Фанфик что будет завтра

Tomorrow/Завтра

Завтра

Завтра он ей все расскажет. Завтра он точно будет честен. Он посмотрит в ее ясные карие глаза, проглотит удушающий страх и скажет ей те три коротких слова, которые испытывало его сердце уже почти год. Сегодня они сидели за бумажной работой в тусклом освещении манежа Отдела магического правопорядка, размашисто подписывая пергаментные бланки за бесконечными чашечками не крепкого чая из кафетерия, и ее улыбка ослепляла его каждый раз, когда они смеялись и шутили переглядываясь через свои столы.

Завтра он ей все расскажет. Завтра он будет очарователен. Он улыбнётся ей, осыпет комплиментами и, наконец, признается в своих давних чувствах абсолютного обожания к ней. Сегодня они были в Шотландии, шли знакомыми тропинками, беседуя с жителями деревни Хогсмид после взлома в кондитерскую Ханидьюка, он делал заметки, пока она успокаивала и была добра к обеспокоенным жителям, после чего они зашли в «Три метлы» в конце дня, выпить заслуженного сливочного пива.

Завтра он ей все расскажет. Завтра он будет смелым. Он соберётся с силами, вдохнёт знакомый запах ее тела и раскроет свои эмоции, свою бесконечную глубину тоски по ней. Сегодня они были на дуэльном ринге, тренировались между рабочими обязанностями. Когда он бросал ленивые заклинания щита, она ухмылялась и пыталась ударить его все более и более смехотворно глупыми проклятиями, пока они не свалились в измученную кучу друг друга, умирая со смеху.

Источник

Крупнейший архив фанфиков и других фанатских работ по миру Гарри Поттера

Фанфик «Будь что будет», PG-13

Северус Снейп / Гермиона Грейнджер

Название: Будь что будет
Оригинальное название: Qué será, será
Автор: Cybrokat
Переводчик: Evgeniya (Jane_S)
Бета/гамма: SweetEstel
Создатель клипа: Pheeby
Ссылка на оригинал: https://www.fanfiction.net/s/7617884/1/Que-Sera-Sera
Жанр: Romance, Humor
Пейринг: РУ/ГГ, СС/ГГ
Рейтинг: PG-13
Размер: миди
Саммари: У Гермионы Уизли всё было прекрасно, пока она не получила два письма. Одно сообщало, что ее брак под угрозой, другое — что у ее дочери неприятности.
Дисклаймер: Все герои принадлежат Дж. К. Роулинг
Разрешение на перевод: получено
Комментарии переводчика: Огромная благодарность SweetEstel — за бесценную помощь в работе над фиком, Corky — за поддержку и советы и Pheeby — за шикарный клип. Ссылка на песню, из которой взято название, здесь — Que Sera, Sera
Предупреждение: ПостХогвартс, AU, ООС.
Статус: закончен
Отношение к критике: положительное

У Гермионы Уизли всё было обычным. Обычный рост. Обычный вес. Обычный цвет волос. Один муж, один дом, один кот. Двое детей, две метлы, два дохода. Всё как у всех.
Она не всегда была обычной. Вовсе нет. Когда-то имя «Гермиона» ассоциировалось с чем-то исключительным, необыкновенным, но тогда рядом с ним значилась фамилия «Грейнджер».
И теперь, в свои тридцать три, она села и задумалась: неужели ее лучшие годы позади? И когда они были, эти лучшие годы? Может, когда она помогала необыкновенному во всех смыслах Гарри Поттеру победить Волдеморта?
Да нет, она не сделала ничего особенного.
А может, когда закончила учебу с блестящими результатами и ее назвали самой умной студенткой ее возраста?
Нет, она просто терпеливая и усердная.
Или когда стала мамой двух прекрасных, умных и самых лучших детей?
Но тут даже ей приходилось признать, что, хотя рождение детей и в самом деле удивительное событие, назвать это необыкновенным всё же трудно.
Если ее лучшие годы и прошли, то прошли не слишком плодотворно.
Гермиона вздохнула и поставила перед Живоглотом миску с едой. С возрастом его наглость никуда не делась, и он не стеснялся напомнить о себе самым нахальным образом, если хозяйка забывала покормить его вовремя.
Мысленно вычеркнув этот пункт из списка дел, Гермиона задумалась, чем заняться дальше. Дети уехали, поэтому стирка может подождать. Уехал и Рон, поэтому в доме чисто. И теперь ей совершенно нечего делать. Еще один бессмысленный день.
После окончания Хогвартса Гермиона первым делом решила восстановить память родителям. Потребовался не один месяц, прежде чем она рискнула снять с них заклинание, но у нее всё получилось. Родители быстро уладили все дела и снова переехали жить в Англию. Их не было всего два года, поэтому они даже смогли вернуть некоторых бывших клиентов. Мистер и миссис Грейнджер с радостью приняли дочь обратно в семью, хотя и потребовали объяснений.
Если Рон и был недоволен тем, что она так много времени проводила с родителями, помогая им с переездом, то хорошо скрывал это.
Вскоре после возвращения ее родителей из Австралии Рон сделал ей предложение, и Гермиона не стала долго тянуть с ответом. Она была уверена, что жизнь складывается именно так, как она планировала.
Так и случилось. Правда?
Спустившись босиком на кухню, она занялась нехитрым ужином. Готовить для одной себя было несложно, а поскольку Рон почти всё время пропадал на тренировках, это стало уже вполне привычным.
Усевшись за обеденный стол, она задумалась: «Когда я стала такой?» Когда талантливая и честолюбивая девушка успела превратиться в жену и мать и при этом совсем не выходить из дома, где ей некому быть женой или матерью? Разве об этом она мечтала? Она хочет жить по-настоящему и будет к этому стремиться. На Рона рассчитывать не стоило. Он не стал сидеть дома и сделал успешную карьеру, в отличие от Гермионы, которая свои амбиции похоронила. Вокруг него теперь свой собственный мир, со взлетами и падениями, удачами и новыми обязательствами. Иногда она даже сомневалась, помнит ли он, что у него есть дом и семья.
Рон был тем же беззаботным и добродушным парнем, что и раньше. Он всегда мог рассмешить Гермиону, постоянно вытаскивал ее на свои игры. Но иногда ей казалось, что она совершила самую большую ошибку в своей жизни, послав тот конфундус в МакЛаггена. Если бы она тогда не прокляла Кормака, Рон никогда не был бы тем, кем стал, и сейчас мог бы спокойно ужинать вместе с ней, а не болтаться где-то на поле или с друзьями.
Гермиона вдруг почувствовала себя виноватой. Ей стало стыдно за свое эгоистичное желание лишить мужа того, что делало его счастливым. Да, она больше не занималась изучением заклинаний, но разве стоит теперь завидовать Рону? Его доход, их пенсия от Министерства за военные заслуги и авторские гонорары за изобретенные ею заклинания не дали бы им голодать. Она сама выбрала дом и детей.
Дети были ее гордостью и отрадой. Рыженькая Роза, которая болтала со всеми без разбора и без умолку, напоминала родителям своего безвременно ушедшего дядю. А гриффиндорец Хьюго с короткими каштановыми волосами и большими карими глазами унаследовал от матери любовь к книгам, хотя его отец всё еще надеялся, что мальчик увлечется полетами. Но Хьюго еще только на первом курсе, и если в нем и была склонность к спорту, она себя еще проявит. Четверокурсница Роза полеты любила, но помимо них увлекалась еще кучей всего, поэтому проходить отбор в факультетскую сборную не собиралась. Это, пожалуй, было к лучшему — вряд ли Рону было бы легко болеть за Хаффлпафф.
Вздохнув, Гермиона взмахом руки хотела отправить тарелки в мойку и удивилась, когда ничего не произошло.
«Вот, совсем разучилась», — подумала она, наложила нужное заклинание палочкой, которую достала из прически, и отправилась коротать вечер в компании книги.
Огонь в камине уже угас, когда Гермиону отвлек от чтения стук в окно. Это был Архимед, их сова, вероятно, с письмом от Рона. Не успела Гермиона закрыть окно, как в комнату влетела еще одна сова, похожая на хогвартскую. Гермиона обрадовалась, потому что второе письмо было, скорее всего, от кого-то из детей. Она надеялась, что Хьюго нашел общий язык с однокурсниками, а Розе нравятся уроки.
Получив угощение, хогвартская сова улетела, а Архимед вспорхнул на свой насест. Гермиона снова разожгла огонь и поудобнее устроилась в кресле, чтобы насладиться новостями от своих родных.
Письмо от Рона начиналось так:

Дорогая Гермиона!
Знай, что ты очень много значишь для меня. Я всегда буду ценить те мгновения, которые мы провели вместе, и уверен, что в будущем, воспитывая наших детей, мы переживем еще много таких мгновений. Но мне кажется, между нами что-то изменилось. Думаю, нам нужно расстаться.
Не стоит сразу злиться. Я не думаю, что нам нужно немедленно развестись, но лучше пока пожить отдельно. В любом случае, именно так мы, вроде, и живем. Я постоянно здесь, а ты постоянно дома. У меня куча планов, а ты всё время с детьми. Просто я уже не уверен, что наш брак был правильным поступком, а если не был, я не хочу тратить время на что-то неправильное.
Я понимаю, что для тебя это потрясение. Никто, и особенно я сам, не ожидал, что так получится. Не знаю, как тебе это объяснить, но всё же это правильно. Я долго размышлял над этим. Но больше всего я волнуюсь за тебя. Ты была частью моей жизни, и сейчас тебе должно быть тяжело. Просто знай: я верю, что так будет лучше. Однажды ты встретишь кого-то особенного и поймешь то, что я пытаюсь сейчас сказать тебе. Знаешь, этому невозможно найти объяснение, но всё же это правильно.
Думаю, нам лучше выяснить отношения, пока дети в школе. Я всё еще люблю тебя, Гермиона, но не уверен, что влюблен в тебя, как, думаю, и ты в меня. Мы сможем обсудить всё, когда я приеду, но не знаю точно, когда это случится. Я уже снял квартиру недалеко от моего поля для тренировок, но мне нужно будет забрать вещи.
Желаю нам обоим удачи.
Рон

Второе письмо было забыто. Гермиона не могла оторвать взгляда от того, которое держала в руках.
Она должна быть в ярости. Она должна быть безутешна. Она должна переживать о детях, о том, что подумает Молли, и о том, как это воспримут ее родители. Она должна плакать, ругаться и швырять его вещи в окно.
Но она была спокойна. Умиротворена. Безмятежна. Единственное, что ее потрясло, — это то, что Рон осознал истину раньше нее самой.
Они действительно напрасно прожили вместе столько лет?
Нет. Не напрасно. Они оба стали взрослее, целостнее, хотя так и не смогли стать парой. Они воспитывали двух чудесных детей. Годы не были прожиты зря — скорее, неправильно.

Дорогой Рон!
Возможно, ты прав. Меня тоже что-то беспокоило. Можешь смело приезжать. Обещаю, что не прокляну тебя, едва увидев, и не сожгу твои вещи. Но нам обязательно нужно что-то сказать Розе и Хьюго. Пусть они и далеко, но они всё равно почувствуют, что что-то происходит. Мне было бы очень неприятно, если бы они узнали правду от кого-то другого, или, что еще хуже, из «Пророка».
Однажды мы оба сбились с пути. Возможно, мы еще найдем дорогу друг к другу. Возможно, нет. Мне больно это осознавать, но ты, скорее всего, прав. Мы оба зашли в тупик. Посмотрим, куда выведут нас наши пути.
Гермиона

Огонь в камине почти погас, когда она вспомнила о втором письме. Гермиона хотела отложить его до завтра, понимая, что если и напишет детям о том, что происходит, то точно не сегодня. Сначала нужно самой разобраться, что к чему. Но мысль, что истории от Розы или Хьюго помогут успокоиться перед сном, заставила ее взять письмо.
При виде незнакомой восковой печати Гермиона очень удивилась. Зеленая печать? Со змеей? Кто из Слизерина мог прислать ей письмо?
«Боже мой! Неужели Хьюго действительно попал не на тот факультет?»

Гермиона прерывисто вздохнула. Этот почерк был ей знаком. И она будто наяву услышала звучный низкий голос с отчетливой презрительной усмешкой, пересказывающий текст письма:

Вынужден сообщить Вам, что Ваш старший ребенок сильно отстает по моему предмету после двенадцати недель его изучения в этом семестре. Настоятельно рекомендую ей дополнительные занятия или немедленное отстранение от моих уроков, пока из-за нее не снизился интеллектуальный уровень всего класса.
Северус Снейп

Из-за этого короткого послания на Гермиону внезапно обрушилась вся злость, боль и разочарование, которые она должна была, вероятно, почувствовать после первого письма. Ее дети в опасности.
«Ну уж нет! Никто не посмеет им навредить».

Следующее утро было по стать настроению Гермионы: небо затянули тучи, и моросил дождь.
— Прости, Архимед, но это срочно, — с виноватым видом сказала Гермиона, привязывая к лапке совы письмо для профессора Снейпа с просьбой встретиться в ближайшее время. Как ни странно, Рону написать было нечего.
Вчера Гермиона долго не могла заснуть, размышляя о своей жизни. Как так получилось, что она одна лежит большой кровати с пологом, и волнует ее вовсе не неудавшийся брак, а успеваемость дочери по зельеварению?
Не то чтобы она совсем ничего не чувствовала. Боль и тоска по мужу сдавили сердце. Но уныние овладело ею уже так давно, что вспомнила она об этом, только когда пришло письмо. Нельзя сказать, что она чувствовала себя счастливой или несчастной, скорее, ее всё устраивало. Она была Гермионой Уизли. Она была героиней войны, ее муж стал знаменитым квиддичным тренером, денег в достатке, а еще у нее были ее дети. И что с того, что Рона часто нет дома? Или что он не мог быть заботливым отцом, потому что ему не хватало на это времени? Или что последний раз они занимались сексом, когда его команда выиграла важный матч? Ей не на что жаловаться. Судьба многих ее знакомых сложилась куда хуже.
И теперь, когда Рон признался, что чувствует то же самое, в ее душе словно что-то ожило. Она еще не знала, что именно, но это что-то точно имело крылья.
На столе перед ней лежал открытый альбом с фотографиями. За последние сутки она просмотрела его больше раз, чем за последние пять лет. Их семейный альбом.
Первые фотографии были сделаны, когда они еще учились в Хогвартсе. Всем известное Трио. Вот они втроем в Большом Зале, в Хогсмиде, на выпускном. Вот она с Роном в Австралии, до того как ее родители переехали обратно, вот — на поле с командой, а здесь он делает ей предложение на заднем дворе Норы, и их свадьба. Дальше шли снимки детей, и Рона на них всё чаще и чаще не было.
Гермиона листала страницу за страницей, глядя на то, как проходила ее жизнь. Кем она станет теперь? Никому не нужной героиней, бывшей гриффиндорской принцессой без своего принца на белом коне? Стало даже интересно: она будет больше скучать по Рону или по своему статусу замужней женщины.
Гермиона собрала в хвост пушистые волосы, переоделась в футболку и бриджи и приготовилась ждать сову. Но Архимед вернулся довольно быстро.

