за что репрессировали мейерхольда
netrmed
netrmedОб этом нужно знать
Вся правда о жизни и смерти Мейерхольда
Портрет В.Мейерхольда, 1916 г. Б.Григорьев
В начале 1930-х Мейерхольд на гастролях в Берлине встретился с великим актером Михаилом Чеховым (племянником А.П. Чехова), живущим в эмиграции. Тот советовал не возвращаться в Москву, прямо сказав: «Вас там погубят».
Второй брак с актрисой Зинаидой Райх продлился с 1922 по 1939 гг. Режиссер усыновил ее детей от первого брака с поэтом Сергеем Есениным Татьяну и Константина.
Три справки о смерти
Бывшая семья режиссера получила извещение, что ему дали «10 лет без права переписки». Несколько лет жена и дочери носили в Бутырку передачи с продуктами, пока не узнали от знакомых, что Всеволода Эмильевича расстреляли в подвале Бутырской тюрьмы в феврале 40-го года.
Даже после смерти Мейерхольда по стране носились легенды, согласно которым он якобы в годы Великой Отечественной войны руководил лагерным театром в ГУЛАГе.
«Бешеный гений»
Так появился Всеволод Мейерхольд – будущий юрист, который бросил Московский университет в тот же день, когда увидел спектакль «Отелло» в постановке Константина Станиславского. Он поступил в театрально-музыкальное училище при Московской филармонии, где его наставником стал театральный режиссер, драматург и критик Владимир Немирович-Данченко. В 1898 году Мейерхольд вошел в число 14 избранных и стал актером труппы Московского Художественного театра, созданного его педагогами.
Мейерхольд стал звездой МХТ, но в результате творческих разногласий разорвал отношения с наставниками, набрал свою труппу «Товарищество новой драмы» и гастролировал с ней по провинции.
Факт: На свой главный «александринский» спектакль он потратил 300 тысяч рублей золотом и шесть лет репетиций. «Маскарад» шел в действующем репертуаре даже после опалы и смерти создателя вплоть до 1947 года. Спектакль «Маскарад. Воспоминания из будущего» был восстановлен в 2014 году по партитуре Мейерхольда худруком Александринки В. Фокиным.
«Театральный хамелеон»
Справка: В противовес знаменитой системе Станиславского, в основе которой находится искусство переживания, Мейерхольд разработал свою систему актерского тренажа – биомеханику. Это метод, позволяющий актеру идти от внешнего к внутреннему, от движения, рефлекторной игры и разрядки «избыточной актерской энергии» к образу.
Окрыленный коммунистическими идеями, он придумал новые театральные жанры: спектакль-митинг, где зрителям разрешалось ходить, курить и разговаривать во время действия и спектакль-политобозрение. С его легкой руки и при поддержке поэта В. Маяковского по Советской России пошла волна агитационного театра.
Словесная канонада руководителей двух театров всегда была резкой, поэтому неизменно привлекала публику. Таиров называл оппонента театральным хамелеоном, а Мейерхольд презрительно именовал его творчество идейного противника «театральной грамотой для малограмотных».
Ищите женщину.
После ареста Мейерхольда в июне 1939 года по столице пошли слухи о том, чекисты стащили режиссера с трапа самолета английского посла. Сомнения московской богемы поэт Анна Ахматова развеяла одной фразой: «Кто поверит, что он решил бежать из страны без Райх?».
Всеволод Мейерхольд на фоне портрета Зинаиды Райх. 1930 год.
Современники считали Райх посредственной актрисой. После решения Мейерхольда дать своей супруге роль самого Гамлета известный актер Николай Охлопков в бешенстве написал заявку на роль Офелии и был уволен. После ссоры с Райх из театра ушел великий Эраст Гарин. Боготворивший жену режиссер уволил приму Марию Бабанову за то, что ей больше аплодировала публика.
Факт: Пресса восторгалась нечеловеческими страстями и криками героинь Райх. В жизни она вела себя так же, как и в театре. Однажды на рынке закатила такую истерику после пропажи кошелька, что вор вернулся и вернул деньги.
Радужный период семейной жизни продолжался 16 лет. Райх стала желанной гостьей на правительственных приемах. Но Мейерхольда беспокоило состояние здоровья молодой супруги, страдающей нервными срывами. Она могла закатить публичную сцену, не считаясь с местом и статусом присутствующих. Однажды на крупном правительственном мероприятии в Кремле набросилась на всесоюзного старосту М.И. Калинина, известного своими похождениями с юными балеринами, со словами: «Все знают, что ты бабник!».
В 1937 году Иосиф Сталин посмотрел спектакль с Райх и сказал, что это слишком буржуазная постановка, после чего театр был закрыт, а в прессе началась организованная травля.
