Шульман что это такое
Самострой за 61 млн: Власти Москвы взялись за недвижимость семьи Шульман
Правительство Москвы намерено снести самострой мужа политолога Екатерины Шульман площадью 700 квадратных метров. Это вряд ли его расстроит — у рантье полно другой недвижимости в столице.
Правительство Москвы судится с мужем политолога Екатерины Шульман за законность пристройки к зданию по адресу Электродная улица, д. 2, стр. 29, что находится в столичном районе Перово. Здесь Михаил Шульман владеет трёхэтажным кирпичным зданием 1961 года постройки общей площадью 1,3 тыс. квадратных метров.
Согласно определению Арбитражного суда Москвы, надстройка на здании площадью 700 квадратных метров является самовольной и должна быть снесена.
За этим домом находится помещение, которое досталось Михаилу Шульману.
Здание досталось Шульману в 2017 году от НИИграфит. Годом ранее Центр управления непрофильными активами атомной отрасли уже выставлял его на продажу по цене 39,6 млн рублей, однако тогда желающих его приобрести не нашлось. Сейчас же, согласно данным ЕГРН, только кадастровая стоимость владения оценивается почти в 61 миллион рублей. Рыночная значительно выше.
Получив здание, Шульман сразу же сдал его в аренду коммерсантам. Теперь здесь находятся магазины, салоны красоты, мастерские и офисы. Кроме того, он надстроил на здании новые помещения. Таким образом, общая площадь составила около двух тысяч квадратов.
55-летний муж Екатерины Шульман — уроженец Архангельска, сын Юрия Шульмана. Он стал известен в литературных кругах своими исследованиями жизни и творчества Владимира Набокова, даже написал об этом пару книг. Кстати, на этой же почве он и познакомился со своей супругой.
Однако последние 10 лет Шульман известен не как литературный критик, исследователь и писатель, а рантье и скандалист. Его сегодняшнее состояние (по разным подсчётам) оценивается примерно в 500–700 млн рублей, именно столько стоят объекты недвижимости в Москве, оформленные на самого Шульмана, а также на его сестру Ларису и мать — Екатерину Шульман.
Михаил и Екатерина Шульман. Фото © 123ru.net
Когда Шульман попал в Москву, фактически сразу обзавёлся комнатой в доме на улице Дружбы, в двух кварталах от Мосфильмовской и Ломоносовского проспекта. Судя по данным ЕГРН, по договору дарения.
Специализацией Шульмана стала скупка на аукционах помещений от банкротов. Однажды в его собственности оказалась комната в доме 10/7 на Рождественском бульваре.
На сегодняшний день Михаил является владельцем нескольких квартир и офисов в здании на Рождественском бульваре. У него в собственности около 900 из 3,1 тыс. квадратных метров, то есть почти треть дома. Большинство помещений сдаётся в аренду.
Здание на Рождественском бульваре. Здесь идёт многолетняя война жильцов дома с Михаилом Шульманом. Фото © flatinfo.ru
На базе этой недвижимости, от сдачи в аренду которой чета Шульман имеет по несколько миллионов рублей ежемесячно, было создано ТСЖ, с помощью которого Михаил стал добиваться перевода в свою собственность пока ещё не принадлежащих ему квартир и нежилых помещений.
Жильцы дома взбунтовались, как могли, боролись с председателем ТСЖ, даже пытались его смести с должности, но тщетно. Соседи считают, что Шульман на этом посту занимается сугубо собственными делами и войной за коммерческие площади, но не домом и их проблемами. В этом конфликте не обошлось без правоохранителей и судов.
А в конце прошлого года московский ресторатор Валерия Голованова обвинила семью Шульман в «разрушении» её бизнеса. Женщина утверждала, что одно из её заведений на Рождественском бульваре долгое время простаивало из-за неправомерного отключения электричества. По её подсчётам, из-за блэкаута ресторан понёс убытки на сумму почти в полмиллиона рублей. По мнению жильцов дома, подобного рода «разборки» у Шульмана уже не первые, и, возможно, преследуют цель вынудить коммерсантов продать дорогую недвижимость по дешёвке.
В 2020 году Шульмана поймали на том, что он сдал помещения дома структурам оппозиционера Алексея Навального. Там располагался один из штабов, в котором шёл сбор подписей в его поддержку. Существование арендного договора проекта Навального с ТСЖ подтвердил и сам Михаил Шульман.
