жук в муравейнике братья стругацкие о чем
Краткое содержание Стругацкие Жук в муравейнике
Произведение «Жук в муравейнике», созданное русскими писателями Аркадием и Борисом Стругацкими, является второй повестью из трёх о приключениях Максима Каммерера.
Главному герою исполнилось сорок лет. Он служил в тайной полиции под руководством Рудольфа Сикорски. Максим получил новое задание – разыскать профессора Льва Абалкина, который скрылся в неизвестном направлении. В ходе расследования выяснилось, что пропавший встречался с людьми, которые были связаны с его детскими годами.
Затем Максиму стало известно, что Лев – не рождён земной женщиной. Он – один из множества зародышей, которые были оставлены на одной из планет пришельцами другой цивилизации. Вместе со странной находкой находились и медальоны с непонятными знаками. Количество медальонов было такое же, как количество зародышей.
Некоторые учёные считали, что дети, появившиеся из таких зародышей, несут в себе программу, опасную для жизни на Земле. Малышей разделили, и учёные стали за ними наблюдать. Но не было никаких признаков того, что такие малыши опасны.
Когда дети выросли, то у всех взрослых на локте появился странный знак как на медальонах. Затем начали происходить загадочные происшествия. Если ломался медальон, то погибал один из людей, появившийся из зародышей. Это учёных поставило в тупик, они не могли объяснить этот феномен.
В ходе расследования, Максим понял, что Льву стала известна тайна его рождения. Мужчина просто боится, как к этой правде о его происхождении отнесутся другие люди. Лев появился в том месте, где хранились медальоны. Сикорски его там убил
В своём произведении братья Стругацкие показывают, что действия некоторых представителей силовых структур, которые не считают человеческую жизнь главной ценностью общества, приводят к страданиям, а иногда и к смерти честных и порядочных людей.
Можете использовать этот текст для читательского дневника
Стругацкие. Все произведения
Жук в муравейнике. Картинка к рассказу
Сейчас читают
Мать ведет своего сына Пашу к доктору. Дорога в больницу была долгой и запоминающейся для мальчишки. Пашка с матерью долго ждали своей очереди. Наконец назвали их фамилию, это было для них обоих неожиданно. Впервые в том странном месте мальчик узнал
Глава 1 В этой главе писатель дает описание жизни крестьян и знакомит с Никитой Моргунком, собственно главный герой и начинает здесь свое путешествие.
Жук в муравейнике
«Жук в муравейнике». История «космических подкидышей», когда-то заброшенных на Землю таинственной цивилизацией «чужих» – и, что называется, «по определению» считающихся потенциально опасными. История одного из этих «подкидышей», внезапно вышедшего из-под контроля земных спецслужб – и начавшего задавать ненужные вопросы, – и следователя, занимающегося его поисками… «Жук в муравейнике». Шедевр братьев Стругацких!
Оглавление
Приведённый ознакомительный фрагмент книги Жук в муравейнике предоставлен нашим книжным партнёром — компанией ЛитРес.
1 июня 78-го года. Вкратце о содержании папки
К 14.23 я закончил опись содержимого.
Бо́льшую часть бумаг составляли документы, написанные, как я понял, рукой самого Абалкина.
Во-первых, это был его отчет об участии в операции «Мертвый мир» на планете Надежда — семьдесят шесть страниц, исписанных отчетливым крупным почерком почти без помарок. Я бегло проглядел эти страницы. Абалкин рассказывал, как он с голованом Щекном в поисках какого-то объекта (я не уловил, какого именно) пересек покинутый город и одним из первых вступил в контакт с остатками несчастных аборигенов.
Полтора десятка лет назад Надежда и ее дикая судьба были на Земле притчей во языцех, да они и оставались до сих пор притчей во языцех, как грозное предупреждение всем обитаемым мирам во Вселенной и как свидетельство самого недавнего по времени и самого масштабного вмешательства Странников в судьбы других цивилизаций. Теперь считается твердо установленным, что за свое последнее столетие обитатели Надежды потеряли контроль над развитием технологии и практически необратимо нарушили экологическое равновесие. Природа была уничтожена. Отходы промышленности, отходы безумных и отчаянных экспериментов в попытках исправить положение загадили планету до такой степени, что местное человечество, пораженное целым комплексом генетических заболеваний, обречено было на полное одичание и неизбежное вымирание. Генные структуры взбесились на Надежде. Собственно, насколько я знаю, до сих пор никто у нас так и не понял механику этого бешенства. Во всяком случае, модель этого процесса до сих пор не удалось воспроизвести ни одному нашему биологу. Бешенство генных структур. Внешне это выглядело как стремительное, нелинейное по времени ускорение темпов развития всякого мало-мальски сложного организма. Если говорить о человеке, то до двенадцати лет он развивался в общем нормально, а затем начинал стремительно взрослеть и еще более стремительно стареть. В шестнадцать лет он выглядел тридцатипятилетним, а в девятнадцать, как правило, умирал от старости.