Актриса Зинаида Райх.
Реабилитирован посмертно
После трех недель пыток Мейерхольд подписал все обвинения против себя и известных деятелей культуры, а перед смертью от них отказался.
Но есть и вторая версия, основанная на свидетельствах очевидцев. Через много лет они рассказали, что перед смертью 66-летнего Мейерхольда зверски избили, переломали все пальцы и утопили в бочке с нечистотами.
Фотография НКВД после ареста.
Тело режиссера было сожжено в Донском крематории, а пепел выброшен в общую яму на окраине Донского кладбища вместе с прахом писателя Бабеля, маршалов Егорова, Тухачевского и других жертв. Более 70 лет на этом месте находилась кладбищенская свалка и лишь сравнительно недавно была установлена мемориальная плита.
В ноябре 1955 года Мейерхольд был реабилитирован посмертно. В 1991 году в Москве создан театральный Центр его имени.
20 июня 1939 года в Ленинграде арестовали режиссера Мейерхольда
Фотография НКВД после ареста, 1939 год
Случилось то, что режиссеру напророчил девятью годами ранее коллега-невозвращенец Михаил Чехов. В отличие от члена партии с 1918 года Мейерхольда, он не принял революцию и, когда тучи над головами творческой интеллигенции стали слишком сгущаться, бежал на Запад. Свои слова, сказанные при встрече в Берлине, бывший руководитель МХАТа 2-го приводил в мемуарах:
«Я старался передать ему мои чувства, скорее предчувствия, об его страшном конце, если он вернется в Советский Союз.
Он слушал молча, спокойно и грустно ответил мне так (точных слов я не помню): с гимназических лет в душе моей я носил революцию и всегда в крайних, максималистских ее формах. Я знаю, вы правы — мой конец будет таким, как вы говорите. Но в Советский Союз я вернусь. На вопрос мой — зачем? — он ответил: из честности».
С 1934 года Мейерхольд находился в опале у Сталина. Вождю не понравилась постановка спектакля «Дама с камелиями», главную роль в котором сыграла Райх. В ответ на критику отличавшаяся решительным характером актриса обратилась к Сталину с письмом, в котором уличила лидера страны в профанстве по части искусства. Далее в тексте присутствовала отсылка к режиссеру: если хотите расширить свои знания, обратитесь к Мейерхольду, он разбирается – таков был примерный смысл смелого послания. Разумеется, Сталин не ответил Райх, но инцидент запомнил. Нападки на Мейерхольда продолжились. Совнарком объявил его работу антагонистической и чуждой советскому народу.
Еще через четыре года мейерхольдовский театр ГосТиМ был закрыт с одобрения Политбюро. В вину ему ставились «буржуазные, насквозь формалистические позиции». В приказе о ликвидации утверждалось, что «Театр имени Мейерхольда оказался полным банкротом в постановке пьес советской драматургии». Карьера Райх на этом окончилась, а оставшемуся без работы режиссеру протянул руку помощи тяжело больной Константин Станиславский. После смерти мэтра Мейерхольд руководил его оперным театром почти год. Однако в планы Сталина «чуждый истинно советскому духу» режиссер, конечно, не вписывался. А другого покровителя, каким был для Мейерхольда главный деятель советского театрального искусства, не оказалось.
15 июня 1939 года Мейерхольд сел на поезд в Ленинград, где собирался помочь физкультурному институту имени Лесгафта подготовить праздничный спортивный парад. А 20-го в его квартиру на набережной Карповки, 13, позвонили. На часах было примерно 6 утра.
«Гостей в такую рань вроде бы не приглашали. Мейерхольд вопросительно посмотрел на находившихся в квартире сестру жены и ее мужа – артиста Пшенина, служившего в Театре транспорта после закрытия театра Мейерхольда, в котором Пшенин был секретарем партийной организации, — указывает Николай Зенькович в книге «Тайны ушедшего века: власть, распри, подоплека». – Открывать пошел Мейерхольд. В прихожую вошли трое. Одного из них Мейерхольд знал – это были комендант дома по фамилии Родин. О профессиональной принадлежности остальных догадаться было не трудно. Удостоверившись, что перед ними именно гражданин Мейерхольд, они предъявили ордер на обыск в квартире и арест ее хозяина.
Побледневший режиссер молча наблюдал, как вошедшие перетряхивали содержимое шкафов и комодов.
Обыск продолжался около двух часов. После чего арестованного увезли на казенной машине во внутреннюю тюрьму госбезопасности УНКВД. По дороге конвоиры настороженно следили за каждым движением человека, санкцию на арест которого подписал в Москве сам Берия».
Если верить Чехову, Мейерхольд предвидел грядущие проблемы, однако, скорее всего, полагал, что громкое имя, солидный партийный стаж и лояльность властям убережет его от совсем уж серьезных неприятностей.