Семья политолога Шульман погрязла в махинациях с московской недвижимостью
Либеральная фронда внутри России неустанно трудится для разложения нашего общества, подрыва политической и судебной систем страны. Прикормленные за счет западных грантов экономисты и политологи не только заняли высокие должности в государственных структурах, но и усиленно готовят новые поколения «борцов с режимом» в самых авторитетных учебных заведениях. Федеральное агентство новостей изучило жизненный путь Екатерины Шульман (Заславской), в последнее время ставшей настоящим кумиром в среде либералов не только в России, но и на Западе.
Школьные годы
Катя Заславская родилась 19 августа 1978 года в Туле — городе русских оружейников — в очень уважаемой и образованной семье. Папа Кати — Михаил Петрович Заславский, проректор Тульского педагогического университета им. Толстого (ныне Международной полицейской академии ВПА), мама — Ольга Владимировна Заславская, дочь профессора Галины Лубянской и доцента Владимира Мошкевича, выпускница филфака Тульского пединститута, профессор, доктор педагогических наук. Она была руководителем российско-канадского проекта, посвященного воспитанию школьников, работала в Университете Торонто (Канада) в Центре восточно-европейских исследований.
С двухлетнего возраста и вплоть до 10 класса Катя проводила летние каникулы в пансионате «Шахтер», расположенном в селе Бунырево Тульской области (который, кстати, знаменит тем, что режиссер Элем Климов снимал там фильм «Добро пожаловать, или Посторонним вход воспрещен». Читать девочка научилась уже к четырем годам. В подростковом возрасте зачитывалась Ильфом и Петровым, Булгаковым, но особенно ей нравилась «Лолита» Набокова.
Родители Кати всячески поддерживали это ее увлечение. Из своих поездок в Канаду они привозили дочке книги на иностранных языках, так что к концу школы она уже свободно читала и говорила по-английски. Окончив в 1992 году восемь классов средней школы №54 в родном городе, Катя перешла в более престижную тульскую школу-лицей №73, которую окончила спустя три года с серебряной медалью, к которой прилагался еще и солидный денежный приз в 50 тыс. рублей. В качестве подарка за хорошую учебу родители отправили дочку учиться в Колледж Джорджа Брауна в Торонто.
После возвращения в Тулу в 1996 году Катю пристроили на работу в управление общей политики города на должность специалиста отдела по работе с территориями. Отсутствие высшего образования не помешало 18-летней девушке занять непыльную должность на госслужбе в крупном российском городе.
Тула — Торонто — Москва
Отработав в городской администрации три года, Екатерина Михайловна отправилась покорять столицу. Первое время Заславская работала в РИА Новости на Зубовском бульваре редактором спецпроектов. Однако это был явно не ее масштаб: спустя полгода Екатерина (с ее собственных слов) становится помощником таинственного депутата, а затем и экспертом аналитического управления центрального аппарата Госдумы.
В 2001 году Екатерина все-таки решает получить высшее образование: школьных знаний эксперту аналитического управления явно не хватало. В 23 года девушка поступила учиться в Российскую академию государственной службы при президенте РФ, где начала изучать политологию и политическое управление. Как ей это удалось — тоже загадка: академия служит для повышения квалификации госслужащих и без базового высшего образования туда поступить невозможно. Видимо, для Екатерины сделали исключение из общих правил.
В возрасте 27 лет женщина, наконец, с огромным трудом получает свое первое высшее образование. И снова какие-то странности: в одних местах она указывает специальность «Политология», а в других — «Юриспруденция». В 2006 году Екатерина бросает скучную работу в Госдуме. Для этого была и личная причина: в литературном сообществе «Живого журнала» «Владимир Набоков» женщина познакомилась с модератором, которого звали Михаил Юрьевич Шульман. Михаил — сын писателя Юрия Шульмана, известного также как исследователя и биографа северного писателя Бориса Шергина. Михаил в свое время окончил Литературный институт, увлекся Набоковым и посвятил любимому автору несколько серьезных работ. На этой почве Заславская и Шульман и сошлись. Несмотря на разницу в 12 лет, в 2007 году Екатерина вышла за него замуж, став, таким образом, госпожой Шульман. Молодожены стали жить в квартире Михаила в доме 10/7 на Рождественском бульваре, где он возглавил товарищество собственников жилья (ТСЖ).