Миссис Уизли!
Я выполнил свои обязательства перед школой и Вами, предприняв попытку обучать Вашу дочь и сообщив о том, что эта попытка не удалась. Встреча с Вами не является обязательной или желательной.
Профессор С. Снейп

Чёрт бы побрал этого человека! Почему он отказывается с ней встретиться? Она не какая-то там студентка, чтобы от нее можно было вот так просто отмахнуться, а мать, которая имеет право беспокоиться. Не на чашку же чая она к нему напрашивается и не поболтать о старых добрых временах.
Упаси, Мерлин! Болтать с ним она уж точно не горела желанием, ни о старых временах, ни о новых. Единственное, что ее интересовало: почему Роза стала хуже учиться. Через несколько дней Рон будет дома. Нет. Через несколько дней Рон будет здесь. Дом его сейчас в другом месте.
Неважно. Но, может, ему удастся лучше во всем разобраться.
Гермиона с тревогой думала, что же сказать Рону, когда он вернется. Почему-то она была уверена в том, что ссоры не миновать, так же, как и в том, что тучи за окном неминуемо предвещали грозу.
Но переживать бессмысленно. Будь что будет.
Гермиона ожидала, что Рон явится поджав хвост, но он повел себя как обычно. Шумно вошел, сбросил огромный рюкзак на пол в гостиной и направился прямиком к холодильнику.
—Здравствуй, Рон, — Гермиона появилась в дверях кухни.
— Привет, Миона, — ответил он, делая бутерброд. — Как там дети?
Она слегка вздохнула. Действительно, они ведь редко ему писали. Дети любили отца, когда он бывал дома. Но это случалось нечасто. Казалось, что когда он уезжает, они о нем забывают, а он забывает о них. Иногда Гермиона даже думала, что объединяет их только она.
Если придется развестись, будут ли они делить опеку над детьми?
Она подавила безотчетный приступ паники и постаралась спокойно рассказать о письмах от Снейпа.
— Понимаешь, у Розы проблемы с зельеварением.
— А чего еще ожидать, если ее учит этот урод?
— Возможно, в классе Снейп и ведет себя по-идиотски, но это не значит, что он не разбирается в своем предмете. Да он гений!
Что с ней такое? Теперь она защищает Снейпа, хотя еще несколько минут назад невероятно злилась на него.
— Может, Роза просто вся в папу, а?
— Рон, у нее не просто проблемы. Фактически, она завалила весь курс по зельеварению.
Рон засмеялся.
— И я даже знаю, почему. Потому что отсюда ты не можешь заставить ее учиться. Ладно, уверен, зельеварение ей всё равно не понадобится.
— Да не в этом дело! — воскликнула Гермиона. — Хотя зельеварение ей всё же понадобится. Это обязательный предмет для СОВ на пятом курсе. Она умная девочка, Рон, так почему она должна бросать занятия? Это же важно!
— Ты тоже что-то бросила. Может, зельеварение тяжело ей дается.
— Я бросила прорицания. А зельеварение — профильный предмет! Как их можно сравнивать? — Гермионе казалось, что еще немного — и она начнет топать ногами от злости.
Рон вздохнул.
— Послушай, у всех в школе были предметы, которые давались хуже. А вдруг у нее это зелья? Я бы просто дал ей время и посмотрел, что будет. Может, она справится. Если она не сдаст все предметы на высший балл, это еще не конец света. Я серьезно, Гермиона. Неужели тебе настолько скучно и больше нечем заняться, что ты так зациклилась на нескольких оценках?
— Что ты… Как это мне больше нечем заняться? Я очень занята! И не какими-то там пустяками! И оценки — это тоже важно! Тебе и в школе-то не хватало мозгов на учебу! Неудивительно, что теперь ты не можешь понять, почему не все хотят делать карьеру в тени великого Гарри Поттера!
Она, конечно, понимала, что эти обвинения не совсем справедливы, но речь шла не просто о каком-то ребенке. Речь шла о Розе, их дочери. Ее дочери. Вдруг здесь что-то серьезное, а они просто махнут рукой, успокоив себя, что дети есть дети? Ее родители уж точно вмешались бы, если вместо «Превосходно» она вдруг скатилась бы на «Отвратительно» или «Тролль». Нельзя было просто взять и закрыть на это глаза, особенно учитывая, что Снейп отказался встречаться с ней и что-либо обсуждать.
И как Рон смеет утверждать, что ее жизнь бессмысленна! Она заботится о доме и домашнем уюте, детях, браке. Она готовит, убирает, ходит по магазинам, помнит обо всех важных датах. Да практически все домашние хлопоты на ней! Если уж на то пошло, то ей следовало бы больше времени уделять себе.
Злой голос внутри напомнил, что без Рона в жизни освободится такое нужное ей время.
Она попыталась заткнуть этот голос.
Но он не умолкал.
И Рон теперь тоже орал:
— Я всего добился сам, Гермиона! Без Гарри! Он никогда не занимался квиддичем профессионально! Я попал в команду благодаря собственному таланту, как и в школе!
— Это был конфундус, Рон! Я послала в Кормака конфундус, чтобы ты стал вратарем. Ты бы никогда не попал в сборную Гриффиндора сам. Гарри знал об этом, но промолчал, потому что Кормак был редкостной задницей! А в команде ты оказался, потому что Гарри замолвил за тебя пару слов. И ты это прекрасно знаешь!
Рон умолк. В кухне стояла тишина, только тикали часы на стене и тяжело дышала Гермиона.
И когда она уже готова была нарушить молчание, Рон наконец заговорил:
— Думаю, сегодня я переночую в отеле. Я бы пошел к Гарри, но, знаешь, не хочу, чтобы он лишний раз делал мне одолжение.
— Рон…
— Нет, Миона. Ты высказалась, и теперь нам обоим нужно подумать. Если будешь писать детям, передавай им привет. Я сейчас уйду, только вещи соберу.
Он вышел из кухни намного тише, чем вошел, и выглядел очень подавленным. Гермиона упала на ближайший стул.
Не так она планировала провести этот вечер. Рон должен был прийти домой и узнать о плохих оценках Розы. Он рассердился бы и стал угрожать выбить двери в кабинет Снейпа, ей пришлось бы успокаивать его, и, возможно, эта история помогла бы им сблизиться.
Но вместо этого они еще больше отдалились друг от друга.
О чем она только думала? Рон никогда не относился к учебе всерьез. Имея кучу старших братьев, он не видел смысла слишком стараться. Если он не мог никого превзойти, так зачем зря напрягаться?
Но у него не было такой мамы, как Гермиона.

Уважаемый профессор Снейп…

Миссис Уизли!
Если Вы желаете знать, почему Ваша дочь отстает по моему предмету, донимайте ее, а меня оставьте в покое. Я всё еще не вижу причин, вынуждающих меня терпеть Ваше присутствие.
Профессор С.

Гермиона почувствовала разочарование, хотя приходилось признать, что он прав. Позже она напишет дочери письмо, дождется ответа и решит, как быть.
Она начала складывать вещи мужа в коробки. Квиддичные кубки, свитера от его матери и другой ненужный хлам. Удивительно, но даже после стольких лет брака у них не появилось общих вещей, только ее и его.
Прервавшись, она написала дочери короткое письмо, спрашивая об успехах в учебе, как дела у брата, и подружилась ли она с кем-нибудь еще. В этом году к обычным вопросам добавился новый: не понравился ли ей какой-нибудь мальчик?
После этого Гермиона продолжила упаковывать вещи Рона, размышляя, почему он не занимается этим сам. Заодно она попробовала вспомнить, были ли у него положительные качества. Она ведь хотела спасти их брак, правда?
Рон всегда умел ее развеселить. Поддерживал, когда она искала родителей и пыталась помириться с ними, когда выбирала, чем будет заниматься, когда решила стать домохозяйкой. Он был внимательным и отзывчивым. Он позволил ей остаться самой собой, не пытался превратить в жену спортсмена и таскать на все квиддичные матчи.
Она с нежностью вспомнила, как однажды, в лесу Дин, он сказал, что она была светом, который привел его обратно. Того мужчину она полюбила. Был ли ее муж всё тем же человеком?
Она упаковала последнюю коробку и вдруг подумала о песне, которую не вспоминала несколько лет. Перед глазами возник образ матери, она пела маленькой любознательной девочке с пушистыми волосами.

Мне двадцать лет, у меня жених,
Но интерес до сих пор не стих.
Опять вопросы — никак без них:
Наступит ли счастье для нас двоих?

«Могу сказать я лишь одно:
Будь что будет, всё равно,
Наперед знать не дано,
А в жизни сюрпризов полно»*.

— Будь что будет, всё равно, — прошептала Гермиона и вдруг поняла, что не сможет перенести коробки с помощью магии. Пришлось вручную сложить их возле двери, чтобы Рон забрал, когда придет.
Только она отерла пот со лба, закончив с вещами Рона, как прилетела сова с запиской от дочери.
Письмо от Розы нельзя было назвать откровенным. Она писала о том, что учиться стало тяжелее, о симпатичном мальчике из Равенкло и о том, что сын Гарри, Альбус, ходит на те же занятия, что и она. Судя по всему, Роза хорошо запомнила слова отца перед своей первой поездкой в Хогвартс, так как не забыла упомянуть, что трансфигурация у нее получается лучше, чем у Скорпиуса Малфоя.
Гермиона разочаровано вздохнула. МакГонагалл любит Розу. Флитвик ее любит. Да Роза даже с Трелони поладила!
Наверняка всё дело в Снейпе.
Действительно, это единственное объяснение. Всем известно, что он терпеть не мог ни ее, ни Рона, ни уж тем более Гарри. В Розе воплотилось всё, что Снейп больше всего ненавидел в ее родителях: мамино всезнайство и папины неугомонность и прямолинейность. Можно было только представить, сколько профессорского гнева досталось ее дочери в этом году.
Справедливости ради нужно признать, что пока Гермиона училась в Хогвартсе, Снейпу действительно приходилось играть роль. Но как же первые четыре года? Он был груб с ней с самого начала, еще до того как она подружилась с Гарри, до того как узнал, что она магглорожденная, до того как она подожгла его мантию или украла его ингредиенты!
Многие его качества внушали Гермионе глубокое уважение. Сложно было даже представить, через что ему пришлось пройти, но мало кто относился к нему дружелюбно, и среди коллег, и среди членов Ордена Феникса.
Гарри как-то сказал, что Снейп — самый храбрый человек из всех, кого он знает. А Гермиона отлично понимала, насколько умен Снейп, понимала задолго до того, как он избежал смерти от укуса Нагайны. Какую изворотливость нужно иметь, чтобы предсказать поведение Волдеморта! Каким упорством и осторожностью обладать, чтобы добиться привыкания к змеиному яду!
Всегда собранный. Преданный. Самоотверженный.
Но при этом отвратительный учитель!
И сейчас Гермионе было безразлично, служил ли он Свету, любил ли маму Гарри до последнего, как ему казалось, вздоха, или на досуге варил зелья для больных магглов в Африке. Она знала одно — он запугивает ее дочь, так же, как когда-то запугивал ее, Гарри и Рона.
Неудивительно, что Роза ничего не сказала. Наверно, она боится. Кто знает, чем он ей угрожал? Что за наказания припас? Что за стук в дверь?
Стоп! Стук?
Опомнившись, она вернулась в мыслях к коробкам. Коробки — значит, Рон. Скорее всего, это он.
Наверное, нужно открыть ему.
Но почему-то не хотелось.
Хотелось ударить мастера зелий, как когда-то Малфоя.
Стук повторился. Она резко распахнула дверь и впустила Рона.
— Почему ты просто не вошел?
— Ну, понимаешь, я же пришел за вещами, съезжаю. Подумал, что как-то оно неправильно будет.
Гермиона снова вспомнила о реальных проблемах, и ее злость поутихла.
— Да, наверное, ты прав. Все твои вещи там, — сказала она, махнув в сторону гостиной.
Немного помолчав, она спросила, когда они увидятся снова.
— Без понятия. Может, через пару недель. Нам же нужно подумать. Снова найти себя.
— Ладно. Пришлешь сову?
— Конечно, — сказал Рон, поднимая коробку.
— Помочь?
— Не, я сам, — произнес он, левитируя еще несколько коробок на улицу. — Спасибо, что всё упаковала. А то, знаешь, с этой командой вечно не хватает времени. Если чего-то не найду, напишу.
Гермиона молча кивнула, и Рон аппарировал.
Немного подождав, аппарировала и она.

