как правый уклон в вкп б были осуждены идеи
ПРАВАЯ ОППОЗИЦИЯ
Возникла в условиях кризиса хлебозаготовок 1927/1928 годов в СССР, когда по решению Политбюро ЦК ВКП(б) для снабжения промышленных центров и армии продовольствием, а также отправки хлеба на экспорт были применены, вопреки принципам новой экономической политики (НЭПа), насильственные меры изъятия зерна у крестьян. Проблема дальнейшего обеспечения поставок хлеба государству вызвала в руководящих органах партии разногласия, которые нашли отражение в партийной печати и в политических дискуссиях на пленумах ЦК ВКП(б) в 1928-1929 годы. Большинство членов Политбюро ЦК (И.В. Сталин, К.Е. Ворошилов, М.И. Калинин, В.В. Куйбышев, В.М. Молотов и Я.Э. Рудзутак), а также почти все кандидаты в члены Политбюро причины кризиса хлебозаготовок видели в сопротивлении укрепившего свои позиции кулачества и прогрессирующей, по словам Сталина, «распылённости и раздробленности сельского хозяйства». Они предлагали меры, которые фактически вели к свёртыванию НЭПа: скорейшее проведение коллективизации, переход к форсированной социалистической индустриализации, что предполагало усиление экономического и административного нажима на середняцкие и зажиточные слои крестьянства. Этот курс был подвергнут критике «справа» членами Политбюро ЦК Н.И. Бухариным (ответственный редактор газеты «Правда», секретарь Исполкома Коммунистического интернационала), А.И. Рыковым (председатель СНК СССР), М.П. Томским(пред. Президиума ВЦСПС). Лидеры «Правовой оппозиции» предлагали отказаться от чрезвычайных мер, объясняли кризис хлебозаготовок ошибочной политикой в области цен, налогов, использования товарных резервов и прочего, доказывали необходимость нормализации отношений с деревней на основе последовательного проведения принципов НЭПа, уступок среднему крестьянству, подчёркивали важность оптимального соотношения между развитием индустрии и сельского хозяйства, при котором производители сельского-хозяйства продукции могли бы не только восполнять свои издержки, но и осуществлять расширенное воспроизводство. Наибольшую поддержку взгляды «Правовой оппозиции» нашли в Московской парторганизации и редакции газеты «Правда», Институте красной профессуры, в профсоюзах. Однако на Пленуме ЦК ВКП(б) (июль 1928) наметился перевес не в пользу «Правовой оппозиции». Примерно тогда же участники оппозиции обсуждали планы смещения Сталина с поста генерального секретаря ЦК ВКП(б), в поисках союзников Бухарин вступил в тайные переговоры с Л.Б. Каменевым (копия сделанной Каменевым краткой записи переговоров попала к Л.Д. Троцкому и была опубликована в январе 1929 года в виде прокламации).
Исторические источники:
Как ломали нэп: Стенограммы пленумов ЦК ВКП(б), 1928-1929 гг. М., 2000. Т. 1-5.
«ПРАВЫЙ УКЛОН»
«Правый уклон» – традиционное для советской историографии определение оппозиционной к экономической политике И. В. Сталина тенденции в ВКП(б), проводившейся Н. И. Бухариным, А. И. Рыковым, М. П. Томским и их сторонниками в 1928–1929 годах.
Кризис хлебозаготовок
Вопреки ожиданиям советского руководства, нэп не стал той оптимальной формой «соединения частного торгового интереса, проверки и контроля его государством», на которую рассчитывал Ленин. В конце 1927 года власти СССР столкнулись с очередным кризисом нэпа. В том, что модель нэпа не позволяет обеспечить устойчивое экономическое развитие страны и реализовать задачи индустриализации, Сталина и его соратников окончательно убедила очередная неудача хлебозаготовок. Не имея возможности обменять излишки хлеба на качественные промтовары, которых просто не было в наличии, крестьяне отказывались отдавать хлеб добровольно. Дефицит хлебозаготовок составил около 100 миллионов пудов.