В том же году Екатерина устраивается на работу в PNB Company. Это так называемое агентство по стратегическим коммуникациям, представляет собой в чистом виде лоббистскую структуру, которая продвигает западные интересы на территории СНГ. Сейчас фирма называется PBN Hill+Knowlton Strategies, среди клиентов агентства были Abbott, Bank of America Merrill Lynch, BP, Citi, John Deere, Kingfisher, NYSE Euronext, Visa, Xerox и другие мировые корпорации. В этой фирме Шульман заняла позицию с малопонятным названием «директор по исследованию законодательства».
В 2011 Шульман окончила аспирантуру кафедры политологии и управления Российской академии госслужбы и перешла на преподавательскую работу, оставив PNB Company. Спустя еще два года Шульман все-таки сумела защитить квалификационную работу «Политические условия и факторы трансформации законотворческого процесса в России» и получила долгожданный диплом кандидата политических наук.
Защитившись, Шульман начинает активно писать для газеты «Ведомости», Московского центра Карнеги и вести свои колонки в изданиях Сolta.ru и Грани.ру. Любопытный факт: в конце 40-х годов прошлого века название «Грани» имел «журнал русской эмиграции», выпускавшийся в Франкфурте-на-Майне власовским Народно-трудовым союзом российских солидаристов (НТС), использовавшим в качестве символа бандеровский тризуб.
Московская школа Сороса и спецслужб
В 2014 году Шульман была доцентом кафедры госуправления и публичной политики Института общественных наук РАНХиГС при президенте РФ. Однако, несмотря на все ученые степени и звания, ценность исследований Шульман вызывает большие сомнения.
Результаты научной работы политолога Шульман можно оценить по так называемому индексу Хирша (h-индекс) ― одному из самых важных индексов цитирования. У нее он равен трем. Это значит, что за все время три ее статьи процитировали… всего лишь три раза, что, впрочем, и неудивительно.
«Для хардкорного политолога у меня Хирш слишком маленький — признавала сама Шульман. — То есть мой, так сказать, индекс цитируемости не так еще велик, чтобы я могла гордо ходить и смотреть на всех свысока типа: «Кто вы такие, а у меня вон сколько настоящих академических публикаций». Когда я это дело себе доращу, я тоже буду всех презирать. Пока еще нет, пользуйтесь этим, дорогие слушатели, пока я еще достаточно молода и добродушна».
В 2015 за публикации в «Ведомостях» и на сайте Colta Шульман была номинирована на публицистическую премию «Политпросвет», попав в шорт-лист в категории «Аналитика» вместе с другими либералами: политологом, старшим научным сотрудником Университетского колледжа Лондона Владимиром Пастуховым и доктором экономических наук Владиславом Иноземцевым (ставшим лауреатом премии).
«Крестный папа» Ходорковский
В рамках проекта гражданского образования «Открытый университет», организованного «Открытой Россией» 2 Михаила Ходорковского, Шульман также читала курс «лекций». Содержание этих откровенно подрывных курсов соответствовало их названию: «Не зарекайся» (о трансформации судебно-правовой системы), «Цитадель и ее стража» (о том, что Россия, как доказывала Шульман, ― страна силовиков, занимающая первое место в мире по числу только одних полицейских), «Приручение СМИ» (о якобы сворачивании свободы слова и переходе от плюрализма к пропаганде).
Однако политолог и сама была замечена в пропаганде нетрадиционных отношений.
В 2016 году Екатерина и Михаил Шульман создали собственный YouTube-канал, где начали выкладывать свои публичные лекции, записываемые прямо на кухне у плиты, а уже на следующий год Екатерина получает на радиостанции «Эхо Москвы» собственную программу «Статус», где становится ведущей. Помимо своей основной преподавательской работы, политолога часто зовут и на другие мероприятия, например прочитать доклад «АнтиСталин» в Сахаровском центре и тому подобные либерально-русофобские междусобойчики.
Госпожа политолог также частый гость во многих европейских странах. Об этом свидетельствуют ее регулярные поездки за рубеж, где ее принимают на самом высоком уровне покровители российской оппозиции. Так, в марте прошлого года Шульман по приглашению Cambridge University Russian Society посетила Кембридж, в мае уже была в Таллине на Международной конференция имени бывшего президента Эстонии Леннарта Мери, в июле делала доклад «Роль женщины в России: традиционализм и модернизация» в немецком Кёнигсвинтере, в сентябре снова едет в Лондон выступать в Royal Over-Seas League. Конец ноября политолог проводит в Берлине на Форуме гражданских обществ России и Германии, 19 декабря едет в Минск, а спустя месяц уже выступает в Осло на конференции Норвежского института оборонных исследований «Власть и экономика при Путине и далее», еще через десять дней — снова Кембридж по приглашению сразу двух британских обществ (Cambridge University Russian Society и Cambridge Russian-Speaking Society). На это раз Шульман рассказывала о том, как в России происходит «трансформация демократий и как политический режим реагируют на социальные изменения». Стоит ли говорить, что в своих выступлениях она всегда гневно критикует российский «политический режим». Желанный гость она и в американском дипломатическом представительстве.
