Шпиль о чем книга
Шпиль
Действие романа-притчи перенесено в средневековую Англию. Настоятель собора Пречистой Девы Марии Джослин замыслил достроить шпиль, предполагавшийся в первоначальном проекте собора, но по каким-то причинам так и оставшийся на бумаге. Всем известно, что у собора нет фундамента, но Джослин, которому было видение, верит в чудо. Он ощущает собор как частицу себя: даже деревянный макет напоминает ему лежащего на спине человека.
Но шпиль не святым духом строится — его создают рабочие, простые, грубые люди, многие из которых нетвёрды в вере. Они пьянствуют, дерутся; они травят Пэнголла, наследственного сторожа собора, который просит настоятеля заступиться за него. Он не видит смысла в строительстве шпиля, если ради этого приходится разрушать привычный жизненный уклад. В ответ на его сетования Джослин призывает его к терпению и обещает поговорить с мастером.
Джослину приносят письмо от его тётушки, в прошлом любовницы короля, а ныне престарелой дамы. Это она дала деньги на строительство шпиля в надежде, что её похоронят в соборе. Джослин отказывается отвечать на письмо.
Тут же намечается конфликт с ризничим, отцом Ансельмом, духовником Джослина, который не желает надзирать за строительством. Под нажимом Джослина он все же отправляется в собор, но Джослин чувствует, что их многолетней дружбе пришёл конец. Он понимает, что такова цена шпиля, но он готов идти на жертвы.
Тем временем мастер, Роджер Каменщик, пытается определить надёжность фундамента и воочию убеждается, что имеющийся фундамент с трудом выдерживает собор. Что уж говорить о шпиле в четыреста футов высотой! Напрасно Джослин убеждает Роджера поверить в чудо: тот говорит, что теперь ему трудно будет заставить рабочих строить шпиль. Джослин разгадывает истинные намерения Роджера: тот хочет переждать, когда появится более выгодная работа, а затем уйти, так и не начав строительства. Тут к мужчинам подходит жена Роджера Рэчел, «темноволосая, темноглазая, напористая, неумно болтливая женщина», которая не нравится настоятелю. Она бестактно вмешивается в разговор мужчин, поучая святого отца. Дав ей высказаться, Роджер обещает возвести шпиль настолько, насколько сможет. «Нет, насколько дерзнёшь», — возражает Джослин.
Настоятелю вновь приносят письмо, на этот раз от епископа. Тот посылает в собор святыню — гвоздь с креста Господня. Джослин воспринимает это как очередное чудо и спешит поделиться новостью с мастером, но тот верит лишь в холодный расчёт. Джослин хочет помириться с Ансельмом и разрешает ему больше не надзирать за работами, но тот требует от него письменного свидетельства.
Наступает осень. Нескончаемые дожди приводят к тому, что под собором постоянно стоит вода. Из ямы, которую Роджер вырыл в соборе для изучения фундамента, исходит нестерпимая вонь. «Лишь мучительным усилием воли» Джослин заставляет себя помнить, какое важное дело совершается в соборе, постоянно вызывая в памяти божественное видение. Мрачное ощущение усиливается гибелью одного из мастеровых, сорвавшегося с лесов, старческим безумием канцелярия и слухами об эпидемии чумы. Джослин чувствует, что все это записывается в счёт, который когда-нибудь будет ему предъявлен.
Наступает весна, и Джослин вновь приободряется. Как-то раз, войдя в собор, чтобы взглянуть на макет шпиля, он становится свидетелем встречи жены Пэнголла Гуди с Роджером Каменщиком. Настоятель словно видит окруживший их невидимый шатёр, понимает всю глубину их отношений. Его охватывает отвращение, ему во всем видится грязь.
Это ощущение усиливает внезапно появляющаяся Рэчел, которая вдруг ни с того ни с сего начинает объяснять, почему у них с Роджером нет детей: оказывается, она в самую неподходящую минуту рассмеялась, и Роджер тоже не мог удержаться от смеха. Но тут же Джослину в голову приходит крамольная мысль: он понимает, что Гуди может удержать Роджера в соборе. Ночью Джослина мучает кошмар — это за его душу борются ангел и дьявол.
Проходит Пасха, и башня под шпилем начинает понемногу расти. Роджер постоянно что-то вымеряет, спорит с мастеровыми. Однажды случается оползень: в яме, вырытой для проверки фундамента, плывёт и осыпается грунт. Яму спешно засыпают камнями, и Джослин начинает молиться, чувствуя, что силой собственной воли держит на плечах весь собор. Зато Роджер теперь считает себя свободным от всяческих обязательств. Тщетно Джослин пытается убедить его продолжить строительство. И тогда Джослин использует последний аргумент. Он сообщает Роджеру, что знал о его решении уйти на работу в Малмсбери и уже написал тамошнему аббату, что Роджер с бригадой ещё долго будет занят на строительстве шпиля. Теперь аббат наймёт других рабочих.
Этот разговор подрывает силы настоятеля, и он хочет уйти, но по дороге становится свидетелем того, как один из мастеровых дразнит Пэнголла, намекая на его мужское бессилие. Теряя сознание, Джослин видит Гуди Пэнголл с разметавшимися по груди рыжими волосами.
Джослин тяжело болен. От отца Адама он узнает, что работа по строительству шпиля продолжается, что Гуди нигде не показывается, а Пэнголл сбежал. С трудом поднявшись с постели, Джослин идёт в собор, чувствуя, что сходит с ума; он смеётся каким-то странным, визгливым смехом. Теперь он видит своё предназначение в непосредственном участии в строительстве. От мастеровых он узнает, что Гуди, до этого бездетная, ждёт ребёнка. Ему открывается и то, что Роджер Каменщик боится высоты, но преодолевает страх и что он по-прежнему ведёт строительство против воли. Словом и делом поддерживая мастера, Джослин заставляет его строить шпиль.
Когда он вновь застаёт Роджера и Гуди вместе, то пишет настоятельнице женского монастыря письмо с просьбой принять «несчастную, падшую женщину». Но Гуди удаётся избежать такой судьбы: у неё случается выкидыш, и она погибает. Рэчел, узнавшая о связи Роджера с Гуди, получает теперь неограниченную власть над мужем: даже мастеровые посмеиваются над тем, что она держит его на поводке. Роджер начинает пить.
Строительство шпиля продолжается, Джослин работает вместе со строителями, и вдруг ему открывается, что все они праведники, несмотря на грехи. И сам он разрывается между ангелом и дьяволом, чувствуя, что его околдовала Гуди со своими рыжими волосами.
В собор прибывает Визитатор с Гвоздём, который должен быть замурован в основание шпиля. Помимо прочего, Визитатор должен разобраться с доносами, которые поступали на Джослина в течение всех двух лет строительства. Автором их был Ансельм, обвинявший настоятеля в пренебрежении своими обязанностями. На самом же деле в результате строительства Ансельм просто лишился части своих доходов. Джослин отвечает невпопад. Визитатор видит, что он тронулся рассудком, и отправляет его под домашний арест.
В тот же день на город обрушивается непогода. В страхе, что почти достроенный шпиль рухнет, Джослин бежит в собор и вбивает в основание шпиля гвоздь. Выйдя на улицу, он падает без чувств. Придя в себя, он видит у постели тётушку, приехавшую лично просить его о погребении в соборе. Он вновь отказывает ей, не желая, чтобы её грешный прах осквернял святое место, и в пылу спора она открывает ему, что своей блестящей карьерой он обязан исключительно ей, точнее, её связи с королём. Узнает он и то, что Ансельм лишь изображал дружбу, чувствуя, что при Джослине можно неплохо устроиться. Зная, что не найдёт поддержки среди клира, Джослин тайком уходит из дома, чтобы «получить прощение от нехристей».
Джослин теряет сознание и приходит в себя уже дома, в собственной спальне. Он ощущает лёгкость и смирение, освободившись от шпиля, который начинает жить теперь собственной жизнью. Джослин чувствует, что свободен наконец и от жизни, и призывает немого юношу-скульптора, чтобы объяснить, какое сделать надгробие. Приходит Рэчел, которая рассказывает, что Роджер пытался покончить с собой, но Джослину уже нет дела до мирских забот. Последняя перед смертью, его посещает мысль: «Ничто не совершается без греха. Лишь Богу ведомо, где Бог».
Понравился ли пересказ?
Ваши оценки помогают понять, какие пересказы написаны хорошо, а какие надо улучшить. Пожалуйста, оцените пересказ:
Что скажете о пересказе?
Что было непонятно? Нашли ошибку в тексте? Есть идеи, как лучше пересказать эту книгу? Пожалуйста, пишите. Сделаем пересказы более понятными, грамотными и интересными.
Краткое содержание Голдинг Шпиль
Шпиль все-таки строится. Его возводят простые и не очень верующие работники. Они пьянствуют и дебоширят. Обижают сторожа собора Пэнголла, который не понимает смысла в строительстве шпиля, если при этом нарушается весь уклад собора. Настоятель просит его потерпеть и соглашается поговорить с бригадиром.
У Джослина происходит ссора с духовником, отцом Ансельмом. Он не хочет следить за строительством. Джослин настаивает и отцу Ансельму приходится пойти в собор. Настоятель понимает, что дружбе придет конец такова цена шпиля, но сознательно идет на жертвы.
Каменщик Роджер определяет, что основание строения не выдержит шпиль высотой в четыреста футов. Настоятель пытается убедить Каменщика поверить в чудо. Но Роджер стоит на своем и не хочет строить шпиль. Приходит жена Роджера, которая начинает поучать Джослина. В конце разговора Каменщик обещает соорудить шпиль, насколько получится.
Гвоздь с креста Иисуса высылает епископ. Настоятель расценивает это как еще одно чудо. Делится новостью духовником, а тот стребует расписку, что больше не нужно руководить стройкой.
Дождливой осенью погибает рабочий, упавший с высоты. Ходят слухи о наступлении чумы. Это гнетет Джослина.
Весной шпиль потихоньку растут. Но вода подтачивает грунт и он осыпается. Роджер опять пытается уйти, не закончив шпиль.
Однажды в городе случается непогода. Джослин вбивает в шпиль железный гвоздь, чтобы сохранить постройку. После этого он заболевает. Приехавшая навестить его тетя в пылу ссоры рассказывает, что ее связь с королем помогла Джослину подняться так высоко. Также Ансельм находится рядом с ним только ради выгоды.
Очнувшись в своей кровати, Джослин зовет скульптора, чтобы рассказать какое он хочет надгробие. Он освобождается от мирской суеты и перед смертью думает, что «ничего не происходит без греха и только Бог знает, где Бог».
Роман учит, что не должна мечта человека сбываться вопреки всему и никакие вещи не стоят человеческой жизни.
Можете использовать этот текст для читательского дневника
Сейчас читают
Главным героем книги является человек по имени Овсянников. Внешне Овсянников был похож на Крылова. Ему было 70 лет. По стилю одежды он напоминает купца. Овсянников отличался ленью, прямодушием, важностью и смышленостью.
Собраны Аленушкины сказки
В основе повествования – серия на первый взгляд случайных убийств, совершаемых главным героем Федором Сонновым, одержимым целью разгадывания извечной тайны смерти «эмпирическим» способом. Реальность воспринимается им иллюзорно
Знаменитый классик Фазиль Абдулович вошел в сокровищницу русской литературы XX века благодаря таким работам, как «Кролики и удавы», «Созвездие Козлотура». В ранней молодости он приобретал множество книг на рынке
Шпиль
Посоветуйте книгу друзьям! Друзьям – скидка 10%, вам – рубли
Эта и ещё 2 книги за 299 ₽
Перед вами – ЖЕМЧУЖИНА творческого наследия Уильяма Голдинга.
«Шпиль». Исторический роман – и философская притча, исследующая мельчайшие и темнейшие лабиринты души, одержимой «жаждой созидания»…
С этой книгой читают
Отзывы 4
Начну издалека. Для меня самым сложным было внимательно и вдумчиво читать. Главное правило – Голдинг не любит торопливости и поспешности. Здесь, к сожалению, отрицательную роль играет Интернет, который приучает человека читать бегло, вскользь, «по диагонали», иначе все эти новостные ленты, любимые разделы на сайтах, блоги и многое другое, ежедневно меняющееся, будет невозможно охватить. В моем случае интернет и увлечение нон-фикшн отучили правильно читать, а главное понимать, чувствовать художественную литературу, особенно произведения такого писателя, как Голдинг.
Прочитал полностью книгу с четвёртого раза; заставил себя – о чем не жалею. Очень глубокое, вместе с тем и достаточно сложное и противоречивое произведение. Для полноты понимания пришлось, помимо непосредственно самого «Шпиля», просмотреть материалы о готических храмах, философии и символах средневековья. Написать отзыв о книге также очень тяжело, не знаешь за что взяться. Слишком непосильная ноша впечатлений.
Итак, главный герой – священник и настоятель храма Джослин. Его мечта, конечно же, по зову Всевышнего, построить недостающий элемент в храме – шпиль, высотой 120 метров. Несмотря на то, что само строение не рассчитано на такую нагрузку, Джослин считает, что Искренняя Вера устранит это незначительный фактор. На мой взгляд, эта мечта является признаком элементарного невежества и самообмана. Хотя в начале повествования главный герой считает, благодаря видениям, что он поступает правильно, конечно же, реальная цель совсем другая. Обыкновенная гордыня, один из смертных грехов… Гибель одного из строителей во время работ ни коим образом не расстраивает и не оставляет никакого следа на сердце Джослина. Постепенно в дом Бога: перестают приходить прихожане, уходят и сами служители, и строители… Атмосферу в храме никак нельзя назвать высокодуховной (везде эта пыль, пыль, стук инструментов вперемешку со сквернословием…). Волнует ли это настоятеля? Несомненно, нет, ибо шпиль – цель, которая оправдывает средства. В конце концов, Джослин, умирая в своей постели, понимает (понимает ли…), как он заблуждался. (Вот только нужна ли Богу такая «любовь» и такое «стремление»?) Это основная канва произведения. Однако, если бы все было так просто, вряд ли Голдинг получил Нобелевскую премию.
Почему читать эту книгу быстро невозможно? По причине того, что текст буквально «пропитан» символами, знаками, иносказаниями. Плюс постоянные картины, как будто сошедшие с полотен Питера Брейгеля Старшего (во всяком случае, у меня сложилось такое мнение), возникающие в сознании настоятеля и показывающие постепенное наступление одержимости и сумасшествия. Когда читал, постоянно возвращался назад, ибо частенько упускал что-то важное. Все эти многочисленные символы (погода, зимородок, омела, свет, пыль, готика…) затрудняют понимание неподготовленных людей, к каким я отношу себя. Поэтому, ввиду всего вышесказанного, думаю, что многим эту книгу прочитать будет очень и очень сложно, но она стоит того. Главное – продраться через бурелом иносказания. Немало удивлён, как в таком небольшом объёме удалось выразить так МНОГО?
Развития событий и какого-то движения сюжета, на первый взгляд, и нет, малое число героев, небольшой объем текста. В чем же изюминка? Автор мастерски вплетает этих немногочисленных героев в свою игру. К концу книги узнаешь много всего о всех, узнаешь внутренний мир, мотивы тех или иных поступков. Отдельно хочется отметить гнетущую осеннюю (по настроению, хотя действие в романе идёт в течение как минимум двух лет) средневековую атмосферу… Голдинг, безусловно, мастер.
Не хочется раскрывать все обстоятельства и перипетии, чтобы у тех, кто ещё не читал, не пропал интерес. Здесь очень важно иметь именно СВОЕ мнение. Понять до конца все равно невозможно. Думаю, что сам Голдинг не вполне осознал своей гениальности. «Шпиль» самой значимой книгой автора, после которой у него наступил творческий тупик…
Выскажу свои мысли только о самой идее строительства шпиля. Чего вообще хочет Всевышний? Что ему нужно от людей? А Ему вообще от нас что-нибудь нужно? Может, это все-таки НАМ нужен Всевышний? Нам держать ответ на суде, а не Ему. Бог спросит нас, как мы прожили жизнь? Помогали ли близким, пользовались ли дарами Всевышнего с благодарностью, были ли отзывчивыми и внимательными к другим и к себе? Или мы только лишь лелеяли мечты о «шпиле»?
Итог – очень сложная и труднодоступная для понимания книга. Не каждому понравится. Но все же рекомендую.
Рецензии на книгу «Шпиль» Уильям Голдинг
Ну чё, братва, давайте перетрём за Голдинга?
Короче, начинается всё тем, что ханурик один — типа настоятель храма, короче, — перечифирил слегка и словил глюка (ну, типа видение), что ему надо к храму шпиль присобачить. Ну там байда такая, 400 футов высотой (400 ФУТОВ ВЫСОТОЙ. ) — ну чисто по Фрейду всё, выкупаешь? Собрал бригаду, сам в вертухаи заделался, ну и строить начал без базара. Ну всё бы ничего, но главному бойцу ихнему западло было строить, потому что там со шпилем этим косяк был — фундамента вообще не было. Ну и начали они там канителиться почти всю книгу. Ну и у этого бойца была и своя баба, и типа заочница, а вертухайчик тоже в эту шмару по самое немогу. Но ему типа нельзя было, типа не по понятиям ему, поэтому он мужику одному её подсунул, потому что тот импотентом был. А тому кенту, который в бригаде главный, ломку устроил по всей инструкции. Там ещё герла была, тётка вертухая-ханурика, которая всё малявы писала, чтобы её похоронили в храме, но ему западло это было, потому что та подстилка та ещё была. Метла ему полная светила, короче. Попутно он выломился от своего бывшего авторитета и сам стал порядки наводить. Чисто по беспределу всё. Ну там много ещё байды всякой было: и гоп-стоп, и мокруха, и душняк всякий, но это уже детали. Короче, в итоге всё шло к тому, что шпиль этот упасть должен, а там пахан приехал. Мрак, вообще. Ну там разборки всякие, санта-барбара чисто. Ну и короче кончилось тем, что ханурик этот концы отбросил. Такая вот книжка, братва. Читайте, для нормальных кентов книжка, а не для опущенцев всяких.
А теперь, когда всяческое снобьё отсеялось, можно и нормально поговорить.
Написана она, как я понял, в абсолютно типичном для Голдинга стиле: тянууучий язык, множество мелочей и деталей; количество символов и образов на строку текста просто зашкаливает! Сюжет похож на стрельбу из лука: долгое, долгое, долгое натягивание струны — щелчок — и быстрый, стремительный полёт стрелы, которая неизбежно поражает мишень в самое яблочко.
Вся книга шла только к одному окончанию — к падению шпиля. За это говорило абсолютно всё. Но если бы произошло именно так, то вряд ли книга бы заняла столь высокое место в сердцах читателей — ведь это было бы абсолютно очевидно.
Нет, концовка Голдинга гораздо изящней, гораздо изысканней. Именно такая концовка и смогла превратить всю книгу в единое целое — в тот самый образец молитвы, со шпилем кульминации и чистого прозрения, уходящего высоко в небо.
Очень многое было охвачено этой книгой. Открыто и поставлено огромное количество вопросов и сделаны попытки на них же ответить. Что такое человек? Может ли человек быть уверенным в своём выборе? Что такое жертва, подвиг, заблуждение, прозрение, мечта? Была ли у настоятеля Мечта? А может его мечта — это тихое семейное счастье с Гуди Пенголл? Может ли хоть какая-то цель стоить человеческой жизни? А имеет ли смысл жизнь человека без счастья? Кто имеет право обвинять и осуждать? Кто может быть судьёй? Вот Джослин пожертвовал всем ради своей идеи — а был ли в этом смысл? Его тётка недвусмысленно ответила на этот вопрос. На ком лежит ответственность? Как различить ангелов и демонов своей души? А в итоге главный вопрос книги — это проблема выбора.
Джослин лишился всего. Он не справился с возложенной (самим на себя возложенной) задачей (хотя. ведь шпиль стоит — стоит и по сей день, привлекая взгляды к себе, а сердца к Господу). Пожертвовав всем, он не приобрёл ничего, кроме. а может. может, всё это было действительно не зря? И именно ради этого, ради прозрения, он и делал всё это? Может, его действиями действительно руководил Ангел?
Кто знает.
Ну и что мы имеем в итоге? А имеем мы потрясающее сочетание языка, стиля, смысла, сюжета и полученного от прочтения удовольствия. Пожалуй, это одно из лучшего, что я вообще читал за свою жизнь. Шедевр! Шедеврище! Дико рекомендую к прочтению, например.
Как же всё-таки трудно говорить о Голдинге. Проблема в том, что он писатель «профессиональный», если вообще можно так выразиться. Все свои произведения он пишет исключительно рассудком и по определённому расчёту, даже если они производят впечатление буйства эмоций. Я так и вижу его, склонившегося над планом произведения, чётко выверяющего варианты прочтения и толкования, составляющего загадку, сродни математическим задачкам, над которой должен биться читатель. И задачка эта решается в каждом произведении интересным образом: «Бесконечное множество вариантов решения, выбирайте тот, который вам удобен». Удаётся ли ему при этом преодолеть тот порог, о котором говорил Умберто Эко в «Записках к «Имени розы»», — когда произведение совместно с читателем рождает совершенно жизнеспособные толкования, о которых автор и понятия не имел, даже не думал закладывать (я сейчас имею в виду не всякую глупость, которую может ляпнуть или увидеть в произведении любой дурак, а мнение, подкреплённое доказательствами)? Может и удаётся. При всей своей любви к толкованию собственных произведений публично, Голдинг о «Шпиле» говорит скорее внешние данные — как работал, что использовал, а что нет — а не «внутренние».
Перво-наперво, как ни крути, придётся поговорить о символе самого шпиля. Хотя бы потому, что эта сложная смесь жанров подразумевает и вполне классический по форме готический роман, а в готике архитектура всегда была таким же полноправным персонажем, как и люди. Что первое приходит на ум всяким извращенцам вроде меня? Правильно, фаллос. Совершенно зря откидывают эту трактовку образа шпиля, как слишком примитивную — простой не всегда значит неправильный. Определённо, фаллические черты в образе присутствуют, учитывая постоянно подавляемое либидо Джослина, а ещё извечно мальчишеское желание, чтобы у него было «больше всех». Член в 400 футов длиной — чего же ещё хотят мужчины, если не этого? Ну, пусть не член, но хотя бы что-то больше, чем у других. Шпиль как символ гордыни Джослина. Он утверждает, что «болел» ею в молодые годы, но совершенно очевидно, что и сейчас в его поведении гордыня присутствует. Забавно: гордыня в среде религиозных ценностей. Моё смирение смиренней, чем у тебя! Сам Джослин скромно утверждает, что это всего лишь самая большая молитва (нет, нет, никакой гордыни, вы же понимаете, она просто самая большая). Такое ощущение, что для него этот шпиль не просто мостик к богу, на небо (чем выше, тем ближе!), а целая антенна, которая должна послать богу вполне конкретное сообщение: «Я тебе ох как молюсь, пожалуйста, рассей мои сомнения в твоём существовании!» Ну и, конечно, гордыня плюс стремление приблизиться к богу дают нам образ вавилонской башни. Не знаю, как там со смешением языков, но общий хаос и смятение вокруг шпиля постепенно нарастают. Джослин, забираясь на высоту, чувствует себя богоподобным, вспомним хотя бы, как он может видеть оттуда все грехи простого люда: кто-то разбавляет молоко, кто-то валяется пьяненький в канаве, а кто-то уселся в туалете с открытой дверью. Одна из самых интересных трактовок шпиля, которую усердно подчёркивал Голдинг (хотя бы тем, что намеренно отказался от исторической и строительной точности в изображении, полагаясь на свой личный опыт в знании корабельного дела), — шпиль как мачта корабля. Собор определённо плывёт, потому что под ним какая-то жижа и болото вместо фундамента, шпиль торчит, а Джослин, значит, мудрый кормчий, от которого зависит курс судна.
Ладно, хватит про эту иглу в небеса. Главный герой — «безумный Джослин», который безумен только в интенсивности своей двойственности и сомнения. Сам-то он утверждает, что безумен вовсе не он, а бог, который требует от своих людей таких безумств, вроде возведения шпиля. И действительно, как тут не вспомнить притчу об Аврааме и Исааке? Беда только в том, что Авраам ни капельки не сомневался, а Джослина сомнения всё-таки гложут. А ну как ерунда его видения? А ну как копыта у его ангела? А ну как вовсе не бог этого, хочет, а его гордыня? Ведь тогда все четыре жертвы — по одной на каждую опору — совершенно напрасны. Но чем больше он убеждает себя и окружающих, тем сильнее ему приходится себя бичевать, тем больше сомнение. Но самое страшное, что возможно и такое: все дела человеческие, даже те, которые совершаются с благими намерениями и для славы господней, по сути своей есть двойственны. И у ангелов есть копыта. А шпиль, который так однозначно тянется к божественным небесам, расположен над вонючей и глубокой ямой, которая, в свою очередь, точно так же тянется, только к преисподней. Отбросит ли Джослин, в конце концов, свои сомнения? Нет. И эта неопределённость страшнее, чем если бы он понял, что был неправ и принял свои грехи. Четыре жертвы, четыре силы, пригибающих Джослина и собор к земле, гнущие каменные опоры, ломающие позвоночник.
Очень интересно в романе реализована тема двойничества. Первый двойник Джослина — Роджер. Казалось бы, что Джослин заразил его своим безумием и увлечённостью, но нет, эта дьявольщинка сидела в Роджере с самого начала. И вроде бы он не такой духовный человек, как Джослин, чтобы страшно мучаться, а финал романа показывает, что муки эти вовсе не от соотношения духовного и материального в личности зависят. Любопытно, как показано противопоставление отношения Джослина и Роджера к религии — через отношение к высоте собора. Джослин забирается на верхотуру и радуется, как ребёнок, чувствует себя необычно, одухотворённо, как будто вознесённый молитвами в какое-то иное эфемерное пространство. Так же и со своей верой, она несёт его (хотя иногда и может больно шмякнуть оземь). А Роджер совершенно очевидно высоты боится. При том, что она стала для него ежедневной рутиной. Неизведанность высоты его пугает, но всё же он упрямо день за днём карабкается вверх. Как и каждый обычный человек, которого пугает огромность и непознаваемость бога, но он цепляется за материальные проявления ритуалов и обретает куда большую устойчивость, чем порхающий Джослин. Ещё двойника Джослин обретает в своих изображениях — сначала каменные головы, созданные немым, в которых он отказывается себя признавать, а затем отражение в световом строительном зеркале, которое совершенно определённо приводит Джослина в ужас.
Ещё меня очень впечатляют второстепенные персонажи, точнее, их изображение. Роман ведётся от третьего лица, однако мы видим их глазами Джослина. Немой — славный, отец — Безликий, вместо женщин два мутных образа-пятна, одно из которых нескончаемо болтает, а второе просто мелькает и трясёт своими рыжими волосами. Неодержимые люди не так уж важны Джослину, вот он и не обращает на них пристального внимания. Статисты, боты, фрагменты. Точно такое же отношение и ко времени — он его не замечает, и мы, вместе с ним, никак не можем уловить, сколько времени прошло с начала постройки собора. Понятно только, что много.
Что же в итоге? Джослин сам становится собором, едва ли не на физическом уровне. Спина его гнётся вместе с опорами, в голове тот же шум и пыль, что и внутри помещения. Финал не потрясает неожиданностью, но это и не должна быть кульминация. Просто логическое завершение, тупик.
Первый раз читать «Шпиль» довольно непросто, настолько плотный и непривычно построенный текст, хотя любители готического романа с лёгкостью его осилят. Другое дело, что смысловое наполнение вовсе не как у готического романа, поэтому лёгкость в преодолении языка совершенно не означает лёгкость понимания. Всего полторы сотни страничек, но сколько тем для медитаций даёт Голдинг. Для медитаций — потому что чёткого ответа на главные вопросы он, естественно, не даёт, оставляя за самим читателем право сделать собственный выбор.
Фоточка Солсберийского собора, рядом с которым жил Голдинг, который вдохновил его на образ собора из «Шпиля». При том, что Голдинг намеренно подчеркнул, что это не реальный собор, а выдуманный. «Я нарочно сбросил парочку поперечных нефов с собора в Солсбери, чтобы можно было с достоверностью говорить, что это написано не о нем.» © «Беседы с Джеком Байлсом» У. Голдинг
Спасибо SomSom за отличный выбор для кроличьего клуба.