Для получения хлеба Сталин решил взять на вооружение испытанный метод продразвёрстки. 6 января 1928 года от имени Политбюро ВКП(б) сталинский секретариат направил парторганизациям на местах «чрезвычайные директивы» об изымании хлеба у крестьян. Специальные заградительные отряды должны были блокировать хлебозаготовительные районы и отбирать хлеб. Попытки реализовать его рыночным путём стали подводиться под статью 107 Уголовного кодекса о «спекуляции» хлебом. Бедняки, как и в пору «военного коммунизма», получили привилегию в виде 25% конфискованного хлеба. Это вернуло им статус опоры большевиков в борьбе с остальными крестьянами.
В тогдашнем партийном руководстве все течения – и «правые», и «левые», и колебавшееся между ними «болото» – понимали, что нэпу необходима корректировка, а потому 14 января Политбюро поддержало замысел Сталина единогласно. Придерживавшиеся «правых» взглядов Н. И. Бухарин, А. И. Рыков и М. П. Томский дали понять, что расценивают «чрезвычайные» меры исключительно как временную необходимость, но тоже проголосовали «за». Руководить проведением операции на местах были направлены ближайшие соратники Сталина, в том числе и некоторые члены Политбюро: А. И. Микоян, Л. М. Каганович, А. А. Жданов, Н. Шверник, А. А. Андреев. Сам Сталин отправился в командировку в Сибирь, где хлебозаготовки шли плохо. На встречах с местными партийными руководителями он говорил о необходимости жёстко наказывать тех, кто саботирует хлебозаготовки.
Начало партийной борьбы
Не в пользу Сталина был и расклад сил в ЦК ВКП(б). Объединённый пленум ЦК и ЦКК в апреле 1928 года показал, что большинство членов ЦК не готовы поддержать жёсткую позицию генсека. Пленум принял компромиссные резолюции – в них, с одной стороны, подчёркивалось, что чрезвычайные меры «обеспечили крупнейшие успехи в деле усиления хлебозаготовок», а с другой – осуждались «извращения и перегибы, допущенные местами со стороны советских и партийных органов».
25 апреля секретариат ЦК издал директиву об усилении кампании хлебозаготовок. Власти взяли курс на борьбу с кулаками. 16 мая было принято обращение ЦК «За социалистическое переустройство деревни», допускавшее раскулачивание – ликвидацию зажиточных крестьянских хозяйств, раздачу имущества беднякам и выселение кулаков. Это повлекло за собой новую полемику в высшем руководстве страны. Борьба в Политбюро двух фракций – сталинской и бухаринской – носила тайный характер. Сталину был подконтролен секретариат ЦК, «правым» – Бухарину и его соратникам – хозяйственные и профсоюзные структуры. Но развернуть пропаганду своих взглядов «правым» мешала партийная этика: население не должно было знать о разногласиях в партии, и официальная печать могла отстаивать только единую общепартийную точку зрения. Долгое время Сталин и вовсе предпочитал обсуждать разногласия с Бухариным один на один, не вынося их на суд других партийных лидеров. В публичных выступлениях он критиковал «людей, которые усматривают выход из положения в возврате к кулацкому хозяйству», но конкретных фамилий не упоминал. Первым «правым», которого назвали по имени, стал М. И. Фрумкин, заместитель министра финансов. 15 июня он разослал членам ЦК письмо с критикой «чрезвычайных мер» и предложением ограничить борьбу с кулаками только экономическими мерами. Этот поступок Фрумкина возмутил Сталина, и замминистра был обвинён в приверженности буржуазно-либеральной идеологии, в намерении обеспечить беспрепятственное развитие кулака. Позднее, на ноябрьском пленуме ЦК, Фрумкин пытался доказать, что его слова были искажены, и он выступал против раскулачивания, а не против ограничения экономической свободы кулаков в целом, однако от ярлыка «правого» это его уже не спасло.