Кремлевский период
3 декабря 2018 года указом президента Шульман вводят в Совет по правам человека (СПЧ), где она начинает заниматься правозащитной работой. Неудивительно, что под правозащитной деятельностью политолог подразумевала активную поддержку блогера Алексея Навального и его команды, отчаянно рвущейся во властные структуры.
Почву для них политолог готовила очень умело, выступая на Совете при президенте за отмену муниципальных фильтров и либерализацию законодательства о митингах. Такая борьба Шульман «за гражданские права» достигла своего пика летом 2019 года, когда она горячо поддержала организованные оппозицией уличные беспорядки в Москве. Вот только как Шульман ни рвалась сама в автозак, ее так и не задержали. К большому огорчению заранее потирающего руки Ходорковского.
В пример российской полиции и Росгвардии Екатерина Шульман приводила действия… полиции США, которая, по ее представлению, «не стреляет в голову участникам массовых шествий». Впрочем, кому именно Росгвардия «выстрелила в голову» в ходе массовых беспорядков, Шульман так и не уточнила.
Политолог активно комментировала происходящие события в нужном свете для западной прессы, уже не особо скрывая свое презрение даже к русскому языку. Видимо, по примеру «клоачного профессора» Гусейнова.
«Но если по какой-то причине вы по-прежнему предпочитаете русский язык, то специально для таких читателей Inopressa.ru сделала краткий пересказ моего интервью Süddeutsche Zeitung», — проговорилась член СПЧ.
Гвоздодер миллионера Шульмана
Но не только этим стала известна семья Шульман. Оказалось, что председатель ТСЖ Шульман путем различных махинаций смог стать владельцем нескольких квартир и офисов: на него и членов его семьи записано около 888 квадратных метров в одном доме, стоимостью более полумиллиарда рублей. Это треть дома в центре Москвы! Только от сдачи в аренду незаконно захваченных помещений в доме семья Шульман получала несколько миллионов рублей ежемесячно.
По мнению жителей дома, Шульманы просто подделывали документы.
«Они даже своими метрами не могли создать это ТСЖ, просто фальсификация документов», — уверена жительница дома Ольга Балабанова.
Шульманы избивали жильцов дома на Рождественском бульваре и их детей с использованием гвоздодера, из-за чего против Ларисы Шульман (сестра Михаила) в 2014 году даже возбуждалось уголовное дело, которое в 2015 году было прекращено по амнистии.
«Мы все несем расходы на содержание этого имущества, но деньги от сдачи в аренду получают только Шульманы», — рассказывала журналистам жительница Ольга Мирутенко.
Кроме захвата общедомовых территорий, Шульман захватывал и недвижимость, принадлежавшую Москве — он объединил свою квартиру с соседней муниципальной так, что она исчезла из всех документов.
Жители дома на Рождественском бульваре жалуются, что председатель ТСЖ превратил дом в проходной двор. Без их ведома на чердаке старинного дома появился незаконный хостел, а квартиры сданы под офисы и салоны красоты. После смерти писателя Бориса Шергина Шульман в 2010 году выкупил его комнату в коммуналке, пообещав создать там музей. Однако вместо мемориальной квартиры русского писателя Шульман сделал там… элитную кальянную. Из другой квартиры в Тверь был выселен сосед-алкоголик, его бывшая собственность также оказалась переоформлена на Шульмана.
«Шульман и его семья добиваются одного: хотят захватить старинный дом целиком. В коммуналки вторгаются, ищут какие-то нарушения, начинают жать. Люди не хотят жить в борьбе. Проще продать и уехать», — пожаловалась жительница дома.
Как отмечали журналисты RT, жалобы жителей небеспочвенны. По данным правоохранительных органов, в 2009 году жильцы дома проголосовали за нового председателя ТСЖ, однако разъяренная сестра Михаила Шульмана Лариса укусила выбранного председателя и ударила по голове одного собственника.