Разумеется, такая цивилизация не имела никакой исторической перспективы, но тут пришли Странники. Впервые, насколько нам известно, они активно вмешались в события чужого мира. Теперь можно считать установленным, что им удалось вывести подавляющее большинство населения Надежды через межпространственные тоннели и, видимо, спасти. (Куда были выведены эти миллиарды несчастных больных людей, где они сейчас и что с ними сталось — мы, конечно, не знаем и, похоже, узнаем не скоро.)
Абалкин принимал участие лишь в самом начале операции «Мертвый мир», и роль, которая ему в ней отводилась, была достаточно скромной. Хотя, если взглянуть на это с принципиальной стороны, он был первым (и пока единственным) Прогрессором-землянином, которому довелось работать в паре с представителем разумной негуманоидной расы.
Проглядывая этот отчет, я обнаружил, что Абалкин упоминает там довольно много имен, но у меня сложилось впечатление, что для дела следует взять на заметку одного только Щекна. Мне было известно, что сейчас на Земле пребывает целая миссия голованов, и, пожалуй, имело смысл выяснить, нет ли среди них этого Щекна. Абалкин писал о нем с такой теплотой, что я не исключал возможности встречи его с давним приятелем. К этому моменту я уже отметил для себя, что у Абалкина особое отношение к «меньшим братьям»: на голованов он потратил несколько лет жизни, на Гиганде стал псарем… и вообще.
И был в папке еще один отчет Абалкина — о его операции на Гиганде. Операция, впрочем, была, на мой взгляд, пустяковая: егермейстер его высочества герцога Алайского пристраивал курьером в банк своего бедного родственника. Егермейстером был Лев Абалкин, а бедным родственником — некий Корней Яшмаа. Как мне показалось, материал этот был для меня совершенно бесполезен. Кроме Корнея Яшмаа, насколько я мог заметить при беглом просмотре, в нем не содержалось ни одного земного имени. Мелькали какие-то Зогги, Нагон-Гиги, шталмейстеры, сиятельства, бронемастеры, конференц-директора, гоф-дамы… Я взял на заметку этого Корнея, хотя и было ясно, что он вряд ли мне понадобится. Всего во втором отчете содержалось двадцать четыре страницы, и больше отчетов Льва Абалкина о своей работе в папке не оказалось. Это показалось мне странным, и я положил себе подумать как-нибудь в дальнейшем: почему из всех многочисленных отчетов профессионального Прогрессора в папку 07 попали только два, и именно эти два.
Оба отчета были выполнены в манере «лаборант» и, на мой взгляд, сильно смахивали на школьные сочинения в жанре «Как я провел каникулы у дедушки». Писать такие отчеты — одно удовольствие, читать их, как правило, — сущее мучение. Психологи (засевшие в штабах) требуют, чтобы отчеты содержали не столько объективные данные о событиях и фактах, сколько сугубо субъективные ощущения, личные впечатления и поток сознания автора. При этом манеру отчета («лаборант», «генерал», «артист») автор не выбирает — ему ее предписывают, руководствуясь какими-то таинственными психологическими соображениями. Воистину, есть ложь, беспардонная ложь и статистика, но не будем, друзья, забывать и о психологии!
Я не психолог, во всяком случае, не профессионал, но я подумал, что, может быть, и мне удастся извлечь из этих отчетов что-нибудь полезное о личности Льва Абалкина.
Просматривая содержимое папки, я то и дело обнаруживал однообразные, я бы сказал, просто одинаковые и совершенно непонятные мне документы: синеватые листы плотной бумаги с зеленым обрезом и выдавленной в верхнем левом углу монограммой, изображающей то ли китайского дракона, то ли птеродактиля. На каждом таком листе уже знакомым мне размашистым почерком иногда стилом, иногда фломастером, а пару раз почему-то лабораторным электродным карандашом было написано: «Тристан 777». Ниже стояли дата и все та же замысловатая подпись. Насколько можно было судить по датам, такие листки закладывались в папку с 60-го года примерно раз в три месяца, так что папка на четверть состояла из них.