Снейп сидел в своем небольшом, но захламленном кабинете, и проверял эссе. Неожиданно раздался тихий стук в дверь, и профессор пробормотал:
— Как-то в полночь, утомлённый, развернул я, полусонный, книгу странного ученья (мир забыл уже его)…
В дверь снова постучали, в этот раз настойчивее.
— И взяла меня дремота; вдруг я вздрогнул отчего-то, словно стукнул тихо кто-то у порога моего.
Теперь кто-то уже сильно колотил в дверь и при этом раздраженно бормотал. Голос явно был женским, поэтому профессор всё же поднялся из-за стола, ворча:
— То стучится, прошептал я, гость у входа моего…
Он широко распахнул дверь и, обнаружив сердитую Гермиону Уизли, закончил:
— Путник, больше ничего.**
Немного помолчав, он добавил:
— Вы выглядите, как книзл, который едва не утонул.
— Я тоже рада вас видеть. Можно войти? — осведомилась Гермиона, безуспешно пытаясь укротить мокрые от дождя волосы. С другой стороны, она же не успела принять душ после того, как упаковала все вещи Рона.
— Нет.
Она раздраженно вздохнула.
— Да ладно! Мы оба знаем, что именно сейчас у вас приемные часы, и вы здесь специально для того, чтобы отвечать на вопросы и предлагать помощь.
Снейп посторонился, позволив этой маленькой лохматой женщине войти, и спросил, как она узнала о приемных часах. Кажется, на дверях его кабинета таблички не было.
— Они не изменились с тех пор, как я сама здесь училась. Да и вы только что это подтвердили, — ответила она с усмешкой, усаживаясь на единственный в кабинете стул для посетителей.
Как по-слизерински!
— Я уверен, что выразился предельно ясно, миссис Уизли. Ваше присутствие здесь совершенно нецелесообразно. Могу я узнать, почему вы пренебрегаете моими пожеланиями? — медленно произнес Снейп, усаживаясь на обитый кожей потертый стул и снова принимаясь за эссе. Проработав преподавателем тридцать лет, он мог проверять работы первокурсников хоть с закрытыми глазами, но всё еще мечтал найти способ, чтобы они проверялись сами.
К тому же так он мог позлить Грейнджер, ведь для него она по-прежнему оставалась Грейнджер.
— Я написала Розе, но безрезультатно. Она ни словом не обмолвилась о проблемах с вашим предметом. Вы тоже не говорите, в чем дело, да еще и отказываетесь встретиться. Мне нужны ответы!
— И как вам это чувство? Иметь вопрос, но не знать на него ответа? Уверен, это просто выводит вас из себя, — самодовольно сказал он.
Она с негодованием взглянула на него.
— Почему в этом году она стала учиться хуже?
— Думаете, что проблема во мне?
Она фыркнула. Сказать ему всё, что она о нем думает?
Да. Сказать.
— Ни для кого не секрет, что вы терпеть не можете ни моего лучшего друга, ни моего мужа, ни меня. Вы зачастую используете жесткие методы, чтобы донести свою точку зрения до других, не стесняетесь выбрать кого-то одного из класса и издеваться над ним целый год и несправедливы в выборе наказаний. В своем рвении поделиться знаниями вы часто забываете, что перед вами всего лишь дети. Я знаю свою дочь! Я вижу ее оценки по другим предметам, включая и те, которые она получила в этом году. Я слышу, как отзываются о ней другие учителя. И вряд ли ее поведение на зельеварении чем-то отличается от того, как она обычно ведет себя на других занятиях. Единственное, что отличается — это вы!
— Я, — спокойно повторил он.
— Да, — ответила она, но уже не так уверенно.
С минуту он внимательно изучал ее. Гермиона не знала, доводилось ли ей раньше ощущать на себе такой пристальный взгляд.
Казалось, время застыло, как муха в янтаре. Но вот он, видимо, нашел в ее глазах то, что искал, потому что отвернулся, а Гермиона заерзала на стуле и, как ни странно, ничего не сказала.
— Жду вас на своем уроке.
— Прямо сейчас? — удивленно спросила она.
Снейп закатил глаза. Возможно, это не самое лучшее решение, но, похоже, другого выхода нет.
— Приходите на одно из занятий. Посмотрите, как я делюсь знаниями, — произнес он, не в силах сдержать сарказм. — Увидите своими глазами, почему у вашей дочери возникают проблемы с зельеварением.
— Непременно, — презрительно ответила Гермиона, поднимаясь, и направилась к выходу. — Завтра?
— Не имеет значения. И… мадам?
Она обернулась в дверях.
— Думаю, вашей гриве срочно нужен парикмахер.
Гермиона выхватила палочку, но напрасно. Из палочки не вылетело даже искры, а дверь уже захлопнулась.

* текст перевода песни взят здесь
** Стихотворение Эдгара По «Ворон» в переводе Владимира Жаботинского

Уважаемый профессор Снейп…

Уважаемая миссис Уизли!
Ваш отпрыск невыносим настолько же, насколько и Вы. Какими бы отвратительными ее оценки по моему предмету ни были, я не вижу причин уделять Вашему ребенку дополнительное время. Возможно, ее возьмется обучать кто-то из старшекурсников. Если в следующем семестре она не получит хотя бы «Выше ожидаемого», то, поверьте, завалит предмет.
Проф. С.

Ну вот, он больше не считает нужным ставить полную подпись. Чрезмерная формальность теперь в прошлом. Но и без нее он не утратил ни капли своей обычной саркастичности и язвительности. И по-прежнему весьма предубежденно относится ко всем Уизли, если отвратительные каракули, которыми он написал ее фамилию, о чем-то говорят. Впрочем, остальная часть письма тоже не отличалась особой разборчивостью.

Уважаемый профессор!
Я понимаю, что у Вас как у преподавателя и декана факультета и так слишком много обязательств. Но мне просто кажется, что вряд ли кто-то другой сможет научить Розу. Она так же упряма, как и ее родители, и, судя по всему, ей недостает должного почтения. Она дружит почти со всеми студентами в школе. И вряд ли сможет отнестись к учебе серьезно, если заниматься с ней будут другие ученики. Хьюго невозможно оторвать от книг, но только не мою сумасбродную Розу.
Пожалуйста, профессор, я очень прошу Вас. Вы в состоянии заставить ее понять всю важность Вашего предмета. Я видела учебник по зельеварению с Вашими комментариями. У Вас выдающийся ум, и я буду спокойна, зная, что у моей дочери самый лучший учитель.
А если она не будет слушаться Вас, то очень пожалеет.
Искренне Ваша,
Гермиона У.

Гермиона попыталась воззвать к его благородству. Наверняка даже Снейп может быть любезным, правда?
Хотя… вряд ли. Поэтому своим письмом она постаралась потешить его самолюбие. Но Гермионе казалось, что она заранее знает, каким будет его ответ.
Гермиона ждала сову от Снейпа, а с минуты на минуту должен был прийти Рон. Через несколько дней после их разговора она получила от него записку. Он хотел помириться, к тому же пришло время обсудить их брак. Ей нужно было принять окончательное решение.
Гермиона никогда даже не представляла, что однажды соберется развестись. Это была бы уже не Гермиона Грейнджер. Для ее семьи, как и для семьи Рона, это будет настоящий скандал.
Хотя… может, всё не так уж и страшно.
Каково это — снова быть одной? Мерлин, да еще и матерью-одиночкой. Подходящих женихов ее возраста не так уж и много. Да и захочет ли она снова с кем-то встречаться? Она и так была одна последние несколько лет, и ничего страшного в этом нет. Никто не храпит, не раскидывает повсюду грязное белье и не отнимает у нее время, которое она могла бы провести с книгой.
Но как было бы хорошо, если бы кто-то еще сидел в соседнем кресле и тоже читал. Или ночами согревал в постели. Кто-то, с кем она сможет заниматься… кое-чем.
О, как давно она не…
Ей нравилось заниматься любовью с Роном, но это случалось нечасто. Когда бы он ни появлялся дома, он был измотан на тренировках и слишком утомлен. Или она могла захотеть близости, но к тому времени, когда наконец-то чувствовала себя готовой, ему снова пора было уходить.
Единственным рыжиком, согревавшим ее постель по ночам, был Живоглот.
Как будто почувствовав, что о нем вспоминают, постучал и вошел Рон. В прошлый раз она ясно дала понять, что не собирается открывать ему. Он и сам знал, где дверь.
Гермиона даже не поднялась навстречу мужу, она так и сидела, размышляя над возможными вариантами будущего.
Свобода, перемены, надежда, традиции, любовь, потери — все смешалось в голове. А правильно ли она жила? Или ей просто кажется, что по другую сторону забора трава зеленее?
— Э-э, Гермиона. — спустя пару минут произнес Рон.
Пока его жена гипнотизировала взглядом обои, он успел войти, налить себе чашку чая и усесться.
— О, Рон! Извини, я просто задумалась, — сказала она, удивившись, что он уже тут.
Кажется, она действительно выпала из реальности. Но что будет с их браком — не тот вопрос, который стоит откладывать. Неужели она еще не решила всё окончательно?
— Итак, о чем ты хотел поговорить? — «Слишком пафосно, Гермиона. Ты же знаешь, зачем он пришел».
— Ну… Мы так и не поговорили серьезно после того, как мы… поговорили, — видимо, Рону тоже не хватало слов. — Мне интересно, что ты решила.
А что она решила? Даже для нее самой еще ничего не прояснилось, и ответ только созревал в сознании. Да или нет. Все просто.
Ее молчание привело Рона в замешательство. Гермиона всегда имела свое мнение или готовое решение. Не отвечать на вопросы было для нее совершенно неестественно.
Вдруг раздался резкий стук в окно — прилетела сова. И Гермиона с облегчением поняла, что получила отсрочку.
— Извини, я сейчас. Мне надо прочитать письмо. — Гермиона быстро вскочила и подбежала к окну.

Что именно заставляет Вас считать, что мне не наплевать на образование Вашего ребенка? Она не первая, кто продемонстрирует полное отсутствие таланта к этому искусству, и, уверен, не последняя. Не вижу причин предлагать свое время по доброте душевной. Вы одна из тех немногих людей, которые знают, что таковой нет.
Снейп

Гермиона быстро перевернула записку и, не обращая внимания на странный взгляд Рона, написала на обратной стороне:

Я вымою и приведу в порядок хранилище для зелий.
Г.

Она быстро привязала письмо в лапке совы, выпустила птицу в окно и развернулась к мужу. От осознания того, что Рон ничего не знает об их со Снейпом переписке, сердце взволнованно забилось. Странное ощущение. Будто она делает что-то запрещенное. Рискованное.
И необычайно увлекательное.
Она понимала, в этой переписке нет ничего такого, что стоило бы скрывать от мужа, но всё же это был ее маленький секрет. Натянуто рассмеявшись, Гермиона попыталась ответить на вопросы мужа.
— Честно говоря, я была очень занята и не успела всё как следует обдумать. Сложно что-то решить. Понимаешь, тут не всё так просто. Любой наш выбор многое изменит. А ты как думаешь?
Рон пожал плечами.
— Мне неплохо живется одному, но я скучаю по тебе. И о детях тоже иногда думаю. Просто я уже не знаю, остались ли у меня чувства. Когда вспоминаю о доме, о нашем доме, то ничего не ощущаю. Пустота. И я не знаю, вернутся ли чувства обратно. Стоит ли нам пытаться что-то сделать или лучше оставить всё как есть? Хотя мы, вроде, так и поступаем.
Гермиона была согласна. Она понимала, что он имеет в виду. Ощущение незаполненности, пустоты, там, где когда-то была любовь. А ведь раньше они любили друг друга. Она знала, что их брак не был ошибкой. Их юность не прошла напрасно, они создали замечательную семью. Гермиона очень ценила это время. Но меняются люди, обстоятельства, и время не стоит на месте. Может, теперь им нужно стремиться к чему-то новому?
— Может, стоит сходить к семейному психологу? — спросила она.
— Как магглы? Вряд ли у меня найдется время, — сказал Рон, но, увидев на ее лице разочарование, добавил: — Я подумаю об этом, ладно? Давай не будем спешить. Я вернусь через несколько недель. Но ты всегда можешь прислать мне сову, если понадоблюсь.
Гермиона только кивнула. Она совсем не удивилась и, честно говоря, почувствовала облегчение, но всё же ей стало грустно.
И наблюдая, как он уходит, она вдруг поняла, что видит конец их отношений.
У них ничего не получилось. А Гермиона никогда не любила проигрывать.
Она что-нибудь испечет.
Нужно занять руки, и тогда ничего не помешает подумать. Лучшие идеи приходили к ней, когда руки выполняли какую-то работу. Идеальным вариантом было что-то простое, что можно делать и с завязанными глазами. Обычно она что-то пекла, складывала белье, убирала или занималась любым другим из сотен дел, из которых состояла жизнь обыкновенной домохозяйки.
Сегодня она испечет печенье и сможет сначала поразмыслить, а потом насладиться десертом.
Прилетела сова с ответом от Снейпа. Он хоть и брюзжал, но согласился давать Розе частные уроки, пообещав выгнать, если она не будет стараться. Удовлетворенно кивнув, Гермиона направилась в кухню, чтобы достать продукты для выпечки, и согнала со стола Живоглота, который тут же запрыгнул обратно. С этой вредной привычкой кота она долго, но безуспешно боролась уже очень давно.
Достав муку, Гермиона взмахнула палочкой, чтобы закрыть буфет, но ничего не произошло. Нахмурившись, она взмахнула снова. То же самое.
Гермиона начала волноваться. Она опять спихнула кота на пол, направила палочку на дверь кладовки и произнесла: «Алохомора!», но дверь не поддалась. Гермиона уверенней повторила заклинание и, наконец, почувствовала знакомое покалывание магии. Дверь открылась.
Вытирая пот со лба, Гермиона задумалась. Кажется, у нее раньше не возникало проблем с использованием магии. После того как пришло письмо из Хогвартса, любое, даже самое незначительное заклинание, у нее не просто получалось — она доводила его до совершенства. Исключений не было. До сегодняшнего дня.
Да, действительно, в отличие от некоторых ведьм и волшебников, Гермиона не зацикливалась на использовании магии в повседневной жизни. Она выросла в мире магглов и поэтому могла легко обойтись без магии. Иногда пользовалась палочкой, а иногда — руками. Гермиону это устраивало. Она просто не тянулась за палочкой всякий раз, когда нужно было что-то сделать.
Ее магия ослабла? Покидала ее? Она отвыкла от магии? Ее прокляли?
Гермиона поняла, что близка к панике. Осторожно приложив руку к груди, она заставила себя несколько раз глубоко, медленно и равномерно вдохнуть и успокоиться. Наверняка кто-то поможет ей найти ответы.
Чем дольше она думала, тем яснее понимала, что это произошло не в первый раз. Просто впервые у нее не было готовой правдоподобной отговорки, почему колдовство не удалось. Ничего не произошло, когда она попыталась проклясть Снейпа, посмеявшегося над ее волосами. Колдовать не получалось после разговоров с Роном. Она не знала, когда всё началось, но собиралась положить этому конец.
Ей нужно с кем-то поговорить. С кем-то, кто знает о магии, может, даже о темной магии и о том, как ею управлять. Гарри не подойдет, его работа в аврорате в основном была связана с магией крови. Рон мог понять проблему, но в поиске научного решения от него было мало проку.
И тут ее осенило. Гермиона тяжело вздохнула.

Снейп,
у меня небольшая личная проблема, и мне нужна Ваша помощь. Кажется, с моей магией что-то не так, и я понятия не имею, в чем причина. Я понимаю, что это не Ваша специализация, но не знаю, к кому еще обратиться. Можете дать совет?
Гермиона

Едва она поставила чайник и подбросила дров в камин, как сова вернулась.
«Видимо, ему и правда редко с кем удается пообщаться», — подумала Гермиона.

Уизли!
Присланное Вами письмо настолько туманное, что я даже не знаю, с чего начать. Наверно, это потому что мне наплевать. Обратитесь в Св. Мунго и оставьте меня в покое.
И для вас —
Профессор Северус Снейп

Он просто невыносим. И с чего вдруг она решила, что написать ему — удачная идея? Но ведь свой секрет она уже выдала. Значит, можно рассказать поподробнее. Решив проигнорировать его ехидные замечания, она набросала второе письмо.