Тем не менее, действительность превзошла ожидания. На следующий день после ареста Мейерхольда спецвагоном этапировали в Москву. Режиссер изобличался как троцкист, то есть, приверженец главного политического врага Сталина, бывшего наркома по военным и морским делам СССР Льва Троцкого, который в то время проживал в эмиграции в Мексике. Кроме того, Мейерхольда подозревали в шпионаже в пользу японской разведки. Приписали деятелю искусства и сговор с другими видными представителями оппозиции – экс-председателем Совнаркома Алексеем Рыковым и влиятельным партийным функционером, бывшим членом Политбюро Николаем Бухариным. Оба к моменту ареста Мейерхольда вот уже более года как были расстреляны на полигоне «Коммунарка».
«Установлено, что в течение ряда лет состоял в близких связях с руководителями контрреволюционных организаций правых – Бухариным и Рыковым, — говорилось в ордере на арест. – Арестованный японский шпион Иошида Иошимасу получил директиву связаться в Москве с Мейерхольдом. Установлена также связь Мейерхольда с британским подданным Грей, высланным в 1935 году из Советского Союза за шпионаж».
«Арестованная в 1938 году по обвинению в «контрреволюционных террористических настроениях» Н. Королева, 24-летняя невестка бывшего наркома земледелия Михаила Чернова, расстрелянного вместе с Бухариным, показала, что ее знакомый А. Винер-Лацис (очевидно, один из выпускников студии Мейерхольда) утверждал, что гонения на режиссера – свидетельство перерождения власти: «На мои вопросы о Мейерхольде, когда я высказала непонимание и спрашивала Лациса – почему с Мейерхольдом раньше так носились, решили строить для него театр, а теперь обвиняют, что он далек от масс и непонятен, ведь не мог же он измениться в несколько месяцев, Лацис мне разъяснил,
что Мейерхольд создал новый революционный театр, что сам Мейерхольд – большевик-ленинец и нисколько не изменился,
а то, что его затирают и закрыли театр, надо расценивать как стремление нашего правительства не допускать проникновения передовой мысли в массы, как отступление большевиков от передовой и свободной культуры, что именно революционность Мейерхольда, его прогрессивность явилась причиной закрытия театра. Лацис говорил, что театр Мейерхольда удовлетворяет запросы передовой интеллигенции. И это теперь линия театра – лучшую передовую часть интеллигенции большевики хотят сравнять со средним уровнем масс. Лацис сказал, что, наверное, Мейерхольда арестуют», — отмечается в книге Бориса Соколова «Иосиф Сталин – беспощадный созидатель».
Если сам Мейерхольд во время обыска держался спокойно и выглядел подавленно, то его жена Зинаида Райх устроила скандал, возмущаясь работой сотрудников НКВД – те буквально переворачивали дом вверх дном. Вещи актрисы досматривали без предъявления ордера, который был выписан только на режиссера. Кроме того, для фиксации процесса были приглашены не два понятых, как положено, а лишь один. Райх добилась внесения в графу протокола «Заявленные жалобы» записи о крайней грубости и дерзости чекистов.
Вероятно, храброе поведение стоило ей жизни. Через 24 дня после ареста Мейерхольда, в ночь на 15 июля, Зинаиду Райх зверски убили в московской квартире на Брюсовском: неизвестные нанесли 45-летней женщине 17 ножевых ранений и скрылись, ничего не взяв. Преступление остается нераскрытым до сих пор. В виновность привлеченных по этому делу и расстрелянных людей мало кто верит. Некоторые считают, что с Райх жестоко расправились чекисты, мстившие как за инцидент при обыске, так и за дерзкие письма Сталину.
Допросы Мейерхольда сопровождались пытками и издевательствами. Широко известен текст его письма к председателю Совнаркома Вячеславу Молотову, отправленного из тюрьмы:
«Меня здесь били — больного шестидесятишестилетнего старика, клали на пол лицом вниз, резиновым жгутом били по пяткам и по спине, когда сидел на стуле, той же резиной били по ногам, боль была такая, что казалось, на больные чувствительные места ног лили крутой кипяток».
Как и писатель Исаак Бабель до него, режиссер «сознался» во всем, что от него требовали следователи. Обвинений по 58-й статье УК РСФСР с лихвой хватало на высшую меру. 1 февраля 1940 года Военная коллегия Верховного суда СССР приговорила Мейерхольда к расстрелу. Казнь состоялась на следующий день.
В 1955-м тот же Верховный суд, но уже с другими судьями посмертно реабилитировал деятеля культуры. Однако точное место его захоронения родственникам удалось узнать лишь в конце 1980-х.