Кроме того, Мосжилинспекция трижды проводила проверки по просьбе жильцов дома. Несмотря на обращения в суд, сместить Шульмана с поста председателя ТСЖ так и не удалось. Только после громкого скандала на подрывную деятельность Екатерины Шульман власти обратили внимание и 21 октября 2019 года ее исключили из состава СПЧ, что вызвало у либералов неподдельное сожаление.
В итоге карьера политолога продлилась всего 10 месяцев, поставив рекорд краткости пребывания в Совете при президенте. ТСЖ Шульманов также было ликвидировано по решению Мещанского суда Москвы.
Крапленая «Карта нарушений»
Тем не менее многочисленные криминальные скандалы не смогли остудить оппозиционный пыл политолога. Она так же продолжает яростно ругать Россию и поддерживать Навального и другие проекты Ходорковского, типа «Карты нарушений», продвигаемой движением «Голос».
Как ранее отмечал ФАН, для освещения якобы нарушений, «Голосом» организован специальный проект «Карта нарушений на выборах». На сайте фиксировались обращения и жалобы, зафиксированные до и в ходе голосования по поправкам. Однако модерация и проверка сообщений на подлинность «Голосом» не проводится, что приводит к публикации недостоверной информации и формированию у россиян искаженного мнения о голосовании в целом. По оценкам, около 92% опубликованных на сайте «нарушений» оказались откровенными фейками.
В настоящее время Екатерина Шульман продолжает вести свою подрывно-преподавательскую деятельность уже в должности директора Центра законодательных исследований Института социальных наук РАНХиГС, а также как доцент Московской школы социальных и экономических наук. Политолог также является и ассоциированным научным сотрудником программы «Россия и Евразия» в британском аналитическом центре Chatham House, занимающимся исследованиями российской внешней политики и разработкой рекомендации по ответным действиям Запада.
Екатерину Шульман очень любят либералы. Говорит очень быстро и поучительно, будто торопясь вывалить на уши своих слушателей все, что знает. На ее студентов обрушиваются тонны хитроумных слов и конструкций, обернутых в строгий стиль. Но к чему она клонит, понять практически невозможно: аргументированные выводы или прогнозы практически отсутствуют, идет непрерывная констатация общеизвестных фактов, с которыми сложно поспорить. Среди всего обильного пустословия сквозит непоколебимая уверенность того, что для всех должно быть важно то, что важно для нее самой, причем Шульман обращается одновременно ко всем и ни к кому.
На ее лекциях в «Ельцин центре» все пропитано ядовитым пессимизмом, убивающим в людях критическую мысль. Своей молодежной аудитории политолог очень красиво рассказывает и про Сталина, и про «голодомор», и про нашу страну, которой до западных ценностей еще ползти и ползти. А ценности эти, по мнению Екатерины Шульман, заключаются в признании гомосексуальных браков и замене морали либеральной идеологией.
1 Генпрокуратура признала одноименную организацию нежелательной на территории РФ.
2 Генпрокуратура признала одноименную британскую организацию нежелательной на территории РФ
3 Незарегистрированное общественное объединение, выполняющее функции иностранного агента
4 НКО, включенная в реестр некоммерческих организаций, выполняющих функции иностранного агента
Екатерина Шульман: «Мне не нравится бурная дискуссия по поводу QR-кодов и вакцинаций»
В наше нервное время, защищая свою личную точку зрения, мы часто забываем об общественных интересах. Между тем залог выживания общества – принятие решений, выгодных не одному индивидууму, сколь угодно великому, а максимально возможному количеству людей – и при этом не несущих рокового ущерба остальным. Эксклюзивное интервью политолога, социолога и публициста Екатерины Шульман напоминает о том, что единственно верных рецептов в большинстве случаев просто не существует.
Ковид как «тема №1»
Царьград: Как вам кажется, почему сейчас ни одна социальная, экономическая, политическая тема не идёт в сравнение с новостями, которые приходят от медиков, недомедиков, псевдомедиков и совсем не медиков?
Екатерина Шульман: Вы знаете, за последние уже почти два года, что мы живём в состоянии пандемии, были периоды, когда обществу казалось, что эта проблема осталась позади, худшее прошло, и можно переключиться на что-то другое. Но в последние месяцы, если верить опросам, те цифры смертности, которые публикуются, и то, что люди сами видят вокруг себя, количество заболевших и умерших среди знакомых и родных, конечно, выносят эту проблему на первый план.