И еще двадцать две страницы занимала переписка Абалкина с его руководством. Переписка эта навела меня на некоторые размышления.
В октябре 63-го года Абалкин направляет в КОМКОН-1 рапорт, в котором выражает пока еще кроткое недоумение по поводу того, что операция «Голован в Космосе» свернута без консультации с ним, хотя операция эта развивалась вполне успешно и обещала богатую перспективу.
Неизвестно, какой ответ получил Абалкин на этот свой рапорт, но в ноябре того же года он пишет совершенно отчаянное письмо Комову с просьбой возобновить операцию «Голован в Космосе» и одновременно очень резкое письмо в КОМКОН, в котором протестует против направления его, Абалкина, на курсы переподготовки. (Заметим, что все это он почему-то делает в письменной форме, а не обычным порядком.)
Как явствует из дальнейших событий, переписка эта никакого действия не возымела, и Абалкин отправляется работать на Гиганду. Три года спустя, в ноябре 66-го, он снова пишет в КОМКОН с Пандоры и просит направить его на Саракш для продолжения работы с голованами. На этот раз его просьбу удовлетворяют, но только отчасти: его посылают на Саракш, но не на Голубую Змею, а в Хонти унионистом-подпольщиком.
И уже будучи резидентом в Хонти, в октябре 67-го года Абалкин посылает Комову свое последнее письмо: развернутый план форсирования контактов с голованами, включающий обмен постоянными миссиями, привлечение голованов к зоопсихологическим работам, проводящимся на Земле, и т. д. и т. п. Я никогда специально не следил за работой в этой области, но у меня сложилось такое впечатление, что этот план сейчас принят и осуществляется. А если это так, то положение парадоксальное: план осуществляется, а инициатор его торчит резидентом то в Хонти, то в Островной Империи.
В общем, эта переписка оставила у меня какое-то тягостное впечатление. Ну ладно, пусть в проблеме голованов я не специалист, мне трудно судить, вполне возможно, что план Абалкина совершенно тривиален, и употреблять такие громкие слова, как инициатор, не имеет смысла. Но дело не только и не столько в этом! Парень, видимо, прирожденный зоопсихолог. «Профессиональные склонности: зоопсихология, театр, этнолингвистика… Профессиональные показания: зоопсихология, теоретическая ксенология…» И тем не менее из парня делают Прогрессора. Не спорю, существует целый класс Прогрессоров, для которых зоопсихология — хлеб насущный. Например, те, кто работает с леонидянами или с теми же голованами. Так нет же, парню приходится работать с гуманоидами, работать резидентом, боевиком, хотя он пять лет кричит на весь КОМКОН: «Что вы со мной делаете?» А потом они удивляются, что у него психический спазм!
Конечно, Прогрессор — это такая профессия, где железная, я бы сказал, военная дисциплина совершенно неизбежна. Прогрессор сплошь и рядом вынужден делать не то, что ему хочется, а то, что приказывает КОМКОН. На то он и Прогрессор. И, наверное, резидент Абалкин много ценнее для КОМКОНа, нежели зоопсихолог Абалкин. Но все-таки есть в этой истории какое-то нарушение меры, и недурно было бы поговорить на эту тему с Горбовским или с Комовым… И что бы там ни натворил этот Абалкин (а он явно что-то натворил), я, ей-богу, на его стороне.
Впрочем, все это, по-видимому, к моей задаче отношения не имеет.
Еще я заметил, что не хватает трех пронумерованных страниц после первого отчета Абалкина, двух страниц — после второго его отчета и двух страниц — после последнего письма Абалкина Комову. Я решил не придавать этому значения.
«Жук в муравейнике» братьев Стругацких
Аркадий и Борис Стругацкие были крупнейшими и самыми яркими фантастами в советской литературе. На их многочисленных произведениях выросло не одно поколение людей, которые черпали вдохновение в творчестве этого писательского дуэта. Одним из самых известных романов Стругацких является «Жук в муравейнике».