«Останки его тела, истерзанного пытками на Лубянке, с февраля 1940 года и до этой минуты лежат в общей могиле №3 на Донском кладбище, что в центре Москвы, — писала для журнала «Театрал» в 2012 году актриса Оксана Мысина. — Там сотни расстрелянных без суда и следствия свалены в кучу грудой ненужных костей. Фамилии Мейерхольда, великого режиссера, там нет. Формулировка: «не востребован».
Всеволод Мейерхольд – символ театрального авангарда во всем мире.
О нем пишут книги, целые факультеты на разных континентах изучают его труды – источник вдохновения для людей, занимающихся театром. Его именем назван Центр современного искусства в Москве. У нас и на Западе множество профессионалов строят свою карьеру на преподавании его уникального метода биомеханики».
Расстрел и реабилитация. 80 лет назад убит Всеволод Мейерхольд
2 февраля 1940 года в Москве по расстрельному списку Сталина был убит режиссер Всеволод Мейерхольд.
Сюжет о реабилитации Мейерхольда в программе «Культурный дневник»
No media source currently available
Поэт Владимир Пяст сказал еще при жизни Мейерхольда: «Понять Мейерхольда трудно, потому что его трудно вместить». В юности – первый исполнитель роли Треплева во МХТовской «Чайке», позднее – успешный театральный экспериментатор, ставший, несмотря на это, главным режиссером Императорских театров, Мейерхольд без колебаний принял революцию и хотел ей служить. Мейерхольд жаждал признания своего новаторства в советской России, он долго верил стихам своего друга Маяковского: «А моя страна – подросток! Твори, выдумывай, пробуй!» Мейерхольд с большим опозданием увидел страшное повзросление этого подростка. Советской власти в режиссуре, как говорят сегодня некоторые, «эффективному менеджеру» Сталину, не нужны были эксперименты на сцене. В 1938 году Театр Мейерхольда был закрыт, а предрешенный арест самого режиссера был отсрочен на время приглашением Станиславского поработать у него в Оперной студии.
Мейерхольд оставался верен режиму Сталина, но, как и многие верные коммунисты, был отнесен к «чужим», арестован и расстрелян как шпион. Он несколько раз, в частности, в письме к Молотову, написанном за две недели до расстрела, отказался от своих обличавших его как иностранного шпиона и троцкиста показаний, сделанных под пытками, которые он в том письме описал. Читая впоследствии это письмо, Дмитрий Шостакович упал в обморок. Супруга режиссера, актриса Зинаида Райх, была зверски убита в своей квартире вскоре после ареста мужа.
В 1955 году, то есть спустя два года после смерти Сталина, тогда все еще почитаемого, еще не развенчанного Хрущевым, в Москве две молодые женщины – 37-летняя Татьяна Есенина, приемная дочь великого реформатора мирового театра режиссера Всеволода Мейерхольда, и его внучка, 31-летняя Мария Валентей – начали добиваться на тот момент практически невозможного – реабилитации режиссера. Трудности состояли в том, что во многих инстанциях сидели враги и ненавистники Мейерхольда, те, кто добивались закрытия его театра, а после закрытия клеймили Мейерхольда в печати, участвовали в травле Мастера, как многие именовали Мейерхольда в театральной среде.
Но обе современные Антигоны (как воплощения верности родственному долгу) в 1955 году были готовы сделать все возможное и невозможное. И судьба послала им союзника в лице молодого следователя военной прокуратуры Бориса Ряжского.
После письма Татьяны Есениной Маленкову в январе 1955 года дело Мейерхольда было взято на рассмотрение на предмет возможной реабилитации. И оно 1 июля 1955 года поступило от начальства к 29-летнему старшему лейтенанту, следователю Военной прокуратуры Борису Ряжскому, которому была поручена проверка всех обстоятельств дела.
Вот его рассказ (1988):
«Все дела расписывал и передавал нам начальник. Вижу, в дело Мейерхольда вложена записка «Прошу переговорить». Прихожу к нему в кабинет, он говорит: «Там упомянуто Постановление ЦК по театру Мейерхольда. Так что ты смотри, сначала расследуй все обстоятельства, потом пиши представление в ЦК, чтобы отменяли постановление, а уж после ставь вопрос о реабилитации».