Дорогой профессор Северус Снейп! (Она удержалась от того, чтобы приписать «Мастер зельеварения», «Декан Слизерина» и «Мой личный геморрой».)
Вроде бы всё началось несколько недель назад, хотя я не сразу обратила на это внимание из-за некоторых проблем в личной жизни, описанием которых не хочу Вас обременять. У меня не получается обнаружить видимую причину ослабления магического потенциала. Если как следует сосредоточиться, заклинания удаются, но даже от самых простых нет никакого толку, если они были наложены кое-как. Буду очень благодарна за любой совет или рекомендацию.
И отныне для Вас —
миссис Гермиона Уизли

Миссис Уизли!
Своим упорством Вы напоминаете мне матриарха рода Уизли. Но мой ответ остается тем же — хватит, оставьте меня в покое!
Проф. С

Гермиона скомкала записку и швырнула в мусорное ведро.
Ладно же, черт тебя дери!
Она не знала, к кому еще обратиться. Есть несколько книг, которые можно было бы просмотреть… Или поспрашивать у Минервы.
Скорее всего, завтра придется обратиться в Мунго и пройти полный курс магического обследования. Она терпеть не могла обследоваться. Черт!
Может, просто хорошенько выспаться? Да, именно. Чашка крепкого чая, восемь часов покоя — и всё вернется в норму. Снейп решит, что она совсем спятила, но какая разница? Он всего лишь учитель ее дочери.
Гермиону разбудили, когда солнце едва показалось над горизонтом. Кому, во имя всего, что было магического в этом мире, она понадобилась в такое время? Что-то произошло с детьми? Несчастный случай с Роном?
С трудом открыв глаза, она с грохотом распахнула окно и впустила сову, весь вид которой говорил о том, что она рада столь раннему письму не больше Гермионы. Возможно, бедному существу как раз пора засыпать.
Быстро отвязав записку, Гермиона села на кровать и развернула ее.

Уизли, у меня есть теория…

Между хогвартскими подземельями и домом Уизли завязалась переписка. Гермиону очень интересовала теория Снейпа, но он хотел сначала кое-что прояснить, а потом уже отвечать на ее вопросы.
Поэтому Гермионе пришлось всё ему выложить. Она рассказала, что у нее проблемы с Роном, что она домохозяйка и каждую ночь спит по семь-восемь часов, и что у нее аллергия на медь. Иногда она выпускает Живоглота поохотиться. Нет, она уже много лет не варила зелья, но да, у нее есть сова.
Этот допрос с пристрастием занял почти всё утро. Гермиона пыталась выведать что-нибудь и о Снейпе, чтобы быть с ним на равных, но ей удалось узнать лишь то, что он считает ее загадку интересной и что первый урок с Розой прошел хорошо.
Она предложила обсудить всё при встрече, но оказалось, что у него с утра уроки, а потом он будет обдумывать ее проблему. Поэтому Гермиона решила пока принять горячую ванну, а затем начать уборку. Спустя несколько часов Снейп наконец-то прислал письмо с разъяснениями.

Г,
мне кажется, Ваш магический потенциал снизился, потому что Вы редко пользуетесь магией. Когда в последний раз Вы выкладывались до предела? Большинство волшебников и дня не могут обойтись без палочки. Ваша жизнь, в отличие от их, больше похожа на жизнь маггла. И это, в сочетании с переживаниями из-за последних событий, могло привести к магическому истощению. Начните с малого и постепенно увеличивайте нагрузку. И, возможно, теперь, когда причина найдена, Вы перестанете присылать мне этих проклятых сов.
С.

«Как будто я задавала все эти чертовы вопросы», — возмущенно подумала Гермиона.
— Ладно, начать с малого, начать с малого. Первый курс. Основы. Вингардиум левиоса! — уверенно произнесла она и недовольно поморщилась, глядя, как свиток с письмом от Снейпа задрожал и чуть приподнялся над столом. — Это займет больше времени, чем я думала.
Решив, что нужно хорошенько подкрепиться, она приготовила обед, съела всё до последней крошки и выпила полный стакан молока. Может, и правда не стоит так часто забывать о еде, если это плохо влияет на магию?
— Вингардиум левиоса! — повторила она.
Свиток поднялся чуть выше, но вряд ли это можно было посчитать большим достижением.
— Ладно, тогда попробуем использовать научный подход. Мне нужно провести эксперимент и зафиксировать результаты, правильно, Глотик? Но как измерить магию? Наверно, можно измерить высоту действия левиосы. А потом перейдем к алохоморе, да? Глотик? Как ты думаешь?
Она обернулась и увидела пушистый рыжий хвост, свисающий с подлокотника дивана и слегка покачивающийся от сквозняка. Кот откровенно игнорировал и ее саму, и ее глупые помахивания палочкой. Хорошо хоть не пытался, как обычно, напасть на палочку.
— Тоже мне, помощник, — пробормотала она. — Так, я могу измерять, как далеко от двери срабатывает алохомора. Или с какого расстояния я могу призвать предмет. Или засечь, как долго ты будешь отходить от ступефая, — сказала она коту.
Живоглот соскользнул с дивана и вышел из комнаты.
Всю следующую неделю Гермиона искала грань между усиленными тренировками и магическим истощением. Она была уверена, что за это время приближалась к этой грани не раз и не два. Она даже стала слышать тревожный и жесткий внутренний голос:
«Эй, девочка! Ты правда думаешь, что если повторишь заклинание пятнадцать раз, оно возьмет и сработает?»
«Упрямая гриффиндорка! Соберись и начни всё сначала».
«Медленно. Аккуратно. Спокойно. Во имя всего магического, опусти палочку и передохни, пока не стала магглом».
Если бы кто-то и стал отпускать в ее голове ехидные замечания, то только профессор Снейп.
Через неделю она просмотрела свои записи и поразилась.
Изменения оказались совсем незначительными.
Она уронила голову на стол. Целая неделя тренировок — и никакого улучшения. Это же бессмысленно. Ее магия просто не знает, с кем имеет дело.
Она Гермиона Уизли, урожденная Грейнджер! Она со всем справится!
Она набросала еще одну записку профессору Снейпу и постаралась воздержаться в ней от льстивого тона и жалобных причитаний. И как она дошла до такого? Ведь столько лет с ним не общалась, а теперь шлет письма по каждому поводу.

Отвечай на вопросы о Вашей дочери, учи Вашу дочь… Отвечай на вопросы о Вас, учи Вас… Кто следующий? Ваш никчемный муж?
С.

Может, скоро у меня уже не будет никакого мужа. Я упоминала, что мечтаю систематизировать Вашу библиотеку?
Г.

Уизли, в ней более 2000 книг. И некоторые из них очень редкие.
С.

Вы помните, с кем разговариваете?
Г.

Договорились. Но если мне не понравится, начнете заново. Мой класс, завтра в 16:30.
С.

В назначенное время Гермиона вошла в класс профессора Снейпа. Она была готова к тому, что они будут отрабатывать заклинания, и под мантию надела удобные джинсы и кроссовки. Гермиона знала, что он очень хороший учитель, но надеялась, что это занятие не будет похоже на его уроки ЗОТИ.
В классе никого не было, поэтому она села за первую парту.
— Забыли, где находится хранилище, миссис Уизли?
От неожиданности Гермиона подскочила: Снейп каким-то образом оказался позади нее.
— Нет, а что? И зовите меня Гермионой, пожалуйста.
— Как пожелаете. А что касается вашего первого вопроса… Кажется, вы что-то мне обещали. Я выполнил свою часть сделки, теперь ваша очередь. Зачем еще я позвал бы вас сюда?
— Но… — она запнулась. — Моя магия! Вы должны помочь мне восстановить магию!
— Конечно. А что может быть лучше, чем дать ей отдохнуть, пока вы будете вручную чистить хранилище для ингредиентов? Тем более что вы вряд ли сможете сейчас воспользоваться магией, — ответил он и почти улыбнулся.
— Ах вы скользкий, слизеринский…
— О, не стоит благодарности. Лучше поберегите силы. Не уверен, что хранилище основательно чистили с тех пор, как здесь учились вы.
Она злобно посмотрела на него, но уже через мгновение привычка подчиняться правилам победила, и раздражение испарилось.
— Вы правы.
— Конечно, я прав.
Она прищурилась.
— Кстати, о хранилище. Спасибо, что нашли время для занятий с Розой. Я верю, что это ей очень поможет. И выполню свою часть сделки. У вас есть чистящие средства?
— Боюсь, что нет. Но мой домовой эльф, Бильбо… Нет, это не я его так назвал, — решительно произнес он, когда она захихикала. — Он поможет найти все, что вам нужно. Я буду проверять контрольные в своем кабинете, если вдруг понадоблюсь. А до тех пор — чистите всё, что вашей душе угодно.
И он быстро вышел из комнаты. Его мантия развевалась вслед за ним.
— Некоторые люди никогда не меняются, — пробормотала она. — Бильбо!
Посреди комнаты с хлопком возник довольно старый, но бойкий эльф и сразу же поклонился ей, едва не коснувшись носом пола.
— Мисс звала Бильбо?
— Да. Можешь принести всё, что мне понадобится для уборки в хранилище профессора Снейпа? Не бойся, это он попросил мисс навести там порядок.
— Бильбо плохо справлялся? Он недостоин убирать у хозяина? Плохой Бильбо! Плохой! — Эльф начал биться головой об пол.
Гермиона схватила его и попыталась удержать его голову двумя руками. Несмотря на маленький рост, эльф оказался очень сильным.
— Нет, нет, конечно, нет. Я уверена, что ты очень хорошо заботишься о нем. Просто он оказывает мне услугу, а я пообещала, что вычищу хранилище.
Эльф пристально посмотрел на Гермиону.
— Мисс захотела убрать у хозяина?
— Да, мисс захотела убрать у хозяина, — раздраженно согласилась она.
— Тогда мисс хороший эльф. Высокий эльф, но хороший эльф. Бильбо принесет всё, что мисс нужно.
— Спасибо, Бильбо, — сказала Гермиона, но эльф уже исчез.
Она уже снимала с полок старые склянки, когда Бильбо вернулся. Он вручил ей перчатки, швабру, полное воды и мыльной пены ведро, губку и тряпку, кивнул и исчез.
— Глупое создание, — вслух сказала она и начала уборку.
Скоро Гермиона поняла, что устала и вспотела.
— Бильбо! — позвала она и, когда эльф появился, спросила: — Где я могу помыть руки и привести в порядок волосы?
— Бильбо покажет мисс.
Эльф повел ее в конец класса. Он махнул рукой, и Гермиона с удивлением увидела, как боковая дверь открылась.
— Не уверена, что это хорошая идея, — заявила Гермиона своему маленькому спутнику.
— У эльфов есть доступ ко всем комнатам в Хогвартсе, — ответил он и заговорщицким шепотом добавил: — А кабинет хозяина в другой стороне.
— Понятно.
Решив, что отговаривать его придется дольше, чем просто помыть руки, она собралась с духом и перешагнула порог личных комнат профессора.
Обстановка оказалась скромной, почти спартанской. Каменные стены, заваленный бумагами деревянный стол, кожаное кресло и маленький столик перед камином, потертый ковер на полу — вот и всё, что было в комнате, не считая светильников между высокими, до самого потолка, книжными полками
— Бильбо, он ведь не шутил тогда о книгах, правда?
— Бильбо не знает, мисс. Шутил?
— Не обращай внимания. Здесь ужасно пыльно. Ты убираешь эту комнату?
Нижняя губа Бильбо задрожала.
— Хозяин не разрешает эльфам убирать. Эльфы приносят еду, меняют белье, но больше не должны ничего касаться. Наверное, Бильбо плохой эльф!
— Перестань, ты не плохой, если делаешь то, что скажет хозяин, правильно? — начала уговаривать Гермиона.
Кажется, эльф не слишком поверил ей, но биться головой об пол не стал.
Разговаривая с Бильбо, Гермиона открыла несколько дверей в поисках ванной комнаты. За первой дверью оказалась спальня.
— Как неловко, — сказала она вслух, быстро приметив узкую кровать, гардероб и книжные полки.
Вторая дверь вела в ванную.
— Очень неловко, — негромко произнесла она, осматривая обстановку.
Большое зеркало над умывальником, на полках вдоль стены — ровно выстроенные склянки, всё аккуратно и на своих местах. Мраморная ванна и унитаз сияли белизной. Хорошо, что хотя бы эта комната содержится в идеальном порядке.
— Значит, ты убираешь здесь, Бильбо?
Маленький эльф заглянул в комнату.
— Нет, мисс. Хозяин очень аккуратный. После него всегда чисто.
— Интересно. — «Странно, что личную гигиену он ценит, а собственный комфорт — нет». — Бильбо?
— Да, мисс?
— Профессор Снейп разрешил мне убирать, правильно?

***
Прошло уже несколько часов с тех пор, как он отправил Гермиону в хранилище, а от нее ни слуху ни духу. Он знал: что-то не так. Иначе она уже пришла бы к нему с одним-двумя занудными вопросами. Если только ничего не упало с полки и не убило ее, что тоже не исключено.
По старой привычке он чуть не крикнул: «Мисс Грейнджер!» Что может быть хуже, чем получить фамилию «Уизли»?
— Гермиона? — мягким баритоном позвал он, войдя в пустой класс. — Вы справились?
Не услышав ответа, он заглянул в нетронутое хранилище.
— Странно.
Затем он заметил, что дверь в его личные комнаты открыта. Прищурившись, Снейп подошел к двери и задумался, не решила ли она сначала заняться книгами.
Чистыми в его комнате оказались не только полки с книгами.
Чистым было всё.
— И что вы здесь делаете? — громко воскликнул он.
Гермиона как раз напоследок вытирала полки. Одетая в маленький белый фартук, в руках она держала метелку из перьев и, несмотря на испуганное лицо, была похожа на французскую горничную.
Когда Северус увидел ее большие карие глаза, внимательно смотревшие на него, и несколько упавших на лицо кудрявых локонов, внутри него что-то шевельнулось, что-то, чего он очень давно не чувствовал.
— Уборку?
Он скрестил руки на груди.
— В моих личных комнатах?
— Ну, вы же сами сказали: «Всё, что душе угодно». Мне было угодно немного убрать тут. А когда приведу в порядок книги на полках, займусь вашими комнатами со всей тщательностью.
Северус оглядел гостиную. Подсвечники были натерты до блеска, стулья — смазаны маслом, пыль вытерта. Бумаги на столе оказались аккуратно сложены, а на столике у камина стояла ваза с живыми цветами.
Даже сырой воздух подземелий теперь казался свежим.
Его первым порывом было разозлиться на нее. Он не имел привычки приглашать кого-то в свои комнаты и уж тем более не хотел, чтобы рылись в его вещах. Но он не мог не оценить то, сколько потрачено труда, и те несколько штрихов, которые она внесла в обстановку комнаты. Всему, что было важно для него, она оказала должное уважение.
— Вы ничего не выбросили?
— Ничего, кроме пыли.
Развернувшись, он вышел из комнаты.
— А я уж было подумала, что мне несдобровать.
Бильбо поднял уши.
— Мисс сделала хозяина счастливым.
— И это называется «счастливый»?