Усилению позиций Сталина способствовало так называемое «Шахтинское дело». В середине 1928 года был организован открытый судебный процесс по сфабрикованному делу инженеров Донецкого угольного бассейна, объявленных «вредителями». Сталин открыто заявил, что по мере строительства социализма будет нарастать классовая борьба. Он подчеркнул, что планы индустриального развития сознательно занижены специалистами, а само строительство тормозится «вредителями». Своё влияние, отмечал Сталин, враги будут оказывать и на партию, внедряя в её ряды своих агентов. Избавление от «правой опасности» объявлялось условием победы социализма.
Летом, когда власти снова столкнулись с нехваткой продовольствия, Сталин возобновил чрезвычайные методы хлебозаготовок. На очередном пленуме ЦК, который проходил 4-12 июля 1928 года, Бухарин признал, что чрезвычайные меры себя оправдали, но им нельзя дать перерасти в систему военного коммунизма. Сталин доказывал, что политика нэпа зашла в тупик, что усиливающееся сопротивление «капиталистических элементов» провоцирует ожесточение классовой борьбы. По свидетельству Бухарина, сказанное Сталиным привело его в ужас – в своих выступлениях тот использовал термины опального троцкиста Е. А. Преображенского. Несмотря на это, ни сам Бухарин, ни его единомышленники не решились прямо критиковать Сталина, опасаясь, что их объявят «фракцией». В итоге пленум принял компромиссные резолюции: чрезвычайные меры оправдывались, но при этом, как и прежде, подчёркивался их временный характер. 16 июля, в соответствии с решениями пленума, власти запретили использовать ряд чрезвычайных мер, как-то: обходы дворов в поисках хлеба, незаконные обыски и аресты, закрытие базаров и т. д. Все дела в отношении бедняков и середняков (но не кулаков) были закрыты. 19 июля Совнарком вынес постановление о строгом запрете чрезвычайных мер. Рыков и Бухарин попытались «выманить» у крестьян хлеб путём повышения закупочных цен, однако их замысел не удался: цены всё равно не могли обеспечить крестьянам приобретение дорогостоящих, а зачастую к тому же и некачественных, промтоваров.
11 июля Бухарин встретился с опальным Каменевым и вполне откровенно рассказал о противоречиях в Политбюро. Каменев зафиксировал содержание их разговора на бумаге. Бухарин оценивал разногласия между «правыми» и Сталиным как гораздо более серьёзные, чем те, что имели место между Сталиным и «левыми», и сетовал на то, что Ворошилов, Орджоникидзе и Калинин «изменили» ему и предпочли Сталина. Последнего Бухарин называл «беспринципным интриганом, который всё подчиняет сохранению своей власти». Каменев послал запись разговора Зиновьева через своего секретаря, но тот довёл её содержание до Троцкого. Последний решил воспользоваться возможностью окончательно поссорить Сталина и Бухарина: троцкисты издали полученный текст в виде листовки и зимой его обнародовали. Сталин восстановил оппозиционеров в партии и постепенно вернул на важные посты: Каменев возглавил Научно-техническое управление ВСНХ, Зиновьев стал ректором Казанского университета, Пятаков – председателем Госбанка.
Наступление Бухарина
В сентябре 1928 года, вследствие неурожая на Украине и Северном Кавказе, государство снова столкнулось с нехваткой хлеба. В некоторых регионах пришлось вернуться к чрезвычайным мерам. В том же месяце ВСНХ опубликовал так называемые «контрольные цифры» – план экономического развития страны на предстоящий хозяйственный год. Основные затраты, согласно плану, следовало направить на развитие тяжёлой промышленности. Бухарин и его сторонники считали, что лишение средств лёгкой промышленности в пользу тяжёлой повлечёт за собой не выкуп продовольствия у крестьян в обмен на продукцию, а просто его изъятие. 30 сентября Бухарин опубликовал в «Правде» статью «Заметки экономиста» с изложением экономической программы оппозиции. Автор выступал за возврат к экономическим и финансовым мерам воздействия на рынок в условиях нэпа и защищал лёгкую промышленность, которая быстрее даёт прибыль. Политику Сталина и Куйбышева он критиковал под видом троцкизма – с Троцким, в отличие от Сталина, спорить было можно открыто, тем более что тот не мог ответить в прессе. До публикации «Заметок…» о разногласиях в партийном руководстве не было известно широкой аудитории, поэтому Сталин и его сторонники расценили этот шаг Бухарина как открыто антипартийное выступление. Тот, опубликовав статью, уехал в отпуск. Сталин, считавший свою позицию более уверенной, готовился публично дать отпор Бухарину, однако рукопись его ответа осталась неоконченной. 8 октября Политбюро осудило редакцию «Правды» за публикацию спорной статьи без ведома ЦК партии.