В самые первые дни после того, как я получил дело Мейерхольда, ко мне пришли Татьяна Сергеевна Есенина, дочь Зинаиды Райх и Сергея Есенина, воспитанная Мейерхольдом, и внучка Мейерхольда от первого брака Мария Алексеевна Валентей. Выслушали они меня, Маша была очень сдержанна, а Татьяна Сергеевна восприняла мой рассказ горячо, возбужденно. Ей вскоре нужно было уезжать к себе в Ташкент (где она навсегда осела после эвакуации во время войны), решили, что помогать мне будет Маша. Показал я им составленный по материалам дела список «вредителей» и «шпионов», соучастников Мейерхольда. Татьяна Сергеевна говорит: «Пастернак жив, он здесь, в Москве. И Олеша в Москве». Я-то эти фамилии узнал только из материалов дела, в нем Пастернак и Олеша проходили как завербованные Мейерхольдом члены «вредительской» организации, и я был уверен, что они погибли с ним вместе. Отметила Татьяна Сергеевна в тот день в моем списке крестиками, кто жив, кто в Москве, кто умер, кто сидит…»
Свои опросы по списку Борис Ряжский начал с актеров, игравших у Мейерхольда, с его учеников.
«Еще до первой встречи с Ильинским вызвал я к себе в прокуратуру Николая Охлопкова. Он только что возвратился из поездки в Англию, был очень насторожен, официален, разговор никак не получался. Мы решили, что лучше приехать мне к нему в театр. Он и там сначала страховался, но в театре-то я его прижал, он стал откровеннее. Там же, в театре, он познакомил меня с М. Бабановой, с нею у нас был важный подробный разговор. Познакомил меня Охлопков и еще с кем-то из актеров. После этих встреч я понял, что нечего вызывать таких людей в прокуратуру и допрашивать, нужно разговаривать с ними по-людски, иначе окажусь в глупом положении.
И пошел калейдоскоп. Всех, кого мог, я опросил, человек сто. Быстро сработал по Москве беспроволочный телеграф, начались телефонные звонки, чаще анонимные, подсказывали, какие из статей нужно разыскивать, с кем связаться и тому подобное. Сам я физически не мог все это собрать, помощников не полагалось, искать статьи и добывать отзывы деятелей культуры о Мейерхольде бегала Маша, а Ярослав Михайлович, тесть мой, сидел в Театральной библиотеке в закрытом фонде (я ему специальный мандат выдал) и делал на машинке выписки и аннотации.
Эренбургу я позвонил домой, приехал, привез дело, сказал, что обвинения в шпионаже отпадают. О том, что якобы это он, Эренбург, завербовал Всеволода Эмильевича во французскую разведку, говорить не стал, но Эренбург спросил: «Наверное, и я там где-нибудь прохожу?» Целый день я у него просидел, о многом он рассказал, вынул откуда-то из-под спуда книгу о театре революции. «Почитайте, – говорит, – она вам поможет”. А у меня тогда кроме «Моей жизни в искусстве» был уже полученный от Э. Гарина первый том волковского «Мейерхольда».
К М. Ромму я приехал на студию во время съемок; когда он узнал, о чем пойдет речь, с ним плохо сделалось, он не смог сразу говорить. Там же, на студии, я виделся и с И. Пырьевым. Очень хорошо себя музыканты вели, Шебалин, Софроницкий, особенно Оборин Лев Николаевич. Долго не мог я поймать Д. Шостаковича и условиться о встрече с ним. Он собирался в Ленинград, и я попросил его перед отъездом повидаться со мною, заехать в прокуратуру, но, когда он приехал, я увидел, что сделал огромную ошибку. У нас в прокуратуре (на Кировской, 41) обычно кругом было полно народа, места не найдешь спокойно поговорить, а Шостаковичу, когда он узнал от меня правду о гибели Всеволода Эмильевича, стало дурно, совсем плохо, еле вынесли его от меня. После этого я уже никого не вызывал, ездил к людям сам.
Смертельная игра мастера
Кто погубил театр великого режиссера?
— Мейерхольд еще долго будет оставаться не просто одной из самых крупных фигур отечественной культуры, но и одной из самых загадочных. Когда мы в начале 1960-х решили устроить в Московском университете вечер памяти Всеволода Эмильевича и пришли поговорить о нем с Дмитрием Шостаковичем, тот предупредил: “Учтите, Мейерхольд — это как горизонт: чем ближе вы к нему приближаетесь, тем дальше он оказывается”.
Так начался наш разговор о легендарном Мастере с человеком, который занимается изучением его жизни и творчества уже более сорока лет, — с искусствоведом, профессором Александром Шерелем.
В номере “Известий” за 18 декабря 1937 года целая колонка отведена публикации “открытых писем общественности”. На сей раз они были обращены в адрес знаменитого режиссера Всеволода Мейерхольда.
— В те времена была весьма широко распространена форма такого публичного доноса, — поясняет Шерель. — Вот посмотрите, кто стал “обличителем” Всеволода Эмильевича.
Читаю старые газетные строчки.
Народный артист СССР Борис Щукин: “Вы явились автором целого ряда спектаклей, которые клеветали на нашу советскую действительность. ”
Еще одно обличение: главный режиссер Малого театра Пров Садовский называет театр Мейерхольда “школой формалистических выкрутасов”.