Утром Гермиона долго валялась в постели, хотя и знала, что нужно вставать и собираться.
Вспоминая предыдущий день, она не могла поверить, что зашла в личные комнаты профессора и, как заботливая мать, убралась там. Так вот кем она стала — мамочкой, которую хлебом не корми, только дай уборкой заняться.
А выражение лица Снейпа, когда он ее увидел, было бесподобно. На мгновение Гермиона поверила, что настал ее смертный час. Но мгновение прошло, и он снова быстро овладел собой.
А Эльф заявил, что это выражение лица называется счастливым.
— Вот и радуйся теперь, — пробормотала Гермиона, выбираясь в конце концов из-под одеяла.
Она сказала Снейпу, что придет еще раз, чтобы теперь уж точно заняться хранилищем, и пообещала быть после обеда. А значит, надо бы поскорей принять душ и собраться.
«Еще раз в клетку к тигру », — подумала она и поплелась в ванную.
Теперь Гермиона прекрасно знала, что следует надевать на взыскание к Снейпу, поэтому выбрала старые кроссовки, выцветшие джинсы и застиранную футболку, которую привезли из Австралии родители. Сегодня она и не подумала надевать мантию. Иначе вечером придется стирать и ее.
На этот раз завязав волосы перед выходом, она отправилась на встречу с профессором.

***
Рон медленно брёл по замку. Он пришел сюда впервые с того памятного пира после победы над Волдемортом. Ничего не изменилось в этом неподвластном времени месте, не изменились и имена многих его обитателей. Здесь по-прежнему были Уизли, Поттеры и Малфои. Старые имена не стерлись из истории замка, и каждый год к ним добавлялись новые, маггловские.
Рон знал, что найдет свою жену здесь. Вряд ли он смог бы объяснить это, но он просто знал. Возможно, причиной тому была ее связь с замком или с детьми, он не мог точно этого сказать, но чувствовал: что-то наверняка приведет ее сюда. Поразмыслив о том, что она сказала ему днем, он направился в подземелья, чтобы найти Гермиону и извиниться.
У класса зельеварения он невольно содрогнулся. С этим местом у него не было связано ни одного счастливого воспоминания. Но у двери он услышал то, что на его памяти ни разу не случалось в этих стенах.
За дверью смеялась девочка. Кто может радоваться в присутствии Снейпа?
Рон просунул голову в проём.
— И я сказала Эмили, что он ну никак не сможет перекрасить волосы профессора МакГонагалл в зеленый цвет, но него получилось! Она так разозлилась. Странно, что у Хаффлпаффа до сих пор есть баллы.
— Что ж, — сказал Северус, — десять баллов Хаффлпаффу. За изобретательность.
Он произнес это совершенно бесстрастно, но судя по радостному лицу Розы, для нее это было равносильно тому, что он назвал ее любимой ученицей. Она взволнованно начала считать:
— Один! Два! Три.
— Роза, почему ты считаешь? Ты же не злишься, милая, — спросила мама.
Роза огорченно взглянула на нее.
— Потому что на прошлой неделе профессор Снейп поставил мне «Превосходно» за сочинение.
— Здорово!
— Да, но я была в таком восторге, что обняла его. Он как раз делал аконитовое зелье и из-за меня… э-э… из-за меня он вроде как испортил всю партию.
Только Гермиона открыла рот, чтобы отчитать дочь, как Роза прервала ее:
— Я знаю! Знаю! Это очень дорогое зелье, и сложное, и его долго варить. Профессор Снейп мне уже это объяснил. Несколько раз. Он тогда… э-э… немного разозлился. Поэтому, если я начинаю сильно волноваться, я должна сесть на руки и сосчитать до десяти. Профессор Снейп сказал, что меня, скорее всего, распределили не на тот факультет.
Еле сдерживая смех, Гермиона спросила у Северуса:
— Это правда?
— Она была чересчур эмоциональна. Надеюсь, больше такого не повторится. С этого дня — только «Тролль».
— Так нечестно! — воскликнула Роза.
— Милая, — сказала мама, — я думаю, он шутит.
— Тут никогда не угадаешь.
Ни Гермиона, ни дети не заметили, что весь этот разговор слышал еще один человек, который предпочел незаметно ускользнуть. Но Снейп заметил. Если Уизли не захотел присоединиться к семье, то кто он, Северус, такой, чтобы кого-то заставлять. К тому же, он наверняка сразу лишился бы помощников.
После того как дети ушли спать, Гермиона и Северус выпили по чашке чая в его комнатах. Раньше она заходила туда только для уборки, но в этот раз он сам пригласил ее на чай, и она согласилась. Гермиона понимала, что если вернется домой, то наверняка проведет весь вечер в одиночестве и тяжелых раздумьях.
Снейп ровно сидел на своем стуле и лишь изредка бросал взгляд на удобно устроившуюся в кресле женщину.
— А не могли бы вы просто говорить, — осторожно спросила Гермиона, когда тишина стала свинцом давить на уши.
— О чем?
— О чем угодно. Абсолютно. Над чем вы работаете? Что происходило в замке за последние пятнадцать лет? Вы всё еще вылавливаете студентов в том укромном уголке на четвертом этаже?
И он рассказал ей о том, как справляется с постом директора Минерва, и о работе над более эффективной целебной мазью. О том, что Невилл очень хорошо преподает гербологию, но Северус будет отрицать, что говорил это. Он еще долго рассказывал, пока не задал Гермионе вопрос, на который не услышал ответа.
Взглянув на нее, он понял, что она спит.
— А мне казалось, вы не хотели оставаться в моих комнатах. Хитрюга. Можно было просто попросить.
Он сам себе удивился. Легко быть таким смелым, зная, что она не слышит. Трус.
Накинув на нее подаренный когда-то Альбусом кричаще красный плед, который хранил в шкафу, Северус погасил лампу и пошел в спальню.
— Спокойной ночи, Гермиона.
А где-то в другой спальне другой человек лежал и никак не мог уснуть, думая о той же женщине. Его мысли были о том, как он терял ее и как в конце концов потерял и ее, и семью. Он размышлял о том, как ему выдержать это, как бороться. Как не закричать.
Он вспомнил о детях и о том, что видел этим вечером, о том, какими счастливыми они были. Пусть даже с ним.
И решил отпустить ее.

Негромкий шорох, донесшийся из кресла, подсказал Северусу, что его неожиданная гостья скоро проснется. Крепко заваренный чай ей в этом поможет.
Снейп сел, держа в руках собственную чашку горячего чая с ароматом бергамота, и задумался о том, что ему понадобится для сегодняшних уроков.

***
Следующее утро для Гермионы началось не так, как обычно. Она выпила чашку чая, приняла горячий душ, покормила кота. Но вместо того чтобы привести себя в порядок, осталась в удобной пижаме и позволила себе еще немного расслабиться. На завтрак — мороженое, детективный роман — для легкого чтения, и никаких мыслей о том, чтобы вытереть пыль на каминной полке или заправить постель.
Она собиралась насладиться этим днем и не думать о своих заботах. Ни о разводе, ни о Роне, ни о Северусе.
О Северусе? И с чего бы ей думать о нем? Он просто хороший друг. Нет, он и правда хороший друг, который помогает ей восстанавливать магические силы, слушает, когда ей нужно выговориться, делает прекрасный чай, разрешает оставаться, когда она не хочет идти домой, служит примером для подражания и наставником для ее детей… И тут до нее дошло.
Кажется, она влипла.

— Гарри, со мной всё будет в порядке. Я по-прежнему люблю тебя, Джинни и детей. Я никуда не денусь, и Рон — тоже. Уверена, мы сможем выносить присутствие друг друга, просто мы больше не влюблены.
Ее лучший друг сидел на диване в гостиной и хмурился. Возможно, объяснить всё Гарри будет даже тяжелее, чем рассказать детям.
— Но вы всегда были вместе. Мы с Джин можем как-то помочь?
— Мы не всегда были вместе. И нет, вряд ли. Мы сделали небольшой перерыв, и, честно говоря, я давно не была так счастлива. У нас ничего не получалось. Мне нравится быть домохозяйкой, ему нравится быть где угодно, только не дома. Я читаю, он играет в квиддич. Говорят, противоположности притягиваются, но у всех магнитов есть магнетизм, и хотя бы это их объединяет. Думаю, о нас такого не скажешь. Нам просто не о чем разговаривать, мы двигаемся в совершенно разных направлениях. Мы разлюбили друг друга, если вообще когда-то любили.
Гарри пришел в ужас.
— Если вообще любили?
Гермиона пожала плечами, но ответила не сразу.
— Иногда я и сама удивляюсь. Но прошло уже несколько недель. Мы не хотели никому говорить, пока не скажем детям. И будь что будет. Последние бумаги вот-вот пришлют.
— Так быстро? — удивился Гарри. Не то чтобы в их мире никто не слышал о разводах, но волшебники разводились реже, чем магглы, поэтому Гарри не много знал об этом.
— Мы всё равно жили практически отдельно. Мы оба финансово независимы. Сложнее было с домом, но мы договорились, что я заберу его вместо алиментов, раз дети остаются со мной. А к Рону они смогут ездить на пару дней во время каникул и на две недели летом. Все документы мы оформили сегодня днем.
Гарри снова нахмурился.
— Так сложно создать семью и так просто все разрушить.
— Не переживай, Гарри, — с усмешкой сказала Гермиона. — Мамочка и папочка всё равно тебя любят.
— Очень смешно, — насупился Гарри, но она заметила, что он старается сдержать улыбку.

***
— Значит, всё?
— Да. Это всё. Вуаля. Документы подписаны. Теперь я Гермиона Грейнджер, мать-одиночка с двумя детьми, домовладелец и разведенная женщина.
— А мистер Уизли?
— Оказался вполне сговорчивым, — рассказывала Гермиона Северусу, пока они отрабатывали заклинания четвертого курса. — Он не особо интересовался правом посещения или чем-то еще, а меня больше всего волновало именно это.
— Правом посещения?
— Детей. Рон хороший человек, но таким, как он, наверно, не стоит иметь детей. Он никогда ими не интересовался, как ни странно, — произнесла она с оттенком печали в голосе. Когда-то она думала, что он будет таким же хорошим отцом, как и Артур, но Рон не стал посвящать себя детям. Не то чтобы он ненавидел детей… Он просто никогда не старался сблизиться с ними.
Северус нахмурился, но ничего не сказал. Какая-то мысль не давала ему покоя.
— Это ничего? То, что я разведена? Я имею в виду, вы же не считаете, что со мной теперь нельзя общаться, правда?
Он удивленно взглянул на нее.
— Что за нелепый вопрос. Я вовсе так не считаю. — И, немного помолчав, добавил: — Я просто нахожу странным, что Уизли не стал бороться за детей.
По его тону Гермиона поняла, что он говорит не только о ее детях. Зная достаточно о его собственном детстве, она понимала, о чем именно он думает. Поддавшись порыву, она наклонилась над столом и взяла его за руку.
— Не переживайте о них. Я не переживаю. У них всё еще есть замечательный пример для подражания.
Он взглянул вниз, туда, где их руки соприкасались. Ее красивые бледные пальцы, все в зеленых пятнах от зелья, над которым они работали, лежали поверх его пальцев, покрытых шрамами и испачканных чернилами. Он позволил себе на мгновение насладиться этим прикосновением, позволил себе ненадолго отдаться мечтам, а затем убрал руку и сменил тему.
Гермиона понимала, как сильно он смутился, но надеялась, что всё нормально и он не заявит ей: «Мадам, не лезьте не в свое дело». Он промолчал, поэтому она решила, что ей ничего не грозит. Тем более она не собиралась размышлять о том, какие чувства вызвало у нее это короткое прикосновение. И на то были свои причины.
Она не верила, что из этого что-то выйдет. Ведь он ее наставник. И Рон его терпеть не может. Северус учит их детей. Он мрачный… и придирчивый… и саркастичный… настоящий отшельник… и смотрит на нее так, что сердце кувыркается в груди.
Так много вопросов. И слишком мало ответов. Но сейчас нужно сосредоточиться.
Флакон, который она призывала, дрогнул, чуть закачался и разбился о пол.
— Видимо, акцио пока за пределами ваших возможностей, мисс Грейнджер.
Гермиона вздрогнула.
— Мерлин, пожалуйста, не называйте меня так. Мне как будто снова одиннадцать. Гермиона, помните? Просто Гермиона.
— Тогда — Северус.
— Хорошо. Северус.
Его имя перекатывалось во рту сладкой карамелью, и Гермиона заметила, как странно он посмотрел на нее при этом. Должно быть, ему это тоже кажется странным. Неужели она первая его бывшая студентка, которая назвала его по имени? Наверняка нет.
Она ободряюще улыбнулась ему, развернулась и успешно призвала другой флакон.
— Готово!
А чуть позже до Гермионы вдруг дошло: в их отношениях что-то изменилось. Что-то было не так. Тишина внезапно перестала быть неловкой, и Гермиона обнаружила, что стоит очень близко к нему и чувствует запах его мыла. Она чуть покачала головой. Да, она не замужем, но… Лучше не надо. Это плохая идея.
Правда?
Он был ее профессором, сейчас — профессор ее дочери. А ведь Гермиона только что развелась… Не успели высохнуть чернила на бумагах о разводе, а она уже думает о том, чтобы предложить ему…
— Не хотите заглянуть ко мне сегодня вечером?
Они потрясенно уставились друг на друга. Она действительно это сказала? Гермиона вдруг почувствовала себя такой молодой, такой простодушной, как будто пригласила на ужин своего старого одноклассника, а не Северуса Снейпа. Ее друзья точно решили бы, что она сошла с ума.
Но, сказала она себе, Рон не сделает ее счастливой. Гарри не сделает ее счастливой. Только она сама могла сделать себя счастливой и, похоже, для счастья ей совершенно точно нужно поужинать с Северусом сегодня вечером.
— У меня… — начал он.
Время вдруг застыло, пока он рассматривал стоящую перед ним женщину. Как ей удается заставить его чувствовать себя таким старым и таким молодым одновременно? Цирцея, приглашал ли кто-то его ради него самого, кроме Альбуса и Минервы? Конечно, Молли всегда звала его на ужин после встреч Ордена, но он знал, что это не одно и то же.
И вот он опять готов сбежать. Всегда бежал.
Он устал бежать.
— …нет планов на вечер.
Она улыбнулась.
— Я купила новый набор шашек. Мы могли бы немного поиграть.
Ну почему то, что она говорила, вдруг начинало звучать двусмысленно?
— Я так и не научилась хорошо играть в шахматы, — пояснила она.
— Я играю в обе игры, — с почти серьезным видом ответил Северус.
Гермиона улыбнулась и направилась к двери.
— Скорее всего, вы меня просто разгромите. В семь?
Он кивнул.
— Как я узнаю, куда аппарировать?
— Найдите мой адрес в личном деле, — дерзко ответила она, выскочила из комнаты, и дверь за ней захлопнулась.
Только переступив порог собственного дома, Гермиона смогла дышать нормально. О чем она только думала? Пригласить Северуса сюда? Домой? Сразу после развода?
И о чем они будут говорить?
Захочет ли он поужинать? Не подумает ли, что она приглашает его, чтобы выразить более глубокую благодарность? О, святые угодники, кажется, она так и не сказала ему, зачем пригласила.
Кстати, почему же она его пригласила?
Гермиона не могла объяснить себе, зачем сделала это. Ей нравилась его компания. Он был добр к ней, добр к ее детям, чего еще желать? И если она хочет провести вечер в обществе друга, друга-мужчины, то так и поступит. Семейные узы ее больше не связывают. Она вольна поступать, как захочет.
А значит, пора готовить ужин. И ей совершенно точно понадобится шоколад.