Хотя и такая вещь как «коронавирусная усталость» тоже присутствует, так как обществу трудно длительное время жить в состоянии постоянного испуга. При этом одни мои коллеги-социологи говорят, что это новая коронавирусная реальность, к которой общество привыкает; другие обвиняют людей в легкомыслии, что они отстраняют от себя эту проблему, не хотят думать о неприятном. Если же обращать внимание на социологические опросы, то октябрь и ноябрь были месяцами повышенного внимания к этой теме.
– А у вас какой взгляд на этот вопрос? Вы к какой категории себя относите?
– Конечно, каждый человек склонен судить по себе: если меня коснулось, значит, это важно. Но исследователи отличаются от других людей тем, что они больше привыкли оперировать большими цифрами и общими данными. Конечно, у людей с большим кругом общения будет больше возможностей почувствовать влияние любых общественных событий.
Что до меня – мы переболели с мужем на самый Новый год в очень лёгкой форме, но о том, как это было, я вспоминаю не без ужаса. Я привилась с тех пор. Так что мой опыт похож на опыт многих моих сограждан, которые болели, прививались и могут считать себя счастливо избежавшими худшего.
– Но мы же видим определённую динамику – тема эта снова становится «темой №1».
– Да, эта тема из тех, о которых никто не говорит равнодушно. Есть набор тем, известный в социальном пространстве: дети и всё, что связано с семейной жизнью и половым поведением человека, еда и привязанная к ней тема – что полезно, что не полезно. И здоровье. Эти три темы гарантированно привлекают человеческое внимание.
Поэтому, конечно, всё, что связано с болезнью, да ещё и смертельно опасной, будет людей очень сильно занимать. Кроме того, к этой теме привязано большое количество тем социально-политических: ограничение свобод, как это законодательно регулируется, что государство принуждает людей делать, а они делать не хотят.
Структуры нет, а протест – есть
– Не странно ли, что народ, в своё время вяло отреагировавший на такую важную вещь, как повышение тарифов ЖКХ, сегодня без какой-либо организации и финансовой подпитки выходит протестовать против, например, введения QR-кодов? Не подсказка ли это тем, кто собирается сейчас сделать себе имя?
– Это очень интересный вопрос. Мы имеем неформализованное движение без структур – нет профсоюза, нет группы, которая брала бы на себя ответственность за эти выходы, нет партии. Есть некие объединения в Сети – да и то вся эта координация происходит, похоже, в коллективных чатах. В этом движении – хотя его даже трудно назвать движением – могут быть объединены люди с совершенно разными политическими ориентациями. Я бы была осторожна, когда их называют антипрививочниками, антиваксерами, потому что протест против обязательной вакцинации и протест против QR-кодов или локдаунов – это совершенно разные вещи.
Мы это видели на примере западных стран, где локдауны были посерьёзнее наших – но и протесты были поактивнее. И там люди были часто не против прививок как таковых, но против ограничений, против сегрегации. Вы спрашиваете, кто бы мог этим воспользоваться? И КПРФ, и «Справедливая Россия» в некоторой степени эту повестку пытались использовать. «Справедливая Россия» – более хаотично, а КПРФ – более внятно и более последовательно. Но после выборов они пытались выводить людей на улицы не по поводу ограничений, а по поводу непризнания результатов выборов, и это было подавлено довольно быстро. Вот сейчас мы наблюдаем добивание остатков этого протеста в виде депутата Рашкина и его лося.
– Так каковы всё же перспективы этого нового направления?
– Они ещё себя не осознают как некую сущность, но общественные настроения довольно очевидны. Против обязательной вакцинации у нас с самого начала наблюдений было больше половины респондентов. Карантинные меры непопулярны, это тоже понятно. Но если спрашивать респондентов, какие меры, по их мнению, нужно ввести – люди больше всего поддерживают такую меру, как вакцинация некоторых категорий. То есть – кого-то, но не меня. И чтобы государство за это отвечало, а не я.
Веселье в Госдуме
Царьград: А что вы скажете о двух новых законах: первый – о том, что губернаторы могут вводить QR-коды для доступа людей в публичное пространство по своему усмотрению, а второй – про самолёты-поезда, поправки в воздушный кодекс и кодекс железнодорожного транспорта?