А вот это уже и вовсе неожиданный автор. Его письмо озаглавлено “Банкротство”: “Театр Мейерхольда для меня всегда был чужим. [. ]
Я против туманных режиссерских вывертов, извращающих смысл событий и облик героев. [. ] Банкротство театра Мейерхольда — это логический конец неправильного, ошибочного пути. ” Подпись — полковник Валерий Чкалов.
— Неужели прославленный летчик действительно мог написать такое?
— Скорее всего текст сочинили другие, но подписал именно он — Валерий Павлович, кумир всего Союза. Сделал ли это от безысходности, выполняя “высшую” волю? Ведь в то время над героем уже сгустились тучи, ходил, что называется, по лезвию. Во всяком случае, эта подборка “открытых писем” была опубликована и послужила веским аргументом для оправдания ликвидации мейерхольдовского театра, который был закрыт в начале января 1938 года.
— Чего бы мы с вами ни коснулись — истории его театра или истории взаимоотношений с властями, — в них часто проскальзывают элементы некоей театрализации. Мейерхольд обожал розыгрыши, обожал играть. В том числе и с власть имущими.
В 1930-е годы, например, он подал в суд на партийный архив города Николаева, где Всеволоду Эмильевичу отказались выдать справку о том, что в начале 1920-х он воевал с белогвардейцами, принимая участие в отрядах “зеленых” батьки Махно. И это в то время, когда Махно уже признали в СССР врагом!
Можно сказать, Мейерхольд нарывался на неприятности. Уже после реабилитации в 1955 году много говорилось о том, что он был убежденным коммунистом. Так ли это? А может быть, Мейерхольд лишь разыгрывал перед “верхами” свою верность коммунистическим идеалам?
— Неужели он не мог уехать из страны?
— Еще в начале 1930-х, когда театр Мейерхольда приезжал на гастроли в Берлин, состоялась встреча Мастера с великим актером Михаилом Чеховым, жившим в эмиграции. И тот сказал: “Всеволод Эмильевич! Вам не следует возвращаться в Москву: вас там погубят”. Как вспоминал Чехов, Мейерхольд явно растерялся: “Но мое возвращение — дело чести!”
Режиссер мог укрыться за границей и позднее: в Чехословакии были друзья, которые помогли бы остаться, найти работу. Почему он так и не сделал этого? Ведь видел же, как власти измываются над его другом Шостаковичем, видел, что растет волна арестов. Неужели не понимал, что его ожидает? Тут есть несколько вариантов.
Например, наш известный режиссер Плучек, когда я поинтересовался его точкой зрения на сей счет, заявил: “Этот человек верил в коммунизм!” Другая версия, самая житейски простая (ее придерживалась Мария Валлентей — внучка Мастера): Всеволод Эмильевич очень любил свою жену Зинаиду Райх и двух ее детей, которые ему были как родные. Если остаться за границей — они окажутся на положении заложников. А еще от одного режиссера, Михаила Левитина, я услышал совсем иное мнение: “Мейерхольд в своей жизни так много играл со всеми — и всех переигрывал. Возможно, уверившись в себе, он решил поиграть и со смертью?”
— Наверняка ведь еще задолго до ареста были какие-то вещие знаки?
— Конечно, тучи над головой Мастера сгущались постепенно. В конце 1937 года был запрещен его новый спектакль по роману Островского “Как закалялась сталь”, а “Правда” после этого опубликовала разгромную статью “Чужой театр”, в которой Всеволода Эмильевича называли режиссером, “чуждым советскому искусству”. Вскоре был закрыт и ГОСТИМ — театр Мейерхольда, существовавший с 1931 года. В газетах замелькало новое уничижительное слово: “мейерхольдовщина”.
Последний знак беды проявился буквально накануне ареста. В июне 1939-го проходила Всесоюзная режиссерская конференция. Руководство страны на ней представлял зам. председателя Совнаркома и недавний генпрокурор А.Вышинский. Для публикации в печати была сделана парадная фотография: группа ведущих советских режиссеров вместе с грозным “вице-премьером”. На ней Мейерхольд сидит по левую руку от Андрея Януарьевича. Однако на страницах центральных газетах читатели увидели совсем иное: слева от Вышинского находится известный режиссер Алексей Попов! Ретушерам велено было вмонтировать его вместо Мейерхольда.
После выступления на конференции Мастер уезжает в Ленинград, где у него тоже была квартира (еще Киров ее дал Мейерхольду в номенклатурном доме на набережной реки Карповки). По приезде, вечером того же дня, он отправляется на Большой проспект — в гости к бывшему артисту своего театра Эрасту Гарину и его жене. Засиделись допоздна — благо в городе царили белые ночи. Домой Всеволод Эмильевич засобирался лишь под утро. Супруга Эраста Павловича потом вспоминала, что они вышли на балкон — помахать идущему по двору Мейерхольду: “Он обернулся к нам, поднял прощально руку и направился к арке ворот. И вдруг мы увидели, как две огромные черные крысы двинулись за ним следом через двор и скрылись в темном провале арки!”