Вернувшись из отпуска, Бухарин долго спорил со Сталиным, заметив, что «не хочет драться, ибо драка вредна для партии, хотя для драки всё уже готово». Вместе с Рыковым и Томским они подали в отставку с поста членов Политбюро в знак протеста против кадровых чисток. Сталин заметил, что метод отставок – не большевистский, в итоге Рыков и Томский забрали заявления назад. Накануне ноябрьского пленума ЦК Бухарин составил проект резолюции, в котором говорилось, что генеральной линией партии является твёрдый курс на дальнейшую индустриализацию страны, но также отмечалась необходимость «подтянуть сельское хозяйство». Сталин изложил свои аргументы в развёрнутой речи на пленуме. Заступившись за Бухарина, он вновь раскритиковал «правого уклониста» Фрумкина и отметил, что точка зрения Бухарина – «далеко не «то же самое», что и позиция Фрумкина. Генсек выдерживал речь в примирительном тоне, подчёркивая единство в партийном руководстве. При этом он заявлял о необходимости срочно «догнать и перегнать передовые капиталистические страны в технико-экономическом отношении», дабы избавиться от угрозы экономической зависимости от них.
21 января 1929 года, выступая по случаю пятой годовщины со дня смерти Ленина, Бухарин напомнил, что основы отстаиваемой им экономической стратегии, заложил именно Ленин. Свой доклад он недвусмысленно назвал «Политическое завещание Ленина» (хотя о знаменитом «письме к съезду» в нём ничего не говорилось). Козырем Сталина в борьбе с Бухариным стало обнародование троцкистами содержания их июльского разговора с Каменевым. 27 января Каменев официально подтвердил подлинность разговора, а 30 января 1929 года Бухарину пришлось признать своё поведение ошибочным на Центральной контрольной комиссии ВКП(б). Листовку с разоблачающим его текстом он назвал «гнусной и провокационной прокламацией», но сам факт встречи и подлинность приведённых слов признал, правда, с оговоркой, что смысл их был искажён. Многих партийных лидеров это искренне возмутило. Для изучения троцкистской листовки создали комиссию ЦКК, куда вошёл и Бухарин. Встреча последнего с Каменевым была названа «фракционными переговорами», что бросало серьёзную тень на Бухарина. Сам партийный идеолог, а также поддерживавшие его Рыков и Томский, критиковали Сталина за «протаскивание лозунга дани», которое могло привести к новым трудностям при заготовках хлеба, однако при этом призывали к примирению. Резолюция ЦКК осудила поведение Бухарина как «фракционный акт», констатировав, что он «сползает на позицию И. Фрумкина».
Открытое наступление Сталина
В конце февраля, добившись организационной изоляции группы Бухарина и Рыкова, Сталин открыто объявил их, а так же Томского, лидерами «правого уклона» в рядах ВКП(б). Он обвинил однопартийцев во фракционной борьбе, в попытке выступить против курса партии. Решающая дискуссия между Бухариным и Сталиным произошла на объединённом пленуме ЦК и ЦКК в апреле 1929 года. После ожесточённых споров ЦК осудил «правый уклон». Ноябрьский пленум ЦК того же года объявил о «банкротстве позиции правых уклонистов». Когда исход противостояния был уже определён, лидеры «правых уклонистов» были названы по именам. Отношения между Бухариным и Сталиным серьёзно испортились. Генсек стал называть идеолога партии «прогнившим насквозь пораженцем и дохлым оппортунистом». В августе 1929 года началась открытая травля Бухарина и его «школы», а его статьи было запрещено публиковать в «Правде» без предварительного одобрения вышестоящими инстанциями. 26 ноября 1929 года Рыков, Бухарин и Томский неохотно признали ошибочность своих взглядов и правильность генеральной линии партии. Тем временем, плановые показатели «Пятилетки» были повышены, а в декабре был провозглашён «великий перелом», ознаменовавший собой прекращение политики нэпа.
