Существует великое множество житейских мифов, которые большинство из нас принимает за истину без каких-либо реальных доказательств. Корреспонденты «Слободы» вышли на улицы города и проверили их вместе с читателями!
Существует великое множество житейских мифов, которые большинство из нас принимает за истину без каких-либо реальных доказательств. Корреспонденты «Слободы» вышли на улицы города и проверили их вместе с читателями!
. ТУЗИК ПОРВЕТ ГРЕЛКУ?
Зальмах порвал грелку в два счета, причем на две равные части! Увы, но эта грелка никого больше не согреет.
. СОДА ВЫТЕСНЯЕТ ГАЗИРОВКУ?
. В ПРЕЗЕРВАТИВ ВМЕСТИТСЯ 20 ЛИТРОВ ВОДЫ?
Нервы напряжены до предела: еще пол-литра, и «капитошка» разлетится в клочья!
А ЧТО ВНУТРИ. ПТИЧКУ НЕ ЖАЛКО!
— Получай, так тебе! Больше ты никогда не сделаешь фотографии с красными глазами!
«За интервью в «Известиях» коммунисты меня порвали как Тузик грелку»
Негласное правило, что худруки должны уходить из театра только вперед ногами, давно пора оставить в прошлом, считает Евгений Миронов. Он уверен, что представители народа не должны влиять на искусство, но диктат демократии — не меньшее зло, чем цензура худсоветов. А еще народный артист не понимает, как Кейт Бланшетт теперь смотрит в глаза Кевину Спейси после того, что о нем наговорила. Об этом художественный руководитель Государственного театра Наций рассказал в интервью «Известиям» по случаю открытия нового сезона.
— Евгений Витальевич, как чувствуете себя после карантина?
— Стыдно сказать, но прекрасно. Тот бешеный темп, в котором мы жили много лет, приостановился. Нам удалось более подробно поработать над новыми проектами, чего мы не смогли бы себе позволить, если бы не карантин. Разбирались с текстами, переписывали какие-то моменты, размышляли, ждали разрешения репетировать — и дождались. Сейчас в каждом углу театра кипит работа: готовим новые постановки, освежаем в памяти текущий репертуар, ведем переговоры по будущим проектам. Какие-то планы, конечно, перенеслись на следующий год. Например, «Мастер и Маргарита» Робера Лепажа. У канадцев та же проблема, что и у нас, — последствия пандемии, в том числе финансовые.
— Вы опять про работу рассказываете.
— Да у меня жизнь в этом плане не сильно изменилась — я и на самоизоляции работал. Единственное отличие — сильно экономил время: не ездил в разные точки Москвы, не встречался вживую, всё было в режиме Zoom, и я с удовольствием забираю этот опыт в будущее. Главное, всё это время я был с семьей. Три месяца работал дома, а рядом бегали, кричали, смеялись родные голоса. Это фантастика, потому что так близко со своей семьей я уже давно не жил. Обычно приезжал к ним летом на неделю, когда они все вместе отдыхали. И это была единственная неделя за год, когда я видел их всех вместе.
— Случилась переоценка ценностей?
— Да, я успел подумать, как мне дальше структурировать свою жизнь. Все-таки мне уже 54 года. Как у Пушкина в «Евгении Онегине»: «Ужель мне скоро тридцать лет». Я не кокетничаю, это логика распределения сил на будущее — энергозатраты большие, а ресурсов становится меньше.
— Думала, вы скажете «на остаток».
— Нет, ну какой остаток (смеется)? Чувствую себя вполне здоровым.
Еще за время карантина у меня родилось много новых идей: и театральных, и киношных. Я же еще и художественный руководитель студии «Третий Рим», которую мы сейчас динамично развиваем. Очень благодарен этому времени за то, что смог доделать что-то, до чего руки не доходили, смог отдохнуть от чего-то, от чего давно пора было отдохнуть. Никому и никогда не мог в этом признаться, но где-то в глубине души я давно мечтал об академическом отпуске на год. Думал: «Неужели я такой раб обстоятельств, что не могу взять и год ничего не делать или поехать, куда захочу?» Эти мысли я тут же от себя отгонял. Понимал, что это невозможно, и вдруг. эта пандемия.