Екатерина Шульман: То, что в Думе происходит, это, конечно, веселье: обычно правительственные инициативы принимают почти без обсуждения, а тут два закона были внесены буквально тайно, в пятницу вечером после семи, в надежде, что никто не заметит. Но уже до понедельника успел подняться жуткий шум. При этом первый из законов фактически закрепляет то положение, которое у нас уже есть почти два года: когда губернаторы несут ответственность за те меры, которые они принимают.
Фото: igorykor / Shutterstock.com
Вот это безобидное законотворческое предложение вызвало бурную общественную реакцию: выход людей на улицы, одиночные пикеты, народные сходы. Это происходит преимущественно в регионах: самый протестный федеральный округ – Уральский, наименее протестный – Южный. В Москве больше всего репрессируют, поэтому люди меньше всего выходят. Но я не хочу сказать, что сейчас это выльется в большую всенародную волну российского протеста.
Величие или богатство?
– Если нас что-то объединяет – сейчас же прекрасный момент придумать или вывести вверх какую-то общую объединяющую идею. Она есть сейчас?
– Это давняя мечта. Иногда её называли национальной идеей, объединяющей платформой. Сейчас объединить народ на основании ценности выживания затруднительно, потому что выживает каждый сам. Ужас в том, что это выживание в одиночку невозможно, а возможно оно только в солидарности и в объединении друг с другом. Но люди привычно напуганы, вымотаны этим страхом – и они этого не сознают. Им кажется: другой настолько слаб, что меня тяготит, и я настолько слаб, что не могу никому помочь. Это тяжёлое социальное состояние. Сейчас никакого осязаемого большинства я не могу нащупать ни по каким параметрам, кроме большинства людей, которые чувствуют себя дискомфортно. Но это не объединяющая идея.
– А что может объединить народ? Какую Россию мы хотим построить?
– Это вопрос, который социологи постоянно себе задают: как считают граждане – должна ли Россия быть страной с высоким уровнем жизни или великой державой? Есть опросы – на основании каких ценностей должна строиться Россия. На основании такого рода опросов у социологов выстраиваются протопартийные группы – не партии, а такие «облака предпочтений».
Самая популярная из этих платформ – это платформа социального государства. То есть представление о том, что государство людям должно много чего: заботиться о равных условиях, помогать слабым, перераспределять доходы в пользу тех, кто сам себе помочь не может. Причём там довольно много молодых людей – представлять себе, что это какие-то пожилые коммунисты, не стоит. Там слились и ностальгия по СССР, и, наоборот, симпатии к североевропейскому скандинавскому типу: социальное государство, высокие налоги, но высокие гарантии, такая «условная Норвегия». Это очень условные 30% наших сограждан.
Есть сравнимое по размеру облако людей, которые поддерживают статус-кво: «как сейчас – так нормально». Это лоялистское ядро – люди, которые считают, что перемены будут только к худшему. Социологи считают, что первая группа скорее растёт, вторая скорее снижается. Последние два года нам подкосили лоялизм: ведь мало кому может понравиться эта ситуация. Но по-прежнему точка равновесия состоит в том, что изменения скорее пугают. Опасения выше надежд. Это может быть связано с отсутствием образа того, на что надо надеяться.
Мне кажется не совсем устойчивым положение вещей, при котором у общества нет никакого нормативного идеала.
Нужен новый Крым?
– Получается, основы для единства нет?
– Сейчас не видно, чтобы хоть что-то объединяло. Было это объединение, крымский консенсус существовал, он действительно был идеологическим чудом, в нём слились те группы, которые до этого не имели между собой ничего общего. Это было совершенно реальное социологическое явление. Но оно просело. Сейчас никакого осязаемого большинства я не могу нащупать ни по каким параметрам, кроме большинства людей, которые чувствуют себя дискомфортно. Но это не объединяющая идея.
Главное, мне кажется, мы не можем себе позволить конфликты не по каким линиям: мы не очень молодые и не очень здоровые как социум, не очень в ресурсе сейчас, нам ещё передраться между собой – вот только этого не хватало. Я опасаюсь, что эти настроения тревожности, страха и атомизации, социального зла приведут к тому, что люди будут сбиваться в какие-то группы и ненавидеть другие группы.
Мне не нравится и бурная дискуссия по поводу QR-кодов и вакцинаций, я вижу здесь движения народных масс, которые до этого не вылезали на поверхность. Не то чтобы я их боюсь, но действительно те люди, которые ранее не осознавали своё недовольство, сегодня начинают его осознавать по поводам, связанным с вакцинацией, с ограничениями, с пандемией.
Удалёнка – это сегрегация!