***
Без пяти семь раздался стук в дверь. Глубоко вздохнув, чтобы успокоиться, Гермиона пошла открывать.
— Вы рано, — сказала она.
— Я думал, что научил вас: прийти рано — это прийти вовремя.
— А прийти вовремя — это опоздать, — закончила она. — Я помню. Как раз я-то никогда не опаздывала на уроки.
— Да, это правда. Можно войти?
Она поспешно отступила.
— Конечно, конечно.
Северус шагнул внутрь и замер на мгновение, чтобы осмотреться. Простой, обставленный со вкусом дом, деревянные полы, в камине горит пламя, разгоняя холод позднего ноября, а из кухни доносится восхитительный запах.
— Пахнет превосходно.
— Спасибо, — сказала она, покраснев. То, что у нее в доме другой мужчина, выбивало из колеи. — Я приготовила легкий салат и спагетти болоньезе. И шоколадный торт по маминому рецепту. Это не совсем обычная для Хогвартса еда.
— И слава Моргане. Я крайне редко ужинаю вне замка и потому рад разнообразию.
Ужин был подан быстро и прошел тихо. Гермиона не знала, о чем говорить, а Северусу молчание не мешало чувствовать себя комфортно.
Гермиона предложила подать десерт в гостиную, где могла бы похвастаться своим приобретением.
Перед камином она расстелила коврик в клетку
— Начнем? Держу пари, вы захотите играть черными. — Гермиона присела на мягкую подушку со стороны белых шашек и стала ждать его.
— Вы правда думаете, что я буду играть на полу?
— Ну, если вы меня разгромите, то отсюда будет хотя бы не так высоко падать. К тому же на столе останется место для торта. Садитесь. Или, может, вы слишком старый, чтобы сидеть на полу?
— Я всё еще довольно гибок, мадам, уверяю вас.
Гермиона усмехнулась.
— Всё в порядке, Северус, — сказала она, делая вид, что собирается вставать. — Уверена, у детей где-то есть обычный набор.
Он сердито посмотрел на нее, снял сюртук и уселся на чертову подушку.
— Конечно, я буду играть черными.
«Но в белом ты выглядишь ужасно мило», — подумала Гермиона, в этот раз, к счастью, удержав язык за зубами. Его белоснежная рубашка манила, как запретный плод. Гермиона знала, что нельзя рассматривать его так, но не могла отвести взгляд. Откашлявшись, она предложила ему сделать первый ход и попыталась притвориться, что это вовсе не намек.
Северус сразу показал себя превосходным игроком, хотя ни одного из них нельзя было назвать гениальным. Торт медленно исчезал, игра шла своим чередом, им приходилось наклоняться над ковриком всё дальше и дальше, пока Гермиона не оказалась на четвереньках.
— Как там мои дети?
— Хорошо, насколько это возможно в таких обстоятельствах.
Глаза Гермионы потускнели.
— Как вы считаете, они нормально всё воспринимают?
Его плечи быстро поднялись и опустились.
— Вы разобрались бы в этом лучше. Как вам жизнь вне брака?
— Это вы мне скажите, я только начала, — со смехом ответила она.
Он прищурился.
— Я думаю, что угодно будет лучше, чем оказаться обремененной этим рыжим кретином.
— Эй, мы все делаем ошибки, и я свою исправила.
Северус сделал ход, и Гермиона заметила, что одна из ее шашек в опасности, поэтому быстро передвинула ее.
— Как мне кажется, он выехал довольно спешно.
Гермиона огляделась. Всё здесь, от мебели до ковров, принадлежало ей.
— У него здесь было не так уж много вещей.
Северус стал на колени и потянулся вперед, чтобы загнать в ловушку ее шашку.
— Он не стал ограничивать свою свободу? Что ж, умно.
— И что это должно означать? — спросила Гермиона, уперев руку в бок.
Он поднял на нее взгляд.
— Я сомневаюсь, что он желал быть связанным узами брака.
— Думаете, у него была любовница? — спросила она так, будто эта мысль только что посетила ее.
Северус с грустью подумал, что, возможно, так и есть. А Гермиона не из тех, кто способен заподозрить близких в предательстве.
— Волшебники часто держат умную женщину дома, а красивую ведьму — на стороне.
Гермиона замерла с открытым ртом. Конечно, она знала, что некоторые мужчины поступают так, но не Рон. Нет, только не Рон. Вряд ли он способен на что-то подобное. Она сомневалась, что Рон может быть таким бессердечным. Да, иногда он сначала делал, а уже потом думал, но…
Она была почти уверена, что у Рона есть любовница.
Как она могла быть такой дурой?
Северус наблюдал, как потрясение на ее лице сменилось огорчением, пока она осознавала эту мысль. Такое случается каждый день, но всё совершенно по-другому, когда это касается лично тебя. И тех, кто тебе небезразличен. А он признал — рано или поздно должен был признать — что ему становится небезразлична эта ведьма. Эта наивная, гениальная, глупая ведьма. Готовящая итальянскую еду, мать двух оболтусов, которых, повторял он себе, он терпеть не может учить, и ужасный игрок в шашки.
Он увидел, как на лице Гермионы вновь появилась уверенность, и она потянулась через коврик, чтобы подвинуть белую шашку прямо в его ловушку.
— Но это не значит, что другой волшебник не посчитает тебя той самой красивой ведьмой, Гермиона.
Он произнес ее имя медленно, словно продев его сквозь дым и языки пламени, покрыв им горящие угли в камине. Она замерла и подняла взгляд, очутившись почти нос к носу с Северусом, который тоже наклонился над ковриком. И до того как логика, разум и стеснительность смогли взять верх, ее гриффиндорская решительность победила, и их губы встретились.
Он неосознанно склонил голову набок, вспоминая давно забытое искусство поцелуя. Она всего на мгновение придержала рукой его голову, запустив пальцы в его волосы, а затем отпустила.
— Шоколад, — выпалила она, — у вас был шоколад. Вот здесь.
Он почувствовал, как ее пальцы коснулись щеки.
— Спасибо, что не стали плевать на платок и тереть. Мне кажется, большинство матерей поступают именно так.
— Я постараюсь сдерживаться, — сказала она и села на подушку, как будто не случилось ничего, заставившего ее так покраснеть. — Ваш ход?
— Думаю, да, — произнес он и отшвырнул коврик в сторону, чтобы дотянуться до нее и обжечь доверчивые губы горячим поцелуем.
Гермиона внезапно поняла, что обнимает Северуса, опрокинувшего ее на подушку, и ее руки наконец-то вцепились в эту соблазнительную белую рубашку. И как бы ей ни хотелось содрать ее, удивляясь силе этого желания, она понимала, что к следующему шагу еще не готова.
Но к этому: к поцелуям у камина, сладкому нежному дыханию, пахнущему шоколадом и вином, осторожным прикосновениям, мягким ласкам и отношениям между двумя умными людьми с общими интересами, — к этому она готова.
Несколько часов спустя Северус возвращался в замок, чувствуя себя студентом, прогулявшим отбой. Он почти ждал, что у главного входа его встретит сердитая, помахивающая хвостом Минерва.
Но он благополучно добрался до своих комнат и впервые на своей памяти заснул с улыбкой на лице.
Возможно, эта ведьма того стоит.

Роза снова сидела на руках. Это был последний урок перед рождественскими каникулами. Конечно, она будет скучать по школе, но всё же ей не терпелось увидеть родителей и Живоглота. А Рождество и рождественское утро манили елочными украшениями, подарками и всякими вкусностями.
Как только профессор Снейп отпустил класс, Роза собрала набор для зельеварения, поспешно, но аккуратно, чтобы ничего не разбить и не разлить. А затем мельком взглянула на профессора. Сложно сказать, почему, но он выглядел немного грустным. Однако эта мысль покинула ее сразу же, как только она увидела, что Скорпиус вот-вот уйдет. И Роза бросилась за ним, чтобы успеть попрощаться, если вдруг они не смогут поговорить в поезде.
На следующее утро Гермиона затеяла генеральную уборку дома и собиралась напечь сладостей к Рождеству. В планах был и кекс с малиной, и слоеное печенье с шоколадной крошкой, и хлеб с хрустящей корочкой, и еще много чего. В это время года она особенно радовалась, что не работает и к тому же владеет магией.
Рон забрал детей с поезда, они переночевали у него и теперь с минуты на минуту могли вернуться домой. Рождество дети встретят с ней, а Новый год — с отцом. Предполагалось, что они останутся с ней на все каникулы, но поскольку Гермиона часто виделась с ними в Хогвартсе, она решила, что дети должны проводить время и с Роном. Наверняка они тоже соскучились друг по другу.
Очень скоро дети ворвались в дом, заполнив его хаосом и болтовней. Рон пробормотал что-то про Нору и, извинившись, быстро ускользнул. Слишком странным было бы отмечать Рождество вместе теперь, после развода.
Дети отнесли чемоданы наверх и начали наперебой рассказывать Гермионе о последних днях учебы и поездке в Хогвартс-экспрессе. Роза без устали повторяла, как сильно она будет скучать по Скорпиусу. Гермиона почему-то засомневалась, что Роза с таким же энтузиазмом делилась этим с отцом.
Добравшись до гостиной, дети сразу же заметили новый набор шашек и затеяли игру. Роза играла белыми, а Хьюго — черными.
Выиграв три партии подряд, Роза начала проигрывать, заявляя при этом, что она просто поддается. Она ведь старше, поэтому, конечно, она подыгрывает.
— Неправда, Рози, — возразил Хьюго. — Профессор Снейп дал мне почитать несколько книг по стратегии. Он сказал, что у меня логическое мышление. Я читал их, как он мне сказал, и теперь знаю, куда ты походишь.
— Это полная чушь, Хью, — ответила она. — Да я сама не знаю, куда похожу в следующий раз.
— Ну, понимаешь, для каждого начала партии существуют определенные комбинации. Если ты ставишь шашку…
— Мам, — прервала его Роза, — ты не знаешь, почему профессор Снейп был такой грустный вчера?
Это привлекло внимание Гермионы.
— Нет, не знаю. А почему ты думаешь, что он был грустный?
— Ну, просто он выглядел немного потерянным, как ты иногда. Разве он не должен радоваться, что тоже сможет увидеться со своей семьей на Рождество?
Гермиона грустно улыбнулась наблюдательности дочери. Роза подмечала настроение людей так же хорошо, как Хьюго разбирался в стратегических играх.
— Не думаю, что у него есть семья, милая.
— И никто не испечет ему печенья? — спросил Хьюго. Он был в том чудесном возрасте, когда уже видно, какой человек из него вырастет, но при этом еще не лишенный детского простодушия. И желания во что бы то ни стало получить свою долю рождественских сладостей.
— Я уверена, что домовые эльфы позаботятся о нем, — сказала Гермиона сыну.
Роза поморщилась.
— Но это же не одно и то, мама. Бабушка всегда говорит, что самое вкусное печенье — это то, которое сделано с любовью. И… это просто совсем не то.
— Мы могли бы отнести ему печенье, — предложил Хьюго.
— Или пригласить на ужин, — добавила Роза. — Правда ведь, мам? Я знаю, что некоторые считают его злым, но он очень здорово помогал нам в этом семестре. Наверняка он единственный, кто остался в замке. Это неправильно. Тем более что у нас куча еды.
— Он может занять мое место за столом, — застенчиво произнес Хьюго.
Сердце Гермионы растаяло.
— Идите сюда, мама хочет вас обнять!
Выпустив детей из объятий, она пообещала, что пошлет Северусу сову и пригласит на праздничный ужин.