В августе я выступил с концертом в Клину. Это были уже настолько забытые ощущения от встречи со зрителем. Впервые за долгое время мне было чем с ним поделиться, мне ничего не нужно было из себя вытаскивать специально.
— А обычно приходится именно вытаскивать?
— В последнее время было именно так. Ритм был напряженный: я не только работал в театре, но и снимался в двух фильмах. Съемки эти очень долго тянулись — целых два года. Я был настолько опустошен, что уже понимал: не имею права выходить к зрителям в таком состоянии. Я был пустым сосудом, даже со дна нечего соскрести — ничего не осталось.
— Многие еще не были в театре в новом сезоне. Каково это — играть перед полупустым залом?
— Я счастливый артист, так уж нас воспитал Табаков — мы всегда играли при полных залах. И, конечно, я задумывался, как будет ощущаться зал, в котором люди сидят в масках два через два кресла. Но мы, артисты, настолько соскучились по работе, что готовы играть перед любым залом. На прошлой неделе были «Рассказы Шукшина», и мы все получили какое-то колоссальное удовольствие от самой возможности почувствовать отдачу зрительного зала.
— Пока во всем мире рассуждают про харассмент, у нас в России женщины на эту тему предпочитают не распространяться. А вы как думаете, проблема всё же существует? В театре, например, режиссеры тоже в основном мужчины.
— Вы сами сталкивались с этим?
— Намеки были, но я всегда их жестко пресекала.
Прошлой зимой мы сидели и общались с моей любимой актрисой — замечательной Кейт Бланшетт. Она пришла к нам в театр, посмотрела спектакль «Сказки Пушкина», после этого мы с ней вместе ужинали. Вечер проходил в прекрасной атмосфере, мы хохотали и болтали, и вообще мы с ней какие-то родственные актерские души. Меня интересовало чисто по-человечески, как она относится к тому, что происходило на тот момент с Кевином Спейси. Я спросил — и словно какой-то бетонный занавес вдруг упал между нами. Кейт изменилась в лице и сказала, что Спейси — это чудовище: «Я не буду его даже обсуждать, то, что он сделал, — это преступление». А через несколько месяцев суд снял с него обвинение. Мне интересно, как она сейчас смотрит в глаза Кевину Спейси. Человеку, которого просто уничтожили еще до суда, перечеркнули жизнь этого великого артиста. Я тогда подумал, что, наверное, именно так случалось у нас в советское время с инакомыслящими. Для меня влияние спецслужб у нас и общественного мнения на Западе абсолютно соразмерно.
— Всё, что укоренилось на Западе, постепенно вживается и в российскую действительность. Как считаете, кулак общественного мнения скоро будет грозить и здесь?
— Не хотелось бы. Люди не понимают, что это такое. Зимой мы были на гастролях в Париже, а у них там шли забастовки. Мы привезли спектакль «Дядя Ваня». Когда во Франции забастовки, там закрываются все театры — их работники тоже выходят на митинги, они солидарны. Я очень уважаю права трудящихся Франции, но, когда в день спектакля, не предупреждая, на работу не вышли технические службы, я был в ужасе от происходящего. Представьте только: у нас премьера, открытие «перекрестного» Года культуры России и Франции, пришли министры культуры Франции и России, посол, а у нас нет трех человек, один из которых поднимает занавес, второй отвечает за свет, третий — за звук. Подхожу к директору театра и художественному руководителю, нашему режиссеру Стефану Брауншвейгу, говорю: «Что мы будем с этим делать? Может, мы поставим своих?» Он, я уверен, тоже понимал, что невозможно отменить спектакль, но на словах должен был выражать солидарность с бастующими.