Признание своих ошибок не помогло лидерам правой оппозиции сохранить влиятельные посты в партии и государстве: в 1929–1930 годах Бухарин, Томский, Угланов и Рыков поочерёдно вышли из состава Политбюро. Во второй половине 1930-х годов все они погибли.
Сталин и оппозиция. «Левый-правый уклоны»
Умственный уровень либералов таков, что в борьбе на изломе эпох, в историческом социально-политическом процессе эпохи НЭПа, в политических бурях, нарождении классов и их яростных схватках, в продвижении участниками своего понимания происходящих событий, они не видят ничего, кроме примитивной борьбы за личную власть,– истинные политические дальтоники, без оттенков. Недалёкие критиканы-либералы не в состоянии диалектически анализировать складывавшуюся ситуацию, стремительно менявшиеся обстоятельства. Им не хватает ума видеть большее, чем «личную» борьбу в руководстве ВКП(б). Их уровень не даёт понять, что столкнулись, прежде всего стороны, отстаивавшие свои политические взгляды, позиции людей, которые ради революции отказывались от личного благополучия, во имя идеи, за свои взгляды, сознательно шли на каторгу и даже на виселицу, что и в новом столкновении они были столь же тверды и последовательны в отстаивании позиции, которую считали правильной, в утверждении своего понимания происходящего и выбора пути решения проблем. В бескомпромиссном столкновении политических позиций, обыватель видит лишь борьбу за кусок пирога. Горе-«исследователи» оставляют вне рассмотрения истинные цели, интересы и устремления сторон, которые оказываются выше их мещанского понимания. Никакими аргументами их не проймёшь. Либеральные «крестьяноведы» уворачиваются от всех социальных вопросов существования и развития крестьянства, ловчат, смешивая различные факты, страны, эпохи. Поверхностные наблюдатели видят лишь, что Сталин с группой соратников, сначала блокируется с частью правых партийцев, против другой группировки – фракции левых. А затем, по прошествии нескольких лет, выступает против вчерашних попутчиков, вытесняя и их. Из этого «наблюдатели» делают глубокомысленный вывод, что Сталин просто интриговал и боролся за личную власть, полностью игнорируя какой курс партии, какие решения он разрабатывал и проводил в жизнь.
Они не понимают, почему большинство, во главе со Сталиным, в первый период НЭПа, поддерживали интенсивников, и почему сменили курс в дальнейшем, в чём была причина перемены позиций. Либеральные «исследователи» демонстрируют элементарное непонимание социально-экономических и политических процессов, игнорирование сути происходившего, не понимают, что партия была в постоянном поиске точки равновесия. Манёвр справа-налево 25-29 годов был нужен для стабилизации и обеспечения, в последующем, начала роста экономики.
Предваряя рассмотрение истории выбора курса партии, борьбы мнений, столкновений и позиций в руководстве ВКП(б), отметим, что период НЭПа в Советской России, был отмечен единственным в мире, уникальным совпадением; одновременного свершения двух революций;
аграрной и индустриальной, что неимоверно усложнило, запутало, всю ситуацию. Уже в 1924 году, вскоре после смерти Ленина, «левая оппозиция» Зиновьева и Каменева, (их идейным лидером был Троцкий), предприняла атаку на НЭП, развернув полемику о целесообразности продолжения политики НЭПа в селе, ссылаясь на «опасность кулака», требуя немедленно свернуть новый курс в селе. Аргументы левых были примитивными страшилками, что «кулак подомнёт под себя Советскую власть». Призывали отбирать у крестьян законно заработанное, но нужное стране; изъять 150 миллионов пудов хлеба, немедленно начать коммунизацию села, т.е. звали к фактической войне с крестьянством.