***
Северус не понимал, как он докатился до такого.
С тех пор как он был в гостях у Гермионы, они виделись всего один или два раза. Немного целовались, много разговаривали, но в основном они всё так же отрабатывали заклинания, а с ее дочерью и Хьюго, если тот тоже приходил, Снейп занимался зельями.
Затем в первый день каникул прилетела сова с приглашением на ужин. Он отказался, конечно же. Не нужно звать его из жалости, он вполне может тихо и мирно провести Рождество с эльфами, проверяя контрольные.
Он сидел за столом, притворяясь, что прекрасно проводит время, когда кто-то постучал. Внезапно перед ним оказалось три вида печенья, два ребенка, одна симпатичная ведьма, и никто из них не собирался принимать его отказ.
И поэтому сейчас он сидел здесь, в ее нарядной столовой, наслаждаясь запеченной фаршированной индейкой и рассматривая самую большую гору сладостей, приготовленных не эльфами.
— Не знаю, Хьюго, сам спроси.
Хьюго яростно затряс головой.
— Мама говорит, что если не спросить, то ответа так и не узнаешь, — напомнила ему Роза.
Мальчик неохотно перевел взгляд с сестры на человека, сидящего на месте самого Хьюго, потом на маму, потом опять на Снейпа и, сделав глубокий вздох, спросил:
— Почему вы стали носить черное?
— Наверно, потому что я всегда так одевался, — ответил Северус, удивленно подняв брови.
— А вы бы надели что-то другое? — спросила Роза.
Он пожал плечами.
— Если того будет требовать случай.
— Ну, сейчас же Рождество, — ухмыльнулась Роза. — Думаю, случай как раз требует.
Северус широко распахнул глаза, потому что в этот миг она взмахнула палочкой и направила на него. Отрывисто, совсем как мать, произнесла заклинание, и его сюртук перекрасился в насыщенно-зеленый цвет.
— Как тебе, мам?
Гермиона изо всех сил старалась не рассмеяться, глядя на выражение лица Северуса.
— Очень мило, Роза, но сначала нужно было спросить профессора.
— Но он бы не согласился.
— Да, но это было бы вежливо.
— Хорошо, мама, — вздохнув, сказала Роза, и Гермиона отправилась за десертом.
— Вам повезло. Если бы вы попытались вытворить такое в те времена, когда училась я…. Нам до семнадцати лет запрещено было пользоваться палочкой дома, — вернувшись, сказала она, отчего дети пришли в ужас.
Затем они перешли в гостиную, чтобы обменяться подарками. В семье Гермионы не ставили уже готовые украшенные елки. Нет, их рождественская ель была сверху донизу увешана блестящими шариками и игрушками из цветного картона, сделанными любимыми маленькими волшебниками Гермионы.
— Я разрешаю им открыть по одному подарку в сочельник, а они выбирают один для меня, — объяснила Гермиона. — Это традиция из моего детства. Я знала, что ты придешь, поэтому они приготовили кое-что и для тебя. Надеюсь, ты не будешь возражать. И я не хочу, чтобы ты чувствовал себя обязанным.
Северус откашлялся.
— Вообще-то у меня есть подарок для каждого из вас.
Теперь была очередь Гермионы удивляться, а Хьюго переспросил:
— Профессор Снейп принес подарки?
— Сегодня, я думаю, вы можете называть меня Северусом.
— Профессор Северус принес подарки? — исправился Хьюго, рассмешив мать.
Даже Северус чуть заметно улыбнулся.
— Ты крепко вбила это им в головы.
— Я дам вам открыть по одному подарку от папы и от Северуса, хорошо? Он откроет один от меня и один от вас, ребята, а я — один от него и один от вас, тогда у всех будет поровну.
— Здорово! Два подарка! Это уже лучшее Рождество! — воскликнул Хьюго.
А Роза добавила:
— Вам нужно было развестись раньше.
— Устами младенцев, — пробормотал Северус так, чтобы никто не услышал.
Когда все разобрали подарки, было решено, что гость должен открыть свои первым.
Северус осторожно взял ярко обернутые коробки и прочитал записку на одной из них.
«Профессору Снейпу. С любовью, Роза и Хьюго». Судя по почерку, каждый ребенок сам написал свое имя.
— Открывайте уже! — потребовала Роза.
— Может, вам стоить начать считать, мисс Уизли?
Роза драматично вздохнула.
— Я буду хорошо себя вести.
Из коробки Северус вытащил темно-зеленую маггловскую футболку.
— «Лучший в мире учитель», — прочитал он вслух. — Ха.
И отложил подарок в сторону.
Хьюго печально посмотрел на мать.
— Ему не понравилось?
— Я просто надеялся в виде исключения получить что-то, подаренное от чистого сердца, а не ради шутки.
На глаза Хьюго навернулись слезы, он вскочил и выбежал из комнаты. Роза тоже мгновенно оказалась на ногах. Она какое-то время смотрела в потолок, и Гермиона почти слышала, как дочь считает. В конце концов Роза просто сказала:
— Это было не очень-то красиво с вашей стороны, — и убежала утешать брата.
Гермиона разрывалась между тем, чтобы пойти за Хьюго и поговорить с Северусом. Так как с Хьюго сейчас была Роза, Гермиона выбрала второй вариант. Она села на диван рядом с Северусом и обратилась к нему:
— Они были искренни.
Он сердито посмотрел на нее.
— Глупая злая шутка.
— Тебе никогда не дарили ничего подобного. — Это не было вопросом, поэтому она и не ждала ответа. — Давай-ка я кое-что расскажу тебе о своих детях, Северус Снейп. Во-первых, одна из них из Хаффлпаффа. А что больше всего ценится на этом факультете?
Ответа не последовало.
— Верность и дружба. А второй — из Гриффиндора. Смелость и мужество. Они оба ценят дружбу и сказали именно то, что имели в виду. Никто из них не дал тебе повода усомниться в их искренности. Ты проводил с ними время, помогал им. Ты небезразличен им. Как и их матери.
Северус сидел, скрестив руки, и с обиженным видом разглядывал ковер.
— Ты не можешь знать их истинные мотивы.
— Северус… Пожалуйста, просто прими то, что ты нам нравишься, и извинись.
— Я не буду извиняться.
Гермиона сделала строгое лицо.
— Ты довел моего сына до слез. К тому же ты изначально был неправ, а значит, ты идешь и просишь прощения. Надень футболку и извинись.
— Нет.
Гермиона считала про себя, пока не приняла решение. Потом взяла его руку и сказала:
— Северус, ты мне действительно небезразличен. Мне хотелось бы проводить с тобой больше времени, чтобы понять, может ли из этого что-то получиться. Но принять меня —означает принять моих детей. А это не всегда удается. Я мама уже четырнадцать лет, и даже мне не всегда это удается. Но если ты ошибаешься, нужно показать им, как поступить правильно, и извиниться. После этого они станут уважать тебя еще больше. Иначе, — она помедлила, чтобы набраться смелости, — мне придется попросить тебя уйти.
Он так долго сидел неподвижно, что казалось, будто он находится под петрификусом.
— Хорошо, я поговорю с ним.
Минуты шли, и Гермиона начала переживать. Но так как криков слышно не было, она осталась в гостиной. Вскоре в комнату вошла Роза, а за ней — заплаканный, но улыбающийся Хьюго и хмурый Северус в новой футболке.
Увидев их, Гермиона почувствовала, как сердце охватили любовь и грусть. Ее малыши так повзрослели, но то, как ради нее и детей старается измениться Северус, наполняло душу какой-то новой радостью.
А еще в голову лезли странные мысли.
Ей стало интересно, как он выглядит без футболки.
— Всё в порядке, мама, профессор Северус объяснил, что люди не сильно его любят, поэтому я сказал ему, что мне он нравится и что теперь мы можем быть друзьями.
Радостно улыбнувшись, она ответила, что очень рада это слышать, и предложила Северусу открыть следующий подарок.
В коробке лежал новый набор шашек от Гермионы, к которому прилагался коврик.
— На случай, если нам захочется поиграть у тебя, — сказала она, многозначительно взглянув на него.
Роза и Хьюго открыли подарки от отца и вытащили одинаковые джемперы с расцветкой «Пушек Педдл» с надписью «Уизли» на спине.
Оба похвалили подарки, но без особого энтузиазма, и пообещали, что обязательно поблагодарят папу. Гермиона чуть скривилась, зная, что никто из детей никогда не был таким же спортивным фанатом, как их отец. Но он старался, и все они, кажется, понимали, что именно это имеет значение.
Северус мудро промолчал.
Роза взяла свой подарок от Северуса.
— Тут проходной балл по зельеварению? — пошутила она, открывая небольшую коробку. Внутри оказалась изысканная пара серег с ограненными особым образом изумрудами, окруженными серебряным кельтским узором. — Слизеринские цвета! — воскликнула она. — Скорпиусу понравится. Пойду примерю! — И выбежала из комнаты.
— Уверена, что где-то среди всего сказанного было «спасибо», — рассмеялась Гермиона. — Как ты вообще догадался, что именно ей подарить?
— Я преподаю и наблюдаю за детьми ее возраста примерно столько, сколько ты живешь.
— Верно, — согласилась Гермиона и благоразумно промолчала о том, что узнала о Северусе от Гарри. Роза была не первой рыжеволосой девочкой, которая дружила со слизеринцем.
Хьюго не стал дожидаться, когда вернется сестра, и открыл свой подарок — набор волшебных шахмат с фигурками из нефрита и обсидиана.
— Круто! Теперь мы сможем играть моими шахматами!
Северус кивнул:
— Ими нужно играть часто и с умом, чтобы они научились доверять владельцу.
— Спасибо, сэр! — Хьюго подскочил и обнял профессора, а Гермиона неожиданно их сфотографировала.
«Оставлю для семейного альбома».
— Только попробуй сделать еще один снимок, и я разобью твой фотоаппарат, — прорычал Северус.
— Как же, — фыркнула Гермиона.
В комнату вернулась Роза, щеголяя новыми серьгами.
— Твоя очередь, мам!
— Хорошо.
Гермиона вытащила шарф, который ей связала Роза, а Хьюго наколдовал на нем цветочный узор.
— Он очень милый, спасибо! — сказала она детям, накинув шарф на плечи.
К коробке от Северуса Гермиона отнеслась немного скептично, но пока что он отлично справлялся. Кажется, не стоило волноваться.
Внутри оказались такие же серьги, как у Розы, а еще ожерелье и браслет в комплект.
— Ты не должен… — начала она, но ее перебила Роза.
— У нас одинаковые украшения!
— Да. И теперь нам нужно обязательно пойти на свидание.
— С симпатичными слизеринцами, — добавила Роза.
Гермиона засмеялась.
— Да, с симпатичными слизеринцами. Но где я найду себе такого? — поддразнила она Розу. — Вряд ли у Скорпиуса найдется друг для меня.
— Ты можешь пойти с профессором Северусом, — решительно заявил Хьюго. — Он ни с кем не встречается.
Гермиона расхохоталась, увидев недовольное лицо Северуса, который явно не оценил шутку.
— Может быть, Хьюго, может быть.

Заскочив в Хогсмид, Северус аппарировал к дому Гермионы с бутылкой шампанского для взрослых и сливочным пивом для детей. Гермиона как раз доставала из духовки очередную порцию печенья. Раньше Северусу было интересно, что же такого особенного в праздниках и праздничной еде. Студенты часто обсуждали, как скучают по рождественской выпечке. Его мать не любила возиться на кухне, а хогвартские эльфы всегда много готовили, и в будни, и в праздники. Но теперь Северус понял, как приятно, когда что-то готовят именно для тебя.
— У меня тут печенье с корицей, которое тебе так понравилось на Рождество, и шоколадные крекеры детям.
— Не понимаю, о чем ты, — ответил он.
Она рассмеялась и поставила в духовку еще один противень.
— Ну конечно. Но если кому-то захочется сладостей, они здесь.
Северус прошел за ней в гостиную, по пути стянув с противня теплое печенье.
— Вы в синем! — воскликнула Роза.
Теперь и Гермиона с Хьюго заметили его наряд, а Гермиона поняла, что даже не обратила на это внимания, когда открывала дверь. Видимо, ссора с Роном расстроила ее сильнее, чем она думала. Северус выглядел очень привлекательно. Хотя его одежда и была похожа на привычную черную, но насыщенный синий цвет ему невероятно шел.
Гермиона улыбнулась и одернула края его сюртука.
— Великолепно выглядишь.
— Ты тоже, — ответил он. — И эти рыжие лисы.
— Я не лис! — возмутился Хьюго
— Он просто дразнится, Хьюго, — сказала Роза. — Спасибо, профессор.
Дети оделись, как и на Рождество, потому что собирались в гости к отцу. И вместо того чтобы отправить их переодеваться, Гермиона принарядилась сама. Она знала, что Северус всегда официален, поэтому теперь у них получится небольшая изысканная вечеринка.
Они посмотрели трансляцию встречи Нового года из Лондона, что было в новинку для Северуса, но традицией для остальных, а потом обсудили планы на будущий год. Хьюго хотел обыграть Северуса в шахматы. Роза — сдать экзамены и, возможно, подружиться со Скорпиусом. А Северус — просто пережить еще один год.
— Уверена, что тебя ждет еще не одна уборка в хранилище, — подмигнула ему Гермиона.
Северус всё еще не привык, что с ним флиртуют. Было странно видеть, как ведьма подмигивает ему и при этом поправляет волосы. Он понимал, что это означает, но раньше женщины не пытались очаровать именно его. Но и упускать свой шанс не собирался. Ведь он всё-таки декан Слизерина.
— Думаю, тебя тоже, — бархатным голосом, от которого у нее поджимались пальцы на ногах, ответил он. — А чего хочешь ты? Останешься домохозяйкой?
— Наверное, нет. Вообще-то, я еще не знаю, — ответила она.
— Прочитаешь все на свете книги?
— Если бы, — с сожалением проговорила она.
— Сожжешь еще немного печенья?
— Печенье!
Подскочив с дивана, она унеслась на кухню, чтобы успеть спасти сладости.
— Всё нормально, мам, я люблю, когда они потемнее, — сказал Хьюго, протягивая свою тарелку.
Когда она вернулась в гостиную и немного отдышалась, Северус продолжил допрос:
— Займешься уборкой? Прекратишь в конце концов докучать мне тренировками? Наконец-то перестанешь хандрить?
Она фыркнула.
— Кто бы говорил! И чтобы ты знал, я изобретала чары, у меня даже есть несколько патентов. Да я запросто могу снова взяться за это!
— Очень сомневаюсь, — протянул он.
— Отлично! Этим я и займусь! До конца года у меня будет два новых патента.
Он только усмехнулся.
— Тогда три! — заявила она.
— Если ты до конца года изобретешь три новых заклинания, я стану твоим домовым эльфом.
— Ловлю вас на слове! — не сдержалась Роза, а Хьюго согласно кивнул.
Черт! Он и не подумал, что дети всё слышат. Уж они-то об этом не забудут. И он впервые втайне пожелал, чтобы у Гермионы ничего не получилось.
Хотя быть ее эльфом — не такая уж плохая идея…
Скоро дети начали отсчитывать секунды уходящего года. На последних ударах часов Гермиона схватила Северуса за рукав и потянула за угол.
— И что это должно означать?
— Это, — ответила она и поцеловала его.
Северус бросил взгляд на детей, но они увлеченно смотрели концерт какой-то поп-звезды по телевизору. Тогда, не теряя времени, он запустил одну руку в волосы Гермионы, а другой притянул ее ближе к себе.
Она чуть удивилась, но тоже обняла и с воодушевлением прижалась к нему. Его теплое дыхание пахло корицей, ее — шампанским. Гермиона откровенно льнула к Северусу, хотя раньше и понятия не имела, что способна на такое.
— Стой, стой, стой, — вдруг прошептала она.
Северус мгновенно отстранился, охваченный ужасом.
— Дети, — сказала она. — Я немного увлеклась. Но скоро они пойдут спать…
Он чуть расслабился, страх вновь быть отвергнутым прошел, но огонь желания приутих лишь слегка. Северус умел ждать, если знал, что будет достойно вознагражден за свое терпение.
Когда Гермиона вернулась в комнату, Роза красноречиво взглянула на нее, но мудро промолчала.
Когда кончилась новогодняя программа, Роза посмотрела на часы и сказала:
— Кажется, пора спать, Хьюго.
Обернувшись, они пораженно замерли.
Их мама и профессор крепко спали, сидя на диване и укрывшись пледом. Голова Гермионы лежала на плече Северуса, а он обнимал ее. Скорее всего, они держались за руки.
— Не уверен, что я привыкну, — произнес Хьюго.
— Привыкнешь, — сказала Роза. — Ради мамы. Давай, пошли уже спать, пока они не заметили, что мы на них смотрим.