— Почему?
— Там мести боятся. Боятся того, что кто-то услышит нечто такое, что будет свидетельствовать об их несогласии с народной волей. Их просто вынудят уволиться. Во Франции в этом плане настоящий диктат — диктат демократии…
— Многие считают, что свободы и демократии у наших деятелей культуры многовато.
— Руководитель одной нашей важной культурной институции недавно сказал, что он хочет, чтобы ввели худсоветы. Миленький мой. Он, может быть, забыл, что это такое? Я помню спектакль «Три девушки в голубом» в «Ленкоме», который никак не могли принять. А это был такой спектакль! Я в жизни ничего подобного не видел! У меня было просто потрясение, как играла Чурикова, какая драматургия была у Петрушевской. Я бы мечтал, чтобы театр был таким везде и всегда. Бедный Марк Захаров: тут он обрезал монолог, там — сцену, потому что в худсовете были доярка, комбайнер и механизатор. Как представители народа, партийные люди, они могли влиять на искусство.
— Год назад в интервью «Известиям» вы сказали, что Ленин не любил Россию.
— Да, понаделали мы этим интервью делов. Коммунисты меня порвали как Тузик грелку (смеется).
— Почему личность Ленина до сих пор вызывает столько эмоций?
— Потому что он гений, он изменил мир.
— Не пора бы уже успокоиться?
— Как успокоиться? Вот следующий мой герой — Михаил Горбачев. Всего шесть лет был у власти, и он тоже изменил мир. Сколько времени уже прошло с тех пор? Мы когда с Чулпан Хаматовой в прямом эфире в Instagram прочитали кусочек пьесы, а потом выложили это видео наYouTube-канал Театра Наций, нас просто забросали со всех сторон проклятьями. А ведь мы ставим спектакль не про политику, а про любовь, про Михаила и Раису — про пару, которая волею судьбы изменила ход истории. Именно пара, не он один. Мне как артисту стало интересно, кто где из них родился, у кого какие корни, как они познакомились, какие они люди по характеру, по склонностям своим. Многое же зависит от личностных качеств. Мы в этом как раз увлеченно разбираемся. Знаете, у меня выработалась своя точка зрения на Горбачева. Когда я обложился разными книгами, в том числе стал читать про политическую составляющую его судьбы, у меня сформировалось о нем собственное мнение. Но я не собираюсь высказывать его на спектакле.
— Как ученик Олега Павловича Табакова вы переживаете за то, что происходит в МХТ?
— А что там особенного происходит? Опять готовы из мухи раздуть слона. Да, в труппе, судя по сообщениям, есть недовольные ситуацией, но есть и довольные. Вообще, нам пора что-то делать с нашим отношением — здесь я говорю и про театральное сообщество, и вообще про общество, и про власть в том числе — к смене поколений. Нужно принять это как естественный ход жизни. Правило, согласно которому художественные руководители и главные режиссеры должны выезжать из театра только вперед ногами, давно пора оставить в прошлом. Сколько раз мы были свидетелями того, как после смерти великого человека у руля театра ставили кого-то из коллектива, кто был под рукой, или вовсе случайных людей, и потом два десятилетия театр просто гнил, предавая таким образом принципы того, чьим именем все не уставали клясться. Вспомните хотя бы БДТ до того, как пришел Андрей Могучий, да и многие другие места.
Должны приходить другие, моложе и деятельнее, с другим представлением об искусстве. И коллектив должен быть настроен на работу с новым творческим лидером, а не на бессмысленные усилия по консервации того, что уже стало историей. Задачей театра не может быть так называемое сохранение традиций, театр должен жить и творить здесь и сейчас. Обиды и эмоции некоторых актеров по-человечески понятны, и труппы могут и должны меняться — кто-то уходит, кто-то приходит, нормальный процесс, не повод для скандалов. «Придет, придет и наше время, / И наши внуки в добрый час / Из мира вытеснят и нас!» — Александр Сергеевич Пушкин. Почему мои коллеги к этому не готовы, мне непонятно.