— Какая аберрация художественной памяти! Актер и его жена увидели в образе крыс две черные машины, следовавшие по пятам за Мейерхольдом. Когда он пришел к себе на Карповку, возле подъезда дома его уже ждали. Оперуполномоченный НКВД Антропов предъявил ордер на арест и обыск. И все-таки в этот отчаянный момент у Мастера хватило духа сопротивляться. Он заметил, что бумага выписана в Москве, а печать на ней почему-то стоит ленинградская: “Это неправильный ордер, я никуда не пойду!” И чекисты, почувствовав его волю, не рискнули лезть на рожон. Одна машина сторожила режиссера у подъезда, а вторая помчалась в управление — срочно оформлять “правильный” ордер. Произошла непредвиденная заминка, и сама процедура ареста Мейерхольда происходила уже утром, — некоторые жильцы дома возвращались в свои квартиры с прогулок по набережным, из гостей.
Рассказ о том, что произошло далее, является лишь версией. Я хочу это особо подчеркнуть! Никаких официальных документов, подтверждающих данный эпизод, пока не обнаружено, а есть лишь логические рассуждения и некоторые косвенные данные. Тем не менее на этой версии настаивала недавно умершая Мария Алексеевна Валлентей — внучка режиссера, хранительница его архива, которой удалось (единственной из всех) ознакомиться в КГБ с уголовным делом Мастера.
Сосед Всеволода Эмильевича по подъезду возвращался домой. Чекисты его остановили в дверях и потребовали, чтобы он был понятым при обыске. После увиденного во время работы сотрудников НКВД в квартире Мейерхольда сосед пережил тяжелое нервное потрясение, в результате чего стал заметно заикаться и постоянно делал руками вот так: цеплял ноготь о ноготь. Очень характерный жест — узнаете, о ком речь? Дмитрий Дмитриевич Шостакович! Ведь его квартира действительно была в том же подъезде.
Назначен главным заговорщиком
— Существовала все-таки какая-то конкретная причина ареста?
— В числе прочих обвинений, которые зачитали Мейерхольду сразу же, как только он был доставлен в “Большой дом” на Литейном проспекте, фигурировало такое: “За преступную связь с Борисом Пастернаком, Ильей Эренбургом и Юрием Олешей”.
— Но ведь никто из этих троих тогда не был под арестом!
— В том-то и дело. Существует версия, что Сталин собирался устроить очередную массированную чистку. На сей раз уже среди творческой интеллигенции. Вот под эту будущую расправу и готовили “исполнителей ролей”. Фамилии трех из них как раз фигурировали в деле Мейерхольда. Но задуманное судилище не состоялось. Что остановило “вождя народов”? Видимо, главную роль сыграла война с финнами — когда нам крепко дали по морде, Сталин решил притормозить: сажать в такой ситуации известных артистов и писателей, с которыми тогда дружила головка армии, было опасно. Но я думаю, если бы такой процесс все-таки состоялся, одной из ключевых фигур стал бы именно Мейерхольд.
Постановление об аресте Мастера подписал лично нарком Берия. В числе обвинений, предъявленных ему на первом же допросе, помимо “преступной связи” с писателями значилась “работа на японскую, на литовскую разведку”. Не забыли режиссеру и еще одного “греха”: в 1920-е годы он очень много общался с Троцким. А свой спектакль “Земля дыбом” даже посвятил “первому красноармейцу Льву Давидовичу Троцкому” (за то, что он помог оформить постановку, приказав выделить для нее военную амуницию, прожектора, полевые телефоны и даже мотоцикл).
— Мы не знаем, что было с Мейерхольдом в первые часы после ареста. Может быть, его уже начали бить, а может чекисты показали режиссеру какие-то “убийственные” документы, которые на него очень сильно подействовали. Во всяком случае, он сдался и ночью в камере написал на нескольких листах свои показания. Уже в наше время эти бумаги в КГБ дали прочитать Марии Валлентей, она говорила мне, что он там признавался во всем. Сохранилось письмо, написанное Всеволодом Эмильевичем позднее: “. Унижением и болью вырвали мое признание, мою подпись под листом бумаги, где нет ни единого слова правды. ”
Уже через сутки, 22 июня 1939 года, Мейерхольда отправили в столицу. Начальник Ленинградского управления НКВД получил телеграмму за подписью заместителя наркома Гоглидзе: этапировать в Москву Мейерхольда “с особым конвоем, как особо опасного преступника”.