А тем временем события на селе стремительно развивались; интенсивники на глазах превращались в новых кулаков. В деревне нарастало напряжение между кулаками и бедняками, разворачивалась классовая борьба. Ещё в период зарождения НЭПа, Ленин указывал: «Крестьяне составляют гигантскую часть всего населения и всей экономики, и поэтому на почве этой свободной торговли капитализм не может не расти…». Кулаки, почуяв свою силу, начали бороться против политики партии, направленный на подъём промышленности.
Саботаж кулаков, отказывавшихся исполнять свои обязательства по поставкам, в счёт кредитов и субсидий, развернулся в полный рост. В городах начались голодные бунты, тогда как кулаки придерживали огромные запасы зерна, а их амбары ломились от непроданного урожая. В 1928-29 годах, в ответ на саботаж кулаков, Советская власть перешла к чрезвычайным методам хлебозаготовок.
«Правая оппозиция» взъярилась. В Политбюро и в ЦК это вызвало борьбу, между Сталиным и его сторонниками с одной стороны, и Н. Бухариным, А. Рыковым, М. Томским и их сторонниками – с другой. Правые словно не видели, что происходит в стране, что творится на селе. Бухарин и Ко упорно продолжали требовать не трогать кулаков, убеждая, что «само рассосётся». При этом решительно выступали и против индустриализации. Ослеплённые восхитительным рывком непмановского села, внезапным и невероятным, в начале НЭПа, развитием послереволюционного крестьянства, правые не увидели надвигающейся опасности классовой борьбы в селе, её тягчайших последствий для дела революции. Возражая правым, Сталин писал: « Многие ещё до сих пор не могут объяснить того факта, что кулак давал хлеб в порядке самотёка до 1927 года, а после 1927 года он перестал давать хлеб в порядке самотёка. Но в этом обстоятельстве нет ничего удивительного. Если раньше кулак был ещё сравнительно слаб, не имел возможности серьёзно устроить своё хозяйство, не имел достаточных капиталов для укрепления своего хозяйства, ввиду чего он был вынужден вывозить все или почти все излишки своего хлебного производства на рынок, то теперь, после ряда урожайных годов, когда он получил возможность маневрировать на рынке, он получил возможность отложить хлеб, эту валюту валют, в резерв для себя, предпочитая вывозить на рынок мясо, овёс, ячмень и прочие второстепенные культуры. Смешно было бы теперь надеяться, что можно взять хлеб у кулака добровольно. Вот где корень того сопротивления, которое оказывает теперь кулак политике Советской власти». Правые не понимали, что если бы в селе развились полноценные капиталистические отношения, – власть Советов пала. Страна и село не избежали бы жестоких гражданских столкновений, пострашнее прошедшей Гражданской войны, потому, что в ней схлестнулись бы не тонкая прослойка дворян и буржуев с народом, а война шла в гуще села, в народных массах. Только благодаря гению Сталина страна преодолела это страшнейшее препятствие с минимальными потерями. Ладно, не шибко грамотные крестьяне не понимали смысла и значения аграрной революции и коллективизации, но и высокообразованные политики и учёные-аграрники являли поразительное непонимание происходивших исторических процессов. Курьёзно, как отметил Троцкий, что эту убогую позицию поддержал Сокольников, который, в отличие от других правых, прекрасно разбирался, знал и понимал политическую и экономическую ситуацию в стране и в мире. Принудительные заготовки хлеба, проведенные в первой половине 1928 г., Бухарин назвал военно-феодальной эксплуатацией крестьянства, а Рыков – попыткой превратить деревню «в дойную корову индустриализации». Бухарин, который по-Ленину, «не знает и не понимает марксизм», призывая «Обогащайтесь …», забыл или не знал, что при капитализме все подряд, без исключения, обогатиться не могут. Капитал можно нажить только за счёт разорения и обогащения трудящихся (это и к Волобуеву, который желает обогатить всех разом). Социалистическая система не могла принять в своё существо чужеродное тело кулачества, несшее чуждые бациллы капитализма, не превратившись сама в капиталистическую систему.