— Напоследок коротко расскажите, чем порадуете зрителей в новом сезоне.
— Коротко вряд ли получится. У нас юбилейный год — 135 лет этому зданию-сказке, которое архитектор Михаил Чичагов спроектировал в псевдорусском стиле специально для театра Федора Корша, крупнейшего частного театра в России. Праздновать мы будем ближе к Новому году, когда, надеюсь, мы сможем пригласить полный зал зрителей. А пока у нас уже вышли три премьеры: две на основной сцене и одна на малой. «Разбитый кувшин» режиссера Тимофея Кулябина с Ингеборгой Дапкунайте и Виталием Коваленко — это дебют одного из ведущих питерских артистов у нас в театре, да и вообще в Москве. В преддверии года Достоевского режиссер Евгений Марчелли поставил спектакль по повести «Село Степанчиково и его обитатели». Называется он «Страсти по Фоме», а главную роль играет мой учитель Авангард Леонтьев. На малой сцене Олег Долин представил спектакль-фейерверк «Лекарь поневоле».
В октябре тоже не собираемся сбавлять обороты: начнем со спектакля малой формы «Наше всё… Циолковский» в Новом пространстве Театра Наций, потом сыграем премьеру Алвиса Херманиса «Горбачев» и возобновим на малой сцене спектакль Талгата Баталова «Покорность» по роману Уэльбека — мы показали его на зрителях только два раза перед карантином. Ну а дальше — проведем Театр Наций FEST в Ноябрьске и Тобольске, выпустим премьеру «Моими глазами» в постановке Дмитрия Сердюка, это спектакль к 75-летию Победы, затем Тимур Бекмамбетов с «Ходжой Насреддином», Данил Чащин с «Живым трупом», Максим Диденко с «Левшой», а заканчивать сезон будем постановкой Константина Богомолова «На всякого мудреца довольно простоты». И это лишь то, что уже в процессе работы, а сколько еще в планах! Летом, в наш театральный отпуск, если всё будет нормально, полетим к Роберу Лепажу в Канаду — продолжать репетировать «Мастера и Маргариту».
В 1990 году после окончания Школы-студии МХАТ (курс Олега Табакова) Евгений Миронов был принят в Московский театр-студию под руководством Табакова. С декабря 2006 года — художественный руководитель Государственного театра Наций. Сыграл более полусотни ролей в кино, в том числе в картинах «Анкор, еще Анкор!», «Мусульманин», «Время первых» и других. Лауреат двух Государственных премий РФ. Народный артист России.
Проверил намедни теорию о Тузике и грелке. На проверку ушло 7 минут:
Дальнейшие эксперименты с ацетатом натрия, поиски удобного стартера и причин преждевременной кристаллизации
В комментариях к предыдущему посту помимо отсылок к Уолтеру Уайту накидали довольно много интересных идей по модификации самопальных грелочек, часть которых я проверил и результатами делюсь в данном материале, как и частью чисто сторонних экспериментов.
Но начнём, пожалуй, с науки: я всё таки измерил тепловую динамику данных грелочек в условиях приближённых к идеальным и в разных стартовых условиях. Флакончик засовывался в носок в качестве имитации кармана куртки и к нему плотно прижимался термометр, после чего через определённые промежутки времени данные с него записывались в таблицу.
Метод конечно от реальности далековат, но позволяет довольно наглядно показать как общую динамику работы грелок так и сравнить их работу в разных условиях. В итоге записанные результаты я закинул в эксель и еле-еле вспомнив как с ним работать построил график.
Плюсом я крайне нерасторопно измерил и динамику просто флакончика с водой температурой в 45 градусов (нерасторопно потому что предыдущие два теста заняли 6+ часов), и вышла практически прямая линия от 45 до
30 градусов за те же три часа. Ну, это помимо того что в любой момент её подогреть не выйдет.