Братья Стругацкие
Аркадий и Борис Стругацкие родились с разницей в восемь лет, в 1925 и 1933 годах соответственно. Их отец был искусствоведом, а мать учительницей русской литературы. Глава семьи умер во время войны, из-за проблем со здоровьем. Дети же вместе с матерью могли оказаться в блокадном Ленинграде, но им удалось уехать.
После окончания Второй мировой войны Аркадий Стругацкий получает образование переводчика, специализировавшегося на японском языке. Младший же брат позже попытается поступить на физический факультет Ленинградского университета, но, не пройдя там, идет на математический, где изучает астрономию. Борис и в дальнейшем продолжит долгое время заниматься научной деятельностью, участвуя в различных экспедициях и экспериментах. Увлеченность космосом и научный подход к этой теме в дальнейшем найдут отражение во многих произведениях братьев Стругацких, в том числе и в романе «Жук в муравейнике».
Творчество Стругацких
Свое первые литературные эксперименты братья Стругацкие начали еще до войны, но они были утрачены и не дошли до наших дней. В начале 50-х годов Аркадий и Борис Стругацкие продолжили свое творчество. В это время братья жили в разных городах, и их писательская деятельность осуществлялась по переписке или же в те редкие моменты приезда старшего брата. Свежий творческий подход Стругацких к советской фантастике позволил им найти как покровителей среди уже признанных писателей, так и резких критиков.
Но все же с конца 50-х годов их начинают печатать сначала в журналах, а позже выходят и отдельные издания фантастов. Со скрипом братьям удается стать членами Совета писателей, что закрепляло за ними возможность считать себя профессиональными писателями. На протяжении последующих лет Стругацкие создают свой уникальный фантастический мир – Мир Полудня, в который входит ряд произведений. Многие их романы и повести вызывают споры, становясь культурными явлениями. Неоднократно творчество писателей или подвергалось цензуре и сокращениям, или после первого выхода в журналах на десятилетия запрещалось к переизданиям. За свою долгую литературную деятельность Стругацкими были созданы такие, ставшие уже классическими, фантастические произведения:
Сюжет книги «Жук в муравейнике»
Главный герой романа «Жук в муравейнике» — Максим Каммерер, который до этого уже появлялся у братьев Стругацких в «Обитаемом острове». В начале произведения он получает от начальства задание найти прогрессора. Прогрессоры – это люди, в чьи обязанности входит способствовать развитию отставших цивилизаций на различных планетах. Этот прогрессор, Лев Абалкин, после очередного задания не прошел необходимый регламент, чем вызвал неожиданное возбуждение у руководства главного героя.
Максим Каммерер вспоминает, что в молодости уже встречался с Абалкиным при открытии голованов – разумных существ, внешне напоминающих собак. Абалкин после открытия этой расы долго общался с голованами и стал главным специалистом по этой таинственной цивилизации, даже подружившись с одним из их представителей.
Каммерер же ведет свое расследование в двух направлениях. Первое является основным поручением начальства – найти, где находится Лев Абалкин. Второе в противовес полученным распоряжениям – понять, что именно такого особенного сделал таинственный прогрессор, что его исчезновение вызвало панику у руководства.
Подведение итогов. Аркадий и Борис Стругацкие «Жук в муравейнике».
До сих пор в магазине моего/моей АК нет ни одного патрона, посвящённого братьям Стругацким. Упущение, подумал я. И тут до меня издалека донеслась очень знакомая реплика: «Товарищ Хлебовводов, устраните.» Перечитал повесть, нашёл кое-что, не замеченное раньше и вот — устраняю, не ожидая, пока Рудольф Архипович соберётся.
