допускаем, что изменение Ubw, протекающее самостоятельно под влиянием Bw, представляет гобой трудный и длительный процесс.
Сотрудничество предсознательного и бессознательного, даже интенсивно вытесняемого душевного движения, может иметь место, если создается такая ситуация, что бессознательное душевное движение оказывает действие, одинаковое по смыслу с каким-нибудь господствующим в сознании стремлением. В этом случае вытеснение прекращается и вытесненная активность принимается как усиление намерений «Я». Бессознательное по отношению к этой одной только констеляции находит оправдание со стороны «Я» без того, чтобы что-нибудь изменилось в вытесненном бессознательном. При таком сотрудничестве успех, одерживаемый Ubw, очевиден; усиленные стремления проявляются все-таки иначе, чем нормальные: они создают способность к исключительной по совершенству деятельности и проявляют такую же сопротивляемость, против возражений, как навязчивые симптомы.
Содержание Ubw можно сравнить с психическими аборигенами. Если у человека имеются унаследованные психические образования, нечто аналогичное инстинкту животных, то это составляет ядро бессознательного. К ядру позже присоединяется все устраненное в период детского развития из сознания как недопустимое, по природе своей ничем не отличающееся от унаследованного. Резкое и окончательное разделение содержания обеих систем обыкновенно устанавливается только к наступлению половой зрелости.
Узнавание бессознательного
Изложенными выше рассуждениями исчерпывается все, что можно сказать об Ubw, поскольку пользуешься материалом только из знакомства со сновидением и неврозами перенесения. Это, безусловно, немного, местами производит впечатление неясного и спутанного и оставляет желать возможности привести Ubw в классификационную связь с уже известным или ввести его в состав уже знакомого. Только анализ заболеваний, названных нами нарциссическими психоневрозами, обещает нам открыть необходимые точки зрения, благодаря которым загадочное Ubw станет нам более знакомым, как бы легко осязаемым.
Искомая связь, как кажется, открывается следующим неожиданным путем. При шизофрении можно наблюдать, особенно в поучительных начальных стадиях, определенные изменения языка, из которых некоторые заслуживают рассмотрения с определенной точки зрения. Способ выражения часто становится предметом особой заботливости, он становится «неестественным», «манерным». В фразах проявляется особая дезорганизация построения, благодаря которой они становятся непонятными, так что мы считаем речи больных нелепыми.
В содержании этих речей на первый план часто выдвигаются отношения к органам или иннервациям тела. К этому можно еще прибавить, что в подобных симптомах шизофрении, соответствующих истерическим или навязчивым, заменяющим образованиям, отношения между заменяющим и вытесненным показывают особенности, которые нас удивили бы при обоих упомянутых неврозах.
Доктор V. Tausk (Вена) предоставил в мое распоряжение некоторые из своих наблюдений над начальными стадиями шизофрении, которые отличаются тем преимуществом, что больная сама еще охотно объясняла свои речи. На двух из его примеров покажу, какой взгляд я собираюсь защищать; впрочем, я ничуть не сомневаюсь, что всякому наблюдателю будет нетрудно раздобыть такой материал в большом количестве.
То, что больная говорит по поводу своей непонятной речи, равноценно анализу, так как содержит эквивалент этой речи в общепонятных выражениях; в то же время ее слова объясняют значение и происхождение шизофренического словообразования. В согласии с Tausk’ом я подчеркиваю в этом примере то, что отношение к органу (глазу) замещает все содержание речи.
Другое заявление этой же больной: «Она стоит в церкви, вдруг она чувствует толчок, она должна стать иначе (Sich anders stellen), как будто ее кто-то поставил (als stellte sie jemand), как будто она поставлена (als wurde sie gestellt)».
Вот что показывают оба наблюдения по поводу того, что мы назвали ипохондрическим языком органов. Но, что нам кажется более важным, они указывают и на другое положение вещей, которое очень часто можно доказать, например, на собранных в монографии Bleuler’a случаях, и которое можно выразить в определенной формуле. При шизофрении слова подвергаются тому же процессу, который делает из латентных мыслей сновидения картины сновидения и который мы назвали первичным психическим процессом. Они подвергаются сгущению и при помощи сдвига передают одно другому без остатка свои активные энергии; процесс может пойти так далеко, что единственное слово может заменить целую цепь мыслей, если только это слово пригодно к этому благодаря своей многозначности. Работы Bleuler’a, Jung’a и их учеников содержат много материала, доказывающего именно это положение. 1
1 Иногда работа сновидений обращается со словами как с вещами и создает тогда очень похожие «шизофренические» речи или новообразования слов.
Я должен обратить внимание, как давно уже нам было известно то, благодаря чему нам теперь понятен один из самых странных признаков шизофрении. На последней странице опубликованного в 1900 г. «Толкования сновидений» указывается, что мыслительные процессы, т. е. наиболее отдаленные от восприятий процессы активирования, сами по себе качественно безразличны, бессознательны и получают способность становиться сознательными только благодаря связи с остатками словесных восприятий. Словесные представления, в свою очередь, происходят от чувственных восприятий таким же образом, как и предметные представления, так что возникает вопрос, почему представления объектов не могут быть осознаны посредством их же собственных остатков восприятий. Но, вероятно, мышление происходит в процессах столь отдаленных от первоначальных остатков восприятий, что они ничего больше не получают от их качеств и нуждаются в усилении новыми качествами для того, чтобы стать сознательными. Кроме того, благодаря создающейся связи со словами качество могут приобрести и такие активные представления (Besetzungen), которые не получили никакого качества от восприятий, потому что соответствуют только взаимоотношению между объектами. Такие, только благодаря словам, ставшие уловимыми взаимоотношения составляют главную часть наших мыслительных процессов. Мы понимаем, что вступление в связь со словесными представлениями еще не совпадает с осознанием, а создает только возможность его, что оно, следовательно, характеризует только систему Vbw. Но тут мы замечаем, что с этими соображениями мы отступаем от нашей настоящей темы и попадаем в самую суть проблем предсознательного и бессознательного, которые мы считаем более целесообразными отложить от специального исследования.
Если мы действительно верно распознали Ubw и правильно определили различие бессознательного представления от предсознательного, то наши исследования, исходящие из ряда других областей, должны привести нас к такому же взгляду.