Поначалу режиссера содержали на Лубянке, потом перевели в Бутырскую тюрьму.
— Ныне это камера №305, расположенная в так называемой Пугачевской башне. Известно, что во время пребывания в Бутырке Мейерхольд заболел и был отправлен в тюремную больницу, ту, которая располагалась во дворе, в помещении бывшей церкви. Причем больница эта предназначалась в том числе и для тронувшихся умом. И это — очередная загадка Мастера. Что с ним случилось? Может быть, действительно нервы не выдержали всех ужасов сталинских застенков. Хотя нельзя исключить, что он опять решил поиграть — уже со своими тюремщиками — и притворился психически нездоровым. Якобы администрация Бутырки даже вызвала психиатров, чтобы те разобрались с недугом Мейерхольда.
Закрытое судебное заседание Военной коллегии Верховного суда СССР состоялось 1 февраля 1940 года прямо в одном из кабинетов Бутырской тюрьмы. Там же, в тюремном кабинете, ему зачитали обвинительное заключение: “. В 1934—1935 гг. Мейерхольд был привлечен к шпионской работе. Являясь агентом английской и японской разведок, вел активную шпионскую работу, направленную против СССР… Обвиняется в том, что является кадровым троцкистом, активным участником троцкистской организации, действовавшей среди работников искусства. ” Дальше последовал приговор: смертная казнь.
Дожидаясь ужасной минуты в своей камере, Всеволод Эмильевич написал последнее свое письмо — на имя председателя правительства Молотова: “Вот моя исповедь, краткая, как полагается за секунду до смерти. Я никогда не был шпионом. Я никогда не входил ни в одну из троцкистских организаций (я вместе с партией проклял Иуду Троцкого). Я никогда не занимался контрреволюционной деятельностью. Меня здесь били — больного шестидесятишестилетнего старика, клали на пол лицом вниз, резиновым жгутом били по пяткам и по спине, когда сидел на стуле, той же резиной били по ногам [. ] боль была такая, что казалось, на больные чувствительные места ног лили крутой кипяток. ”
— На следующее утро, 2 февраля, в камеру к Мейерхольду вошел особоуполномоченный НКВД (в будущем он станет начальником Бутырки) А.В.Калинин вместе с несколькими охранниками. По крутой лестнице Мастера перетащили со второго этажа на первый — в специальную расстрельную камеру. И через минуту все было кончено. Убедившись, что заключенный мертв, Калинин сделал соответствующую запись в акте о расстреле. Причем допустил ошибку в имени: написал “Всевольд” вместо “Всеволод”. Камера, где оборвалась жизнь Мейерхольда, сохранилась, и мне удалось даже там побывать. Сейчас ее используют для временного размещения заключенных, которых предстоит вывозить за пределы тюрьмы: в этом помещении есть выход наружу (раньше он использовался для того, чтобы выносить трупы казненных). А на цементном полу — как напоминание из страшных сталинских лет — канавка для стока крови.
— За те несколько десятилетий, что я занимаюсь историей Мейерхольда и его театра, не раз доводилось встречаться с людьми, которые утверждали, что Мастер избежал смерти в Бутырке. Некоторые утверждали, будто бы много лет спустя после 1940-го в гулаговских лагерях они видели среди заключенных живого Мейерхольда. Другие рассказывали даже, что им довелось работать в лагерном театре, которым руководил Всеволод Эмильевич. Такую разноголосицу спровоцировал еще и тот факт, что власти впоследствии выдали детям Мейерхольда по крайней мере два варианта свидетельства о его смерти. В одном из них указана дата смерти — 2 февраля 1940 года и причина: “упадок сердечной деятельности”, согласно другому свидетельству, режиссер скончался 17 марта 1942 года, а в графе “причина смерти” стоит прочерк.
Долгие годы могила Мастера оставалась неизвестной. Лишь сравнительно недавно эта “чекистская тайна” была рассекречена. Убитого режиссера отвезли из Бутырки в Донской крематорий, а после сожжения пепел высыпали в общую яму, вырытую на окраине Донского кладбища.
— Там вместе с Всеволодом Эмильевичем покоится прах Бабеля, маршалов Тухачевского и Егорова и еще многих тысяч жертв 30—40-х годов. Сейчас место захоронения приведено в порядок, установлена белая мемориальная плита “Общая могила №1. Захоронение невостребованных прахов 1930—1942 г.г. включительно”. А я помню время, когда на этом месте еще была помойка, куда с кладбища вытаскивали опавшую листву, мусор, старые венки.
Его день смерти опередил дату рождения всего на одну неделю — но с интервалом в 66 лет. За эти годы он стал великим режиссером. И — одной из загадок своего века.