Н. И. Бухарин, А. И. Рыков, М. П. Томский предлагали выйти из кризиса хлебозаготовок путем корректировки ценовой политики, частичного сокращения капиталовложений в металлургию и машиностроение, т. е. в сворачивание, снижение темпов индустриализации на неопределённое время. Сталин выступил с резкой критикой правых, прямо озвучил положение о том, что текущая политика (сотрудничества с интенсивниками) себя изжила, и стране нужен новый подход к развитию села. В ответ Бухарин заявлял, что «дальнейший темп, такой, как мы взяли, а может быть, даже больший, – мы можем развивать, но при определенных условиях, а именно только при том условии, если мы будем иметь налицо подъем сельского хозяйства как базы индустриализации и быстрый хозяйственный оборот между городом и деревней». И дальше: «Ну хорошо: сегодня мы заготовили всеми способами нажима хлеб на один день, а завтра, послезавтра что будет? Что будет дальше? Нельзя же определять политику только на один день! Какой у вас длительный выход из положения?». Сталин отвечал: «Политическая позиция правого уклона в ВКП означает капитуляцию перед трудностями… Пролетарская диктатура на данном этапе означает продолжение и усиление (а не затухание) классовой борьбы… Как «Записки экономиста» т. Бухарина, так и в особенности платформа трех 9 февраля, а также выступления этих товарищей на пленуме ЦК и ЦКК явно направлены к снижению темпов индустриализации». Пленум обвинения правых в том, что ВКП(б) «сползает к троцкизму», назвал «неслыханным поклепом на партию». История рассудила, кто был прав в том споре; страна выстояла и расцвела, пройдя коллективизацию и индустриализацию одновременно. Позиция правых отбрасывала страну на эпоху назад, лишала шансов на быструю индустриализацию, ради корыстных интересов сельской буржуазии превращала СССР в сырьевой придаток Европы, неизбежно вела к уничтожению советской системы. Позиции Бухарина, Рыкова и Томского на пленуме ЦК 1928 года, были осуждены как «совпадающие в основном с позицией правого уклона». На пленуме решался вопрос, как дальше будет развиваться село. Необходимость укрупнения хозяйств была очевидна. А вот как; через пауперизацию, или коллективизацию, вопрос стал ребром. На апрельском пленуме ЦК 1929 года, по предложению Сталина, было принято решение о форсированной индустриализации и коллективизации, правые потерпели полное поражение.
Объективные наблюдатели отмечают, что все годы НЭПа было хроническое отсутствие продовольственной безопасности страны, Советская власть постоянно преодолевала один за другим кризисы. Уже первый кризис хлебозаготовок 1925 года, показал всё несовершенство НЭПа. Начавшаяся индустриализация потребовала резкого увеличения экспорта оборудования, машин и механизмов, за счёт средств, получаемых от экспорта зерна. Это изменило баланс бюджета, который в начале двадцатых наполовину пополнялся налогами с крестьян, а в конце десятилетия формировался уже на три четверти селом. Но в это время начался кулацкий саботаж сдачи зерна, что вызвало тяжелейший кризис. Стало ясно, что аграрный сектор, должен был быть реорганизован самым радикальным способом, путём быстрой и решительной коллективизации. Уже в 1932 году СССР отказался от экспорта тракторов, построив собственные заводы. К середине тридцатых коллективизация, в основном, была завершена. Не будет преувеличением сказать, что Сталин боролся за русского мужика, и против левых, и против правых, сохраняя равновесие в пути.
Он сохранил российскую деревню, спас людей от новой гражданской войны и пауперизации.
Черчилль, зная о чудовищных физических и психологических перегрузках Сталина, во время Мировой войны, спросил, какой период его жизни был самым трудным. Сталин ответил: – Коллективизация.
Нажмите «Подписаться на канал», чтобы читать «Завтра» в ленте «Яндекса»