Из ИМХО заметок: после остывания ниже 38-39 градусов чувствительно греть руки оно уже по большей части перестаёт, но это при комнатной температуре, а не на морозе.
Теоретически могли бы сработать овальные гремучие сувенирные магнитики по типу таких. но я их потерял, так что их проверю в следующий раз. Плюс пока не понятно как надёжно удерживать их вдалеке друг от друга чтобы они не слипались когда не надо, особенно при активном ношении в куртке.
Далее была попытка проверить крайне сомнительный, но всё же аналог кавитационного стартера в виде заколки в первом попавшемся зиплоковом пакете, который не был дырявым. Из плюсов я сразу заметил что недавно расплавленный и ещё горячий ацетат натрия в таком пакете в холодной воде остывает в разы быстрее чем в стеклянных флакончиках.
В этот момент я вспомнил, что при проведении прошлых тестов с замерами динамики температуры, как и несколько раз до этого, грелки стартовали просто при откручивании крышки:
То есть в таком случае достаточно просто открутить и закрутить крышку и мы получаем нужный нам эффект!
Я думаю что на данном решении со стартерами конкретно для стеклянных грелок формфактора флакончиков можно и остановиться на данный момент, так как срабатывает оно достаточно надёжно. И ничто не мешает таскать с собой ещё мелкую мензурку с запасными кристаллами, если эти не сработали.
Далее я всё таки провёл эксперимент по максимально растянутому застыванию данной жижи, чтобы вместо снега получались как можно более крупные кристаллы. И данный процесс мне удалось растянуть на четыре с лишним часа.
Для этого я из подручных чашек-плошек собрал своеобразный термостат, подогрел его вместе с ацетатом натрия до температуры заведомо выше той, при которой он становится переохлаждённым и чисто физически сможет начать кристаллизоваться, подвесил на ниточку сбоку затравочный кристалл и стал ждать.
И через некоторое время, после остывания жижи до температуры в 49.7 градусов, со стартового кристаллика начали выпадать новые. Сразу же после начала этого процесса я завернул всё в полотенчик для минимизации теплопотерь, накрыл крышкой и оставил в таком виде.
И кирпичик получился, надо сказать, знатный. Если обычно затвердевший тригидрат ацетата натрия похож на мокрый снег и спокойно крошится руками (как на видео с пакетом), то тут получился кусок который просто голыми руками мне разломать уже не удалось. Пришлось расковыривать его при помощи молотка и ножа.
В итоге внутри обнаружилось довольно много красивых структур.
Опыт же с переохлаждённым горячим льдом, как по мне, вышел неудачным, так что его я завершу в следующий раз. Вместо более-менее плотного конгломерата получился ещё более рыхлый снех и отлитые формочки разломались.
Вероятно его после застывания нужно слегка просушивать.
Из советов, что родились в процессе возни с данной жижей:
1) При долгом простаивании банки с ацетатом натрия в нём могут выпасть вот такие вот длинные игольчатые кристаллы. На характеристики это вроде как не влияет, как я выяснил, но при желании лечится оно разогревом до 50+ градусов с добавлением небольшого количества воды и буквально пары миллилитров уксусной кислоты.
Происходит это вроде как из-за пересыщения раствора, из-за чего не весь тригидрат ацетата натрия может расплавиться в собственной гидрирующей же воде.
На первом фото вытащить шприц с налипшим кристаллом я успел, а вот на втором уже нет и оно застыло вместе с жижей в нём:
При работе с ацетатом натрия вообще крайне желательно промывать под струёй воды всё, что с ним контактирует. Так минимизируется риск ложного срабатывания когда оно не надо.
Идеи и предложения не стесняйтесь кидать в комментарии.