***
Гермиона проснулась спустя несколько часов и растолкала Северуса.
— А… Что.
— Северус, — прошептала она, — пора. Вставай.
— Я понял. Можешь не провожать, я сам найду выход.
— Да нет же, нам туда!
Северус растерянно посмотрел на нее, не вполне понимая, о чем речь.
— В мою комнату.
Ага, теперь понятно.
— А как же дети? Утром…
Гермиона закатила глаза.
— Ты же волшебник! Аппарируешь.
Северус колебался всего мгновение, пока в лицо не прилетел какой-то комок ткани. Ее блузка.
И все вопросы сразу куда-то исчезли.

Следующим утром они завтракали в тишине, слышался лишь хруст кукурузных хлопьев. Роза и Хьюго то и дело заинтересованно поглядывали на мать и Северуса, сидящего рядом с ней и сосредоточенного на еде.
Покинуть дом Гермионы незаметно не удалось, потому что Северус, проснувшись рано утром, по привычке отправился в туалет и в коридоре столкнулся с Розой. Она как раз раздобыла на кухне стакан молока, чтобы справиться с бессонницей, и возвращалась в свою комнату. Поэтому споткнулась и чуть не уронила стакан, когда увидела своего всегда строго одетого профессора в одних трусах.
Она знала, откуда у него красные отметины на шее справа, но почему-то была совершенно уверена, что следы с другой стороны оставлены вовсе не зубами гигантской змеи.
— Что ж. Увидимся за завтраком, Северус, — произнесла Роза, надеясь, что назвав его по имени, сможет отделить его теперешний образ от привычного ей образа учителя. И прежде чем он успел ответить, исчезла за дверями своей комнаты.
Проснувшись как обычно поздно, заспанный Хьюго почти наощупь спустился в столовую и уже собирался сесть за стол, когда вдруг заметил Северуса и замер на месте. Затем всё-таки сел, насыпал себе немного хлопьев, но так ничего и не сказал.
Гермиона встала из-за стола и, собрав грязную посуду, понесла ее в кухню, а Хьюго взялся ей помогать. Дети прекрасно знали свои обязанности по дому во время каникул, как и то, что если начнут от них отлынивать, это не сойдет им с рук.
Роза и Северус остались за столом, друг напротив друга.
— Думаю, мне нужно извиниться за прошлую ночь, — хмуро произнес Северус. — Я не хотел вас расстраивать.
— Нет, вы не хотели, чтобы мы знали, — ответила Роза. — Я всё понимаю, сэр. Северус. Неважно. Послушайте, если у вас с моей мамой… э-э… ну… в общем, вы знаете, что… то сделайте всё как следует, хорошо? Пригласите ее на свидание. Не нужно прятаться за закрытыми дверями. Это не очень-то красиво выглядит, а моя мама заслуживает лучшего.
Роза взяла свою тарелку, обогнула стол и, остановившись возле Северуса, дотронулась до его плеча:
— И вы тоже, я думаю.
И ушла на кухню.
Северусу не очень-то понравилось выслушивать наставления от подростка, но всё же она была права. Всю свою жизнь Северус провел за закрытыми дверями. Он никогда свободно не гулял по Хогсмиду или Диагон-Аллее, старался таиться в тени и за углом. И если он хочет, чтобы их отношения, связь, или как еще назвать то, что сейчас происходит между ним и Гермионой, развивались дальше, то и действовать он должен по-другому.
А еще он с удивлением понял, что и в самом деле не хочет, чтобы эти отношения закончились.
А значит, и ему самому нужно измениться.
— Гермиона, — произнес он позже тем же утром, когда собирался уходить, — думаю, я хочу официально ухаживать за тобой. Может, сходим куда-нибудь? Как насчет ближайшей субботы?
Гермиона замерла и внимательно посмотрела на него, размышляя над ответом.
Такой бурной ночи, как прошлая, у нее не было уже очень давно, а может, и вообще никогда. И они не поддались внезапно вспыхнувшей страсти, вовсе нет. Северус ей на самом деле небезразличен, она не обманывала его. Да и как можно остаться равнодушной, если он так заботлив и внимателен к ней и ее детям?
Рон был щедрым любовником, но слишком редко появлялся дома. Постепенно страсть остыла, и теперь-то Гермиона понимала: она просто боялась себе признаться в том, что потерпела поражение.
Но эти новые отношения ни в коем случае нельзя было назвать поражением. Нет, скорее, это перемена. Как будто Гермиона, подобно змее, сбросила старую кожу. Долой старое, да здравствует новый год, новая жизнь и новая Гермиона!
И эту новую Гермиону еще нужно было изучить. Каждый день преподносил сюрпризы. Эта Гермиона могла вести себя страстно, могла флиртовать со своим бывшим профессором и затащить его в постель.
Ей нравилась эта новая женщина, эта дерзкая озорница, которая не собиралась зависеть ни от мужа, ни от любого другого мужчины. И она не боялась бороться за то, что хотела.
И Гермиона приняла решение.
— Конечно, я согласна, — после долгого молчания ответила она Северусу, который повернулся было уйти. Он уже решил, что был для нее лишь развлечение на одну ночь, и ей просто не хватает духу это признать. — Мне только нужно будет аппарировать Розу и Хьюго к моим родителям на вечер, — продолжила Гермиона, — иначе они никогда мне этого не простят. Обычно во время каникул дети хотя бы раз бывают у дедушки с бабушкой. Зайдешь за мной около шести? Я как раз успею их отправить.
— Договорились. Тогда до встречи. И спасибо за приглашение и гостеприимство.
Она улыбнулась и поцеловала его на прощание.
— Не за что.

Когда каникулы закончились, дети вернулись в школу, но теперь Гермиона заглядывала к ним нечасто. Пора приступать к исследованиям, если она всё еще хочет выиграть пари.
С Северусом они виделась каждую неделю, и уже скоро слух о том, что она время от времени бывает в Хогвартсе, разнесся по школе. Теперь Гермионе приходилось иногда заходить к Минерве, чтобы поздороваться, или к Филиусу, чтобы выпить с ним чаю. Казалось, они еще не догадывались, что именно она делает в замке, иначе Минерва уже проговорилась бы ей. Ведь сплетни по Хогвартсу всегда разлетались мгновенно.
Но даже для друзей Гермионы статья в «Ежедневном пророке», вышедшем наутро после ее свидания с Северусом, оказалась неожиданностью. Никто бы не подумал, что Рон может изменить жене прежде, чем они разведутся. Это в маггловском мире развод длится месяцы или годы, а в волшебном на это нужно от силы несколько недель. Рон вполне мог и подождать.
Или лучше скрывать свою личную жизнь.
Сам Рон воспринял шумиху не очень хорошо. Вначале он пытался заявить, что у Гермионы тоже была интрижка, но когда не смог это доказать, очень разозлился. Он стал намекать, что Гермиона оказалась ужасной женой, плохой матерью, отвратительной хозяйкой — что угодно, чтобы общество прониклось к нему сочувствием и приняло его сторону. Даже послал Гермионе вопиллер.
Она тоже ответила ему вопиллером, и с тех пор Рон больше не давал о себе знать.
А вот с Северусом она ладила всё лучше, и их отношения крепли.
После той новогодней ночи они не хотели спешить. Теперь, когда дети были в школе, Северус и Гермиона решили посвятить больше времени общению и узнать друг друга ближе.
И Гермиона поняла: ей нравится то, что она узнавала. Возможно, даже слишком.
Неужели неправильно, что она так быстро увлеклась другим мужчиной? Она была с Роном практически всю свою жизнь. Да, ей нравились несколько мальчиков до отношений с Роном, но сейчас она знала точно: влюбиться подростком и влюбиться уже взрослым — совсем не одно и то же.
Сейчас Гермионе могла спокойно признаться, что шахматы она не любит, слишком уж жестоки фигуры, и что лучшее свидание для нее — это провести вечер с книгой у камина, и что ей очень нравится, когда Северус касается ее там, да-да, именно там.
И хотя их вкусы совпадали не полностью, всё же у Северуса и Гермионы прекрасно получалось работать вместе. Он рассказывал ей о зельях и помогал вернуть магию, а Гермиона открывала ему мир маггловской литературы и чары. У нее до сих пор едва получалось сварить зелье, а Северусу «помахивания палочкой» всегда давались хуже.
Если Гермиону и удивляло, что она счастлива с ним — своим бывшим профессором, человеком старше ее, — она никогда ему в этом не признается.
А Северус поражался, как быстро меняется его жизнь. Казалось, еще вчера он воспринимал слово «Уизли» как ругательство, а сегодня — учил и заботился о двух отпрысках этого семейства. А они, надо отметить, были достойными представителями этих самых Уизли, и уследить за ними стоило Снейпу больших трудов.
Но Гермиона оказалась совершенно другой. Да, иногда она перегибала палку, задавала слишком много вопросов и выводила его из себя. Тогда он старался напустить на себя угрюмый и суровый вид, который наверняка отпугнул бы любого другого человека. Но только не Гермиону. Она двадцать лет общалась с Поттером и Уизли, воспитывала двоих несносных детей, и это научило ее не обращать внимания на недовольное ворчание Северуса или на выражение его лица. Она вела себя с ним, как с детьми. А когда буря стихала, Гермиона оставалась рядом.
И так каждый раз.
Северус не мог сопротивляться ее напору. Он чувствовал ее доверие, проводил время с ее детьми, с удовольствием уплетал печенье с корицей, которое Гермиона ему пекла. И однажды понял: он стал частью чего-то большего. Равной частью.
На пасхальные каникулы дети остались в Хогвартсе. Роза уговорила Скорпиуса сразиться с ней в плюй-камни, а Хьюго не захотел расставаться с сестрой. Тем более что ему вполне хватало книги, чтобы не заскучать. И честно говоря, они не горели желанием проводить время с отцом, хотя Гермиона и просила их быть вежливыми.
Чтобы отметить Пасху по-особому, Роза и Хьюго решили пригласить обоих родителей в Хогвартс — пообщаться, посидеть на берегу озера или прогуляться по опушке Запретного леса. Рон больше не приходил в замок с тех пор, как искал там Гермиону. Она же, если и возвращалась в школу, то только чтобы навестить детей, но просто побродить по окрестностям, которые за многие годы стали такими знакомыми и родными, времени почему-то никогда не находилось.
Поэтому она сразу согласилась. Еще бы — она сможет целый день провести с детьми, а если получится, то и с Северусом. Уговорить Рона было сложнее, но в конце концов он тоже сказал, что придет.
— Когда мы расскажем ему? И остальным? — собирая пасхальные корзинки, спросила Гермиона у Северуса в один из вечеров.
Северус с упреком посмотрел на нее.
— О чем?
Гермиона виновато взглянула на него: не всегда люди успевали за ходом ее мыслей. Она взмахнула рукой, указывая на них обоих.
— Об этом. О нас. Нельзя вечно прятаться, как бы гладко всё ни шло. Рано или поздно придется кому-то рассказать.
— Не вижу причин.
— Ты стыдишься меня? — спросила Гермиона, украшая корзинку Хьюго.
Северус фыркнул:
— Нет, конечно. Не говори ерунды.
— Я тоже не стыжусь тебя и поэтому не понимаю, зачем всё скрывать. И это нечестно по отношению к детям. Что если кто-то узнает о нас и спросит об этом их? Я не могу допустить, чтобы другим было известно больше, чем им.
Северус подхватил несколько укатившихся шоколадных яиц и вернул ей.
— Ты не хочешь стать такой, как Рональд.
— Нет, не хочу.
— Ладно. Объяви об этом во всеуслышание. Дай этим стервятникам разрушить нашу тихую жизнь. Пусть присылают гневные письма с угрозами.
Гермиона закатила глаза.
— Мне кажется, мы не настолько интересны. Рита очень легко отвлеклась на Рона. Думаю, мы как-нибудь переживем это.
— Не сомневаюсь.
В назначенный день после обеда Гермиона, немного волнуясь, ждала Рона за воротами замка. Дети вместе с Северусом собирали на краю Запретного леса ингредиенты для дополнительного курсового проекта Розы. Гермиона видела, как они ходят между деревьями, и Северус помогает детям пробираться сквозь кустарник.
Она улыбнулась.
И стала ждать.
Затем начала злиться.
Потом пришла в ярость.
Потом смирилась.
Рон не пришел.
Ее плечи поникли, когда она увидела, что дети и Северус идут навстречу. Снова придется всё исправлять, быть одновременно и мамой, и папой. Она безумно любила своих детей, но иногда безответственность Рона казалась особенно несправедливой.
Северус видел грусть в ее глазах, но пока мало знал ее семью и не был готов облегчить ее боль или утешить правильным словом.
— Он не придет, да? — неестественно спокойно произнесла Роза.
Хьюго ковырял носком ботинка землю и о чем-то думал.
— Профессор Северус, не могли бы вы тоже быть моим папой?
Гермиона и Северус, разинув рты, уставились на Хьюго. Неожиданное заявление, но он же всё-таки гриффиндорец.
Северус взглянул на Гермиону, но она лишь пожала плечами.
— Милый, ты хочешь, чтобы Северус стал твоим наставником?
Хьюго кивнул:
— А еще чтобы он играл со мной в шахматы, и варил зелья, и приходил на дни рождения и другие праздники. Всё то, что папа не делает. Профессор Северус не обещает, если не собирается выполнять. А еще он знает, что я не люблю квиддич. И ему тоже нравятся книги.
Гермиона обняла сына и посмотрела на Северуса, который внимательно наблюдал за ними. Роза стояла в стороне, но ее глаза тоже были полны отчаянной надежды. В ее ушах блестели серьги с изумрудами.
— Ты можешь называть меня Северусом?
— Что?
— Ты меня плохо слышишь?
— Нет, сэр. Северус, сэр. Северус. Нет, Северус, я хорошо вас слышу, — запинаясь, произнес Хьюго, когда всё-таки нашел в себе смелость поднять взгляд на Снейпа и назвать его по имени. Очень мужественный поступок для мальчика. В отличие от поступков его отца.
— Что ж, тогда могу пообещать: если тебе понадобится помощь, я всегда буду рядом.
— Один! Два! Три! А, к черту! — воскликнула Роза, бросилась вперед и обняла Северуса, не обращая внимания, что пуговицы его мантии царапнули ее по лицу, а сам он застыл.
Хьюго стоял рядом, пока Северус, обречено вздохнув, не приподнял одну руку. Хьюго понял намек и поднырнул под руку, уткнувшись лицом в мантию Северуса, а Гермиона отвернулась, чтобы полюбоваться горизонтом. И вовсе она не плакала. Еще чего!
— Ладно, дети, — позвала она спустя минуту. — Пойдемте в замок, сварим какое-нибудь зелье.
Северус облегченно вздохнул, когда дети отпустили его и побежали к школе.
— Давайте-давайте, а то сейчас как догоню! — прокричала им вслед Гермиона.
— Не догонишь!
Она быстро пошла за детьми в замок, а Северус медленно побрел за ними.

Источник