В «Жуке. » я никогда не видел никаких проблем, связанных с тем, как надо поступать в случаях, подобных произошедшему с Львом Абалкиным. Не уверен — не обгоняй. Не зная броду, не суйся в воду. Так или примерно так рассуждает Сикорски и прекращает эксперимент, получив исчерпывающие доказательства включения в человеке программы Странников. И большую, почти решающую, роль в этом деле сыграл разговор Максима с голованом Щекном, из которого Сикорски уяснил главное — голованы понимают, что Абалкин уже не совсем человек. А голованам доверять можно. Начальник КОМКОН-2 исполняет свой долг и только. Есть в повести эпизод, когда мне стало его по настоящему жалко. Это когда он узнаёт, что самый близкий Абалкину человек охраняет (или сохраняет) детонаторы в Музее Внеземных Культур. «Никогда ещё Штирлиц не был так близок к провалу». В конце концов Сикорски должен был догадаться, что включившаяся в мозгу Лёвы программа наградила его даром телепатии. Но не догадался. Странники знали, что делали и тщательно подготовили акцию. Почему я пришёл к такому выводу? Потому, что Абалкин вырубил Каммерера в тот самый момент, когда тот заметил у обочины подходящий свободный глайдер («Я доставлю его на наш ракетодром, это недалеко. »). До Лёвы вдруг дошло, что времени у него больше нет. И когда Каммерер очухался, было уже поздно, и Сикорски ничего не оставалось кроме выстрела, т. к. он понимал — этот выход единственный, раз оба помощника, Гриша и Максим, опоздали. Уверен я также и в том, что никаких пыток Лев Тристану не устраивал, он просто прочитал в его голове номер специального канала связи с начальником КОМКОН-2 (вслух Тристан назвал, естественно, неправильный код, а больше он ничего интересного не знал) и устранил, как непреодолимую другим способом помеху. Есть и ещё одно соображение. Когда читаешь диалог Экселенца и Абалкина в предпоследней главе повести «Лев Абалкин в натуре», не проходит ощущение, что Лёва, разговаривая, одновременно прислушивается к мыслям собеседников (их двое, просто второй думает молча, а читать мысли двоих намного труднее), настолько он внутренне напряжён, хотя, очевидно, не имеет оснований ожидать физического нападения на себя. Диалог прекрасно написан, каждое слово выверено, можно представить даже, как братья Стругацкие это проделали, разговаривая за своих героев — Аркадий за Сикорски, Борис, как более молодой, — за Лёву. Ну, а Майя Глумова, разговаривая с Лёвой, просто не думала о своей работе, об артефактах музея, поэтому и пронесло, и Лёва получил необходимую информацию только от Бромберга. Кроме того, мне было понятно и то, что Майя вообще не в курсе дела подкидышей, ей после крайне неприятного инцидента с лампой на голове Малыша никто ничего серьёзного уже не доверял.
Так что в повести всё очень просто. И можно представить, что будет дальше. Программы начнут включаться у остальных подкидышей. Придётся срочно перепрятывать детонаторы в место, о котором будут знать, максимум, три человека (Сикорски, наверняка, остальные двое это, скорее всего, Комов и Вандерхузе), а достать их из нового хранилища можно будет только при одновременном использовании трёх ключей, принадлежащим этим троим. Может быть, в качестве ключей будут использованы отпечатки пальцев или сетчатка глаз. Что будут делать подкидыши? Искать, безрезультатно искать всю жизнь. Тяжёлый случай, но тоже никаких особых трудностей. Самое ужасное, если придётся их всех изолировать, ведь способность к чтению мыслей может не оставить другого выхода. Продолжение «Жука. » было бы интересно почитать, но кто за такое безнадёжное дело возьмётся?
Мне показалась не менее интересной вставная новелла — отчёт Льва Абалкина о работе на «Надежде». Это гениальная часть отличной, в целом, повести*. Других таких гениальных, на мой взгляд, вещей у Стругацких всего четыре: страницы Кандида из «Улитки. », «Малыш», «Парень из преисподней» и «Трудно быть богом».
В «Жуке. » есть ещё одно очень интересное предположение Авторов, касающееся пределов мужества настоящих исследователей, людей, ради науки готовых на всё. Такими людьми были родители Льва Абалкина и другие члены экипажа звездолёта «Тьма», совершившие погружение в Чёрную Дыру. Это было бы практически гарантированным самоубийством (Борис Натанович это хорошо знал, как астроном), и я думаю, что у Стругацких это только художественный образ научного подвига, и они не считали возможной такую экспедицию даже в сколь угодно отдалённом будущем.
Таковы основные итоги моих размышлений после трёх (с многолетними перерывами) прочтений этого выдающегося произведения, одного из лучших не только в Российской, но и в мировой фантастике.
*) Планета «Надежда» пережила пандемию страшной болезни — «бешенства генных структур». В эпопее Михаила Харитонова «Золотой ключ», где огромное количество отсылок к произведениям АБС, от этого бешенства безуспешно (вся надежда на болотного доктора) пытается излечиться лиса Алиса.
|
8 июня 2020 г. 21:44