Синтез качественного тригидрата ацетата натрия для грелок (и не только) в домашних условиях или «Подготовка к осени 2020»
В этом посте, очередном из моих редких и крайне рандомных, я попробую как можно более подробно расписать все тонкости создания такой штуки как «горячий лёд» и его практическом применении. Это конечно не Гексакарбонил вольфрама какой нибудь и у любого хоть немного знакомого с химией вызовет максимум улыбку, но штука как оказалось для обывателя не менее интересная и куда как более полезная в быту.
Для начала немного справочной информации:
То есть можно безопасно заливать его в абсолютно любые тары превращая их в многоразовые грелки, сделать аналог 3D ручки, кристаллизировать фигурки в формочках и выращивать красивые кристаллы сколько душе угодно.
Надеюсь со вступлением не затянул, переходим непосредственно к созданию данной жижи.
Для первого этапа синтеза самого вещества нам понадобятся:
— Три флакона 70% уксусной кислоты
— Набор чашек и стаканов
— Шприц покрупнее (или, если имеется, поверенный мерный стакан который точно измеряет объём)
Перед началом непосредственно процесса пара советов:
1) Для начала все контейнеры очень желательно хорошо помыть и протереть, чтобы потом в готовом продукте не плавали комки пыли и волос.
2) Делать всё это лучше в проветриваемом помещении, ибо при переливании уксусная кислота нещадно выделяет разъедающие миазмы.
Из видео «Огненного ТВ» идеально подошло соотношение реагентов, которое можно легко и кратно скалировать: на 500гр соды нужно 480мл уксусной кислоты и 90мл воды.
Пачку соды целиком и без лишних манипуляций высыпаем в ведро, так как там как раз 500 грамм, далее в большой стакан шприцом (да, двадцать четыре раза если он на 20мл и ничего точнее не нашлось) отмеряем кислоту и в отдельную кружку воду, желательно фильтрованную.
В общем по итогу должно получиться чистое белове вещество с консистенцией мокрого снега.
Для этого понадобятся:
— Любая кастрюлька (за её сохранность можно не беспокоиться, всё отмывается на раз)
— Всё та же мешалка/черпалка
Снег выгружаем в кастрюльку и начинаем его топить. Делать это желательно при температуре не выше 70-80 градусов чтобы вода из раствора не слишком сильно испарялась (но долить 3-5 миллилитров воды при случае не помешает, взамен испарившейся до этого). При желании и наличии второй кастрюли побольше можно создать водяную баню и над температурой особо не раздумывать, но можно и греть просто на маленьком огне периодически перемешивая.
На втором фото видна уже подходящая для фильтрации банка:
Особенно сильно это доставляет когда ты только начал фильтровать, а оно уже застыло и его нужно плавить обратно.
Ну и собственно для чего всё это в основном и затевалось:
120 рублей за целых 600мл вещества позволяет наварить его любое нужное количество. Я уже подумываю о создании саморазогревающегося жилета.
Наглядный процесс работы данной приблуды в более наглядной таре и с электронным термометром для наглядности экзотермического процесса.
Нагревается сама бутылка как раз настолько, чтобы не обжигать руки и сохраняет данную температуру до пары часов.
На втором фото можно увидеть примерный набор грелок из двух флакончиков и мензурки со стартовыми кристаллами
И получившиеся в итоге кристаллы как раз можно использовать в качестве стартовых для начала кристаллизации.
А кристаллы справа росли в стакане с жижей подогретой до +40 около часа и получились крупными, рассыпчатыми и прозрачными.
На фото, кстати, процесс ещё не завершён и колбочка довольно горячая.
Напоследок несколько советов:
— После всех манипуляции все банки/столы хорошенько протереть мокрой тряпкой от остатков ацетата натрия и уксусной кислоты.
Экспериментируя с самими грелками в разных режимах и условиях у меня на данный момент накопилась целая пачка идей для будущих экспериментов:
4) Вырастить как можно более крупный монокристал?
Если кому то будет интересен конкретный пункт или у него есть любые собственные идеи смело тыкайте в комментариях, проведу и сваяю второй пост.