– Вы многодетная мама. У вас не вызывает тревогу, как будут учиться ваши дети, где они будут учиться, чему их будут учить?
– Родители возлагают на школу большую ответственность за то, как их дети развиваются и растут. Не только чтобы их к ЕГЭ подготовили, но чтобы они росли в адекватной социальной среде, чтобы они учились нормально общаться. Потому что школа – это иное социальное пространство, чем семья. В семье ребёнок – только ребёнок, он не пробует другие социальные роли. В школе он ученик, старший, младший, успевающий, неуспевающий. Он общается со взрослыми, которые заботятся о нём, но которым он не родной.
Почему ещё возмущаются по поводу домашнего обучения, которое не выбор родителей, а принудительно: 2020 год – страшный, который выпал из учёбы. Для детей постарше это получше прошло, а маленькие дети не могут учиться в телефоне, они не в состоянии самоорганизоваться до такой степени. Они не получают социального опыта, который достигается в коллективе. Коллектив, отличающийся от каждого в отдельности, – это новый субъект, иная сущность. Если её нет, то и работа становится менее эффективной, и учёба тоже. И главное – взрослеющий человек не получает того опыта, который ему нужен.
Фото: Kirill Skorobogatko / Shutterstock.com
Давайте решим эту проблему неравенства в образовании, когда одни ходят в школу, другие смотрят в телефон, а у третьих один телефон на всю семью, да и тот с разбитым экраном. Это ужасная сегрегация по имущественному признаку. А если нет возможности посадить ребёнка в отдельную комнату, чтобы он занимался? Ужасно, что технологические инновации, которые должны людей объединять, сегодня их сегрегируют.
Равны ли мужчины и женщины в деторождении?
– Как вы относитесь к законопроектам – чтобы мужчины, которые заказывают детей суррогатным мамам, а потом их растят, получали материнский капитал? Ведь мамы, которые пока не гражданки России и рожают здесь детей, материнского капитала не получают.
– Мужчины могут получать декретный отпуск. Одинокие отцы должны обладать всеми теми же возможностями, что и одинокие матери. Материнский капитал с демографической точки зрения – одна из эффективных мер последнего времени. Это было очень правильное решение, и оно нам дало, как говорят демографы, не столько первых детей, сколько вторых и последующих.
У нас в той страте, которая сейчас рожает, мало молодых женщин. Женщины фертильного возраста – выдающаяся ценность, их надо беречь и всячески поощрять. Сейчас рожает поколение, родившееся в девяностые, а тогда была низкая рождаемость. Я не думаю, что мы как-то особенно пострадаем, если материнский капитал получит какая-то другая категория людей.
Я бы привязывала его к совместной жизни с ребёнком. Мы с вами ещё и страна-рекордсмен по невыплаченным алиментам, давайте об этом тоже помнить, это сумма, сравнимая со всем нашим ВВП. Есть некоторые законодательные идеи – как сделать выгодным для отцов совместное проживание с детьми. Если для государства семья – это приоритет, нужно, как бы цинично это ни звучало, делать семейную жизнь выгодной.
– Что вы скажете о мужчинах, которые заказывают детей у суррогатных матерей? В том числе – о «нетрадиционно ориентированных» мужчинах?
– Что касается последних, то если соседи донесут и опека придёт, то они ещё подпадут под запрещённую пропаганду нетрадиционных ценностей. Что же касается суррогатного материнства, то оно не отрегулировано законодательно никак. Это явление, которое существует; но оттого, что оно не отрегулировано, оно находится в «серой» зоне. При попытке его отрегулировать самое простое решение – всё запретить, а это его уводит в «серую» зону ещё безнадёжнее.
Нравственный момент тут сомнительный, и он очевиден. Не только традиционалисты протестуют против суррогатного материнства, но и феминистки тоже, потому что они считают, что это эксплуатация тела женщины, и за это нельзя платить. Нельзя купить женщину, чтобы она вам выносила и родила. С другой стороны – от того, что мы это запретим, я сомневаюсь, что это исчезнет.
Я вам больше скажу: в постиндустриальной экономике, которая всё чаще строится на услугах, такие услуги, телесного типа – они тоже часть этой экономики. И сказать – давайте мы все проклянём, и оно исчезнет – не получится. Никакой социум пока толком не нашёл решения. Запрет – вообще не метод. Но и отсутствие регулирования – тоже не метод.
Я не знаю никакого рецепта, который позволил бы всех тут